Геннадий Эсса - Огненный шар
– Что, вообще ничего нет?
– Недавно, в мае, заложили крепость, в день святой Троицы.
– Что за крепость?
– Петропавловской будет называться. Там и дом для царя срубили, а на соседнем Березовом острове будут строить дома для люда.
– Молодец, – сказал Ник, – в историю попадешь. – Он хлопнул его по плечу так, что урядник снова упал, но уже на спину.
Мужики наблюдали за урядником, как он падает, потом поднимается и снова падает, и от души смеялись.
– Это что, здесь одни острова? – спросил Жан.
– Царь будет строить город на островах. Их около тридцати, да еще болото кругом, – дрожащим голосом сказал урядник.
– А кто строит?
– Да вот они. Сгоняем местных, работают солдаты да приезжие… Со всей России идет люд.
– Понятно. А ты смотри, веди себя с ними как подобает, – предупредил Жан. – Лучше не гневи Бога, он тебе не простит.
Урядник перекрестился.
– Куда вы сейчас? – спросил Ник.
– На Заячий остров. Там народ собирается. Царь будет речь говорить.
– На какой остров?
– На Заячий.
Жан рассмеялся.
– Знаком такой остров. Ну, хорошо, иди и веди людей. Я за тобой следить буду и, как что, сразу царю доложу, понял?
Урядник поспешил подняться и, схватив лошадь под уздцы, направился к толпе, к которой подошло еще с десяток человек.
– За мной! – махнул рукой урядник. – Царь, наш благодетель, и еду вам даст, и работу. Он любит мужиков работящих, потому как сам вкалывает наравне со всеми.
Парень, получивший от урядника плетью, шел последним, прихрамывая и прикрывая ладонью разбитую бровь.
Ин сорвала подорожник, помяла его и поднесла к его лицу.
– Возьми, приложи к ране, – сказала она.
Парень споткнулся, услышав голос из пустоты, потом заметил мятый лист, который аккуратно лег ему на бровь.
– Ты кто, нечистая сила? – спросил он.
– Можешь считать меня своим ангелом-хранителем, – произнесла Ин нежным голосом и улыбнулась.
Сейчас она впервые пожалела, что этот молодой человек ее не видит – не видит ее улыбки и озабоченного лица.
– Никому не говори про меня, – предупредила Ин. – Это большой грех. Тебя как зовут?
– Павел.
– Так вот, Паша, никому не говори.
Он смотрел прямо на Ин, но не видел никого перед собой.
– Ты что, привидение? – тихо спросил Паша, немного успокоившись.
– Нет, меня зовут Ин. Я из будущего. Потом как-нибудь при случае тебе расскажу. Согласен? – она взяла его за руку, и он почувствовал тепло в своей руке.
Глава 4
На острове в дельте Невы, по указу императора Петра Алексеевича, начинает строиться Петропавловская крепость.
На правом берегу реки стоит небольшой бревенчатый домик, похожий на русскую избу. Это царское жилище. Здесь постоянно крутится знать в красочных камзолах и курчавых париках. Иногда появляются дамы, одна другой лучше и изощреннее, которые щеголяют друг перед другом в различных нарядах и украшениях. Дамы разодеты в шелка и бархат, с высокими прическами и крашеными глазами. Вельможи услужливо бегают вокруг да около… В стороне большое бревно с вбитыми кольцами для привязи лошадей. На всем побережье постоянная возня и суета.
– И где тут царь? – спросил Ник у Павла, который уже до того привык к одним только голосам, что уже запросто общался с ними, без всякой боязни и смущения.
– А бес его знает. Я и сам его ни разу не видел. Уже здесь, в крепости, народ работает две недели, а никто его так и не видел.
– Что, никого похожего на Петра так никто и не приметил? – спросил Жан.
– А ты что, его в лицо видел? – удивился Павел. – Ах, да, там, где вы живете, о нем намного больше знают.
– Лично я видела его на картинке, – призналась Ин, – поэтому узнала бы сразу.
– Здесь можешь увидеть, покажешь тогда и мне, – попросил Павел, оглядываясь по сторонам.
– Ты чего там бормочешь? – спросил один из мужиков. – Сам с собой разговариваешь, что ли?
Павел взглянул на него с усмешкой.
– Давай работай! – крикнул он. – Я тут как бы за главного. Кати бревна да помалкивай.
– Мы тебя оставим ненадолго, – сказала Ин. – Пойдем посмотрим ближе царский домик.
Вдоль берега, в высоких болотных сапогах, шли человек десять. Они задирали головы вверх, осматривая крепостные строения, несколько раз останавливались, размахивая руками, потом громко смеялись и снова о чем-то спорили.
У домика засуетились люди, стали расходиться в стороны. Дамы постарались убраться подальше от приближающейся делегации.
– И чего стоим? – с усмешкой произнес мужчина средних лет, с небольшой лысиной на голове. – Дел больше нет? Где урядник?
– Сейчас будет, уже послали за ним, – услужливо кланялся лакей.
– Чтобы сию минуту был подле меня! А где этот хренов архитектор? Он мне чуть всю идею не запорол!
Мужчина и еще несколько человек вошли в дом.
– На царя-то непохож, – прошептал Ник. – Наверное, бригадир или прораб, как там у них…
– Черт возьми, где Пашка? – спохватилась Ин. – Спросить не у кого.
– Цари в каретах ездят или на лошадях, – заметил Жан. – А этот в грязных сапогах шлепает да как сапожник выражается, точно какой-нибудь работяга или прохиндей.
Ин подвела Павла поближе к домику.
– Вот тот мужик – царь или так себе?
– Который?
– Да в домик они зашли. Он зашел последним.
– Не видел, – сказал Павел. – Надо подождать.
– Ну, пока ждем, ты мне скажи, у тебя здесь друзья верные есть? – спросила Ин.
– Есть, а тебе зачем? Я тебя совсем не устраиваю?
– Как ты можешь так говорить? Ты же меня еще никогда не видел.
– Ну и что? Я чувствую, что ты хороший человек – красавица-девушка.
Если бы Павел видел лицо Ин, то заметил бы, как она покраснела от этих слов, но он огляделся, будто искал глазами своих невидимых спутников, и добавил:
– Твои друзья тоже оттуда, откуда и ты?
– Сам понимаешь, – ответила Ин. – Не можем же мы за тобой все втроем ходить и отвлекать от работы. При случае все объясню тебе подробно. Свел бы ты Жана и Ника с кем-нибудь.
– Они не поймут вас, темнота, – ответил Павел. – Я сам только к вам привыкать начал, и то побаиваюсь. Ты хочешь, чтобы до царя слух дошел?
– Ты боишься? – удивилась Ин. – Хочешь, я тебя поцелую?
– Меня? Ну, поцелуй, все равно никто не видит, – согласился Павел и зажмурил глаза.
Она обняла его за шею, и Павел почувствовал на своей щеке нежные губы.
– Теперь не боишься?
– А я тебя могу? – спросил он.
– Можешь. – Она снова обняла его за шею и прижала его голову к своему лицу. – Чувствуешь меня?
– Да, – заулыбался Павел и чмокнул ее, попав поцелуем в ухо. – Так пойдет?
– Для начала – неплохо, – улыбнулась Ин.
– Ты смеешься?
– Смотри, как на тебя люди смотрят, наверное, думают: что это с ним происходит?
– Хватит вам знакомиться, – не выдержал Ник. – Царя хочу видеть. И давай знакомь нас с кем-нибудь, иначе мы тебе все скоро надоедим.
К домику подъехал богато одетый всадник, и все склонили головы.
– Это царь, – прошептал Жан.
– Нет. Это Александр Данилович Меньшиков – князь и друг царя. Второе лицо в России.
– Да ладно! – не поверил Жан. – Это как наш премьер-министр, что ли?
– Не знаю, как у вас, а его все уважают наравне с царем.
– Егорка! – крикнул всадник. – Поди ко мне, сукин сын!
Подбежал молодой человек в кудрявом длинном парике и красном камзоле.
– Чтобы мою конягу никто не лапал. – Меньшиков подал ему удила и вошел в избу.
Петр сидел в дальнем углу за столом и смотрел на карту.
– Что, Ваше Величество, еще что-то надумал? – спросил Меньшиков.
– Двери закрывай, ходишь, как… – крикнул Петр.
Меньшиков оглянулся.
– Сквозняк у тебя по избе бродит. Я вроде закрывал.
За Меньшиковым в дом шмыгнул Ник и не успел закрыть за собой дверь, как услышал упрек царя в адрес князя. Он прижался к стене и тяжело задышал.
– Ну, садись, коль пришел, – сказал Петр. – Вот ты мне скажи, сколько днёв надо, чтобы выстроить сие сооружение? – Он ткнул пальцем в план будущей крепости. – Что молчишь? А вы чё прикрыли рты? У вас есть толковые хлопцы, но не эти ряженые, что вертятся подле меня. Я их скоро траншеи рыть заставлю – вот потеха будет! – Петр Алексеевич встал и прошелся по избе.
Ник стоял напротив царя и не верил своим глазам:
«Вот это да… сам Петр Первый!… И я с ним в одной комнате… Никто ведь не поверит».
Неожиданно Ник чихнул и замер от страха.
– Кто будет мне сопливить, носы вытирать не стану, – сказал Петр. – Есть хорошее лекарство – порка. Мне больные здесь ни к чему.
Ник со страхом затаил дыхание.
– Государь, а как ты планируешь строить дальше? – с хитрецой, в своей манере, спросил Меньшиков.
