Илья Бердников - Ставка на Проходимца
Я, пошевелив мозгами, пожал его ладонь, оказавшуюся неожиданно твердой, и протянул обратно оружие.
— Алексей Мызин, в прошлом — офисный работник, в настоящем — находящийся в неопределенности Проходимец.
Человечек широко распахнул свои небесно-синие глаза:
— Проходимец?! Да тебя, милый мой, мне Бог послал!
Через десять-пятнадцать минут, отмытый, согретый и одетый в поношенный, но чистый и просторный комбинезон, я пил какой-то местный чай и слушал трескотню Петера Жипки, рот которого не закрывался ни на секунду. Несмотря на невероятную болтливость, маленький инвалид был довольно шустрым созданием и хорошо знал свое дело: я, проглотив по его настоянию несколько таблеток стимулятора, чувствовал себя не в пример лучше. Ожоги на кистях рук были обработаны обезболивающей мазью и покрыты какой-то бактерицидной пленкой. К моей шее Жипка прилепил парочку толстых пластырей, объяснив, что они должны постепенно подавать в организм различные полезные вещества. Что ж, я не возражал против такой заботы. Вот только бы умерить немного громкость Жипкиного скрипучего голоса…
— Рабство, понимаешь? Я — член научной экспедиции, повидал всякое, а тут попал в самое тривиальное рабство, причем к представителям негроидной расы! В этом сумасшедшем мире все наоборот: черные — нацисты, а белые — угнетаемый контингент! Ты пей, пей чай… Вот, ешь: концентраты, конечно… но — питательно, живо на ноги поставит. — Жипка подкладывал мне в квадратный судочек какую-то малоаппетитную густую массу бурого цвета, на вкус напоминающую разваренную смесь гречки и овсянки с явным привкусом солидола.
— Так ты с Земли? — сделал я предположение между глотками.
— А ты? — Жипка замер, словно не решаясь поверить в сказанное мной.
Я кивнул головой.
— Русский?
Я пожал плечами:
— Похож?
Жипка мелко, скрипуче рассмеялся, развел руками:
— Вас, как и американцев, легко распознать: у тех такой вид, словно весь мир им принадлежит, у вас — слишком пристальный взгляд и еле различимая осторожность в поведении, замкнутость. Но пить вы мастаки! Как, впрочем, и мы!
Жипка достал из-под стола пузатую флягу, разлил по опустевшим металлическим чашкам мутную жидкость:
— За союз чеха с британским подданством и русского Проходимца!
Я проглотил обжигающую нёбо сивуху, заел бурой жижей из судка.
— Я с Украины, в принципе.
Жипка снова плеснул в кружки, улыбнулся узкой кривой улыбкой. Проговорил грустно:
— На Земле вы одинаково — все русские, что киевляне, что москвичи… а на Дороге… — он опрокинул кружку в рот, отер губы рукавом потертого комбинезона, — на Дороге мы — земляне. И нет разницы какой у тебя разрез глаз, цвет кожи, форма черепа… Все мы — недавние выходцы с Земли Изначальной, которые попали на Дорогу тем или иным образом и не знают, зачем, вообще, они это сделали и что теперь со всем этим многообразием миров, свалившимся им на голову, делать. Я, к слову, сплю и вижу старую Европу, древние стены университетов и модерновые коридоры исследовательских центров. Я хочу туда, понимаешь? Я не знал, когда согласился на участие в секретной экспедиции по исследованию иных миров, что проведу следующие десять лет жалким инвалидом и рабом.
Я сочувствующе покачал головой, ощущая, что начинаю засыпать, — усталость и полный желудок брали свое:
— Экспедиция погибла?
— Практически все. И ни за что. Пион был очень заманчивым объектом исследования: техническое и генетическое развитие на высоте, возможности торговли, сотрудничества… как я понимаю, все это больше интересовало военных: все эти боевые жуки, боевые роботы, боевая химия…
На Шебек нас не пустили — они вообще скрытные, эти шебекцы, — и мы умудрились проникнуть в этот розовый ад, когда основные войны уже прошли, но локальные стычки еще встречались повсеместно. Проникли и… — Жипка ткнул пальцем в свои неподвижные ноги, — изучали недолго: всех членов экспедиции расстреляли эти черные партизаны, которым мы попались через пару дней пребывания на Пионе, а меня оставили в рабах, так как узнали, что я разбираюсь в электронике. — В голосе Жипки промелькнул сарказм, маскирующий скрытую боль. — Только сухожилия подрезали, чтобы не убежал, усадили заботливо в коляску — ведь, чтобы паять проводки, ноги не нужны… Вот так — десять лет…
— Я знаком со здешней химией, — сказал я, чтобы хоть что-то сказать. — Под бомбардировку фиолетовым дымом попал сутки назад…
Жипка уставился на меня, словно на пришельца с того света.
— Сутки назад, под фиолетовый дым? И до сих пор жив? — Он откатился к столу, заваленному разнообразной технической и электронной дребеденью, выудил из кучи хлама какой-то прямоугольный прибор размером со среднюю книгу, прикатил обратно, яростно крутя руками колеса коляски.
— Прошлые сутки и правда весь город бомбили, улицы фиолетовой дрянью затянуло. Руку дай… рукав откати, давай, быстрей!
Я недоуменно откатил рукав, оголил предплечье. Жипка прижал к моей руке прибор, что-то нажал на верхней панели. Я дернулся от ощутимого укола.
— Терпи, ходячая аномалия, нужен анализ… — Жипка уставился на небольшой дисплей прибора, потом сунул его ко мне, торцом к лицу.
— Дыхни, дыхни, тебе говорят! Сильнее!
С минуту он изучал данные прибора, затем, удовлетворенно хмыкнув, прищурился на меня:
— Что ж, следы инфекции есть, но она не так активна, как следовало ожидать. Легкие не болят? В жар не бросает?
Я покачал головой. Мой сон куда-то слетел, будучи замененным нарастающим беспокойством.
— Это опасно? Я думал, что раз остался жить, то эта химия действует только на жуков…
— Это не химия. — Жипка укатил куда-то за светло-зеленую ширмочку, скрывавшую дальний от меня угол комнаты, чем-то там побрякал. — Ты попал под бактериологическое оружие, которое, действительно, было разработано, чтобы бороться с инсектоидами, но для людей контакт с ним тоже бесследно не проходит. Как я понимаю, тебя спас медицинский жилет, что вкатил тебе коктейль антибиотиков широкого спектра действия. Ты не бойся, не умрешь: нейтрализация проходит достаточно быстро. — Жипка отодвинул ширмочку, открывая моему взору узкую койку и вертикальный, вроде пенала, шкафчик возле нее. К шкафчику была прикреплена капельница, на небольшой тумбочке в изголовье койки — стопка замызганных приборов.
— Я же не могу позволить, чтобы землянин умер в моем присутствии, а я ничего для его спасения не сделал. К тому же, — Жипка подмигнул мне синим глазом, — ты мне уж очень нужен.
Я покорно дал уложить себя на жесткую койку. Жипка ловко, словно первоклассная медсестра, ввел в мою левую руку катетер и приклеил его к коже липкой лентой. В глубине моего сознания вяло зашевелились смутные страхи, что меня накачают не антидотом, а какими-нибудь совсем нехорошими жидкостями и последствия могут оказаться весьма плачевными…
— Не бойся, никакой дряни в тебя заливать не буду, — ехидно сказал Жипка, вынимая из-под койки пару прозрачных флаконов и устанавливая их в крепление на шкафчике. — Просто немного почистим тебе кровь от инфекции да витаминчиками подкормим… Только учти, — Жипка улыбнулся почти ласково, словно семейный доктор любимому пациенту, — будет временное повышение температуры, в жар побросает немного. Ну да это терпимо. Зато печень очистится от всякой засевшей в нее дряни…
— Ничего, — пробормотал я, — хоть прогреюсь.
Жипка съездил к столу, за которым мы ели, и вернулся с кружкой и знакомой пузатой флягой. Остановился в метре от меня, налил себе мутной спиртосодержащей жидкости…
— Я еще выпью, а тебе, увы, нельзя больше, — весело сообщил он мне, сверкая синими глазами. — А то все вливания пойдут насмарку. Ты мне лучше расскажи про себя: кем был, где жил, как на Дорогу попал… Я ведь с землянами давно не разговаривал, так что теперь послушаю, удовольствие получу…
Я слабо улыбнулся его нетерпению. Вот ведь жук любопытный, развлечение нашел!
Рассказывать не хотелось. Не то настроение. Да и усталость сказывалась, путая мысли… или это было побочным действием капельниц?
— Как я и говорил, — пробормотал я, собравшись с силами, — я с Украины. Вот один раз прошел в супермаркете между сканерами и…
— Погоди, — перебил меня Жипка. — Ты хотя бы немного о семье своей рассказал, о твоей жизни там, на Земле. А то, что Проходимцев сканерами определяют, я и сам знаю.
Я вяло пожал плечами:
— Да обыкновенная жизнь. Ничем не примечательная. Что-то вроде вашей чешской, только похуже с деньгами и уровнем жизни. Пашешь на чужого дядю в офисе, зарывшись в компьютер, что-то ищешь, что-то оформляешь… ругаешься с сотрудницами из-за радиопопсы, терзающей мозг и уши. После работы — домой. Как вариант — посидеть с друзьями в кафе, а после — все равно домой. Дома — сестра и мать, телевизор, несущий чушь… попугай, помогающий телевизору по мере сил…
— Продолжай-продолжай, — жадно проговорил Жипка, едва я замедлил темп.
