Шон Дэнкер - Адмирал
Это был всего лишь кусок ноги ксеноса, размером превышавшего вдвое корабль колонистов.
Я думал, что мне уже довелось повидать самых крупных местных жителей, но теперь стало ясно, что мы не знаем о них ровным счетом ничего. Этот экземпляр был поистине колоссален.
То ли я смотрел на мать всех этих ксеносов, то ли просто на особь с редкостно хорошим аппетитом.
И я только что разбудил эту особь.
Нога поднималась из почвы, разбрасывая булыжники величиной в шаттл, словно песчинки. Камни и пауки сыпались на корабль; одни прошивали металл насквозь, другие разбивались об него. Взметнулся второй гейзер черной пыли и зеленого тумана, и в полукилометре на поверхности показалась еще одна нога, обрушившая на дно долины сразу несколько миллионов тонн черного камня.
Прямо передо мною упал с неба ксенос куда больший, чем тот, которого я взорвал несколько минут назад, но его тут же прибило свалившимся оттуда же валуном.
Салмагард с каждой секундой становилась все тяжелее, и я сосредоточился на том, чтобы попеременно переставлять ноги. Корпус корабля сейчас представлялся мне таким же, какой казалась сама черная планета, когда мы двигались по ней.
Бесконечной.
Корабль впал в совершенную панику – его аварийные системы отчаянно стремились разобраться с каждым новым повреждением. Охладитель и герметизирующий гель фонтанами били в черное небо. Теперь легко было рассмотреть туман таким, каким он был: зеленые разводы и пятна в небе, реагируя на хаос, рисовали на фоне звезд причудливые текучие узоры.
Сквозь окровавленный шлем я не мог разглядеть люка, в который нужно было залезть, но даже если бы и мог, то все равно не увидел бы камня, зацепившего меня. Я упал на броню; тело Салмагард исчезло из виду. Скафандр порвался, и я, перекатившись, почувствовал, как тело обожгло страшным холодом.
Гигантская нога чудовища наступила на корабль и прошла сквозь него, как сквозь пустое место. Корабль покачнулся и наклонился, угрожая сбросить меня на дно долины.
Вокруг меня сыпались камни, обломки и ксеносы самого разного размера. Я плохо соображал и медленно съезжал под уклон.
Сквозь кровавую пленку я все же разглядел белую фигуру. Крепко схватив Салмагард за запястье, я подал ток на перчатку другой руки и накрепко прицепился к металлу, хотя мне казалось, что рука вот-вот вырвется из плечевого сустава. В комме звучал голос Дейлани, но я ничего не воспринимал. Я подтащил Салмагард к себе и попробовал ползти, но мы на самом деле никуда не двигались. Я и себя-то не мог подвинуть, не то что нас обоих.
Сверху сыпались и сыпались осколки, пробивавшие в моем скафандре дыру за дырой.
Заметив еще одну белую вспышку, я поднял голову. Люк открылся, и из него выбиралась фигура – это могла быть только Дейлани. Вылезла и побежала к нам, ловко уклоняясь от падавших камней и прочего. Она попыталась поднять меня, но я не выпускал руку Салмагард. Тогда Дейлани, с невнятными сердитыми звуками, подтащила к себе нас обоих.
Я не столько влез в люк, сколько просто упал туда и, ударившись о жесткий пол, снова потерял сознание на несколько секунд.
Дейлани спускалась по лестнице, держа на плече Салмагард.
Ей пришлось затаскивать нас обоих в спутник, где она бесцеремонно швырнула нас на пол. Нилса я не увидел – значит, лейтенант уже уложила его в стазис. Дейлани взяла терминал и уставилась на экран. Раздался грохот, и нас всех прижало к палубе.
Терминал проехал мимо меня, и на его экране я увидел гигантскую мать всех ксеносов, быстро удалявшуюся куда-то вниз, и корабль колонистов, исчезавший в черных недрах планеты, как это случилось недавно с транспортником капитана Треммы.
Глава 21
Углепластиковые экраны дребезжали, как стекла.
Громадный крейсер пробил бронеплиты, как будто там вовсе ничего не было. Даже здесь, на большом расстоянии, звук удара оглушил меня. Громада в четыре с половиной километра длиной потеряла управление и бессильно рухнула на город. Дома и башни, казавшиеся издалека не прочнее травы, пусть и километрового роста, рушились и разваливались на части. Сияющие строения гибли дюжинами. В воздухе световыми точками суетливо носились флаеры с людьми, отчаянно пытавшимися спастись.
Один за другим корабль проламывал автомобильные и железнодорожные эстакады; обломки мостов сворачивались в спирали и ползли в сторону пролома.
Из корабля потек теплоноситель, и сразу же поднялись языки голубого и зеленого пламени. Станция стремительно теряла воздух, и непреодолимый ветер нес людей, вперемешку с обломками, как пыль. Через грохот катастрофы тщетно пытался пробиться вой сирен. Корабль достиг базовой платформы, врезался в нее и сложился внутрь себя. Вся станция содрогнулась, и пол устремился на встречу с моим лбом.
– Они совсем уж обнаглели.
– А чего же ты ждешь от имперцев? Куда они хотели его забрать? В свое посольство?
– А куда ж еще?
– Они с корабля? С того, большого?
– Откуда я знаю? Наверно.
– Тебе не кажется, что они странно себя ведут? Почему они сразу забрали всех остальных, а этого, одного, оставили? С чего такая задержка? И, вообще, они объяснили хоть что-нибудь?
– Лучше скажи: он выживет или нет?
– С ним все в полном порядке. А имперцы заплатят?
– Уже заплатили. И чего ты так вцепился в этого парня?
– Потому что тут происходит что-то странное.
– На твоем месте я даже не пытался бы понять этих парней.
– И все же тут должно что-то быть: сначала они отказались его забирать, а потом вдруг принялись дубасить в двери, дескать, отдай, и все.
– Вот тут ты прав на все сто. Дубасят в двери. Между прочим, эти парни воевали с Содружеством и победили. А мы здесь так – подай-принеси.
– Не совсем. Вызови охрану станции, выясни, какие у нас права. Нужно выиграть время, чтобы поторговаться.
– Ерунду ты порешь. Имперцы попросили нас об услуге, и нам вовсе не с руки торговаться с ними. Такие штуки обычно плохо кончаются.
– Да я же со всей душой! Мне лишь хочется знать, что происходит, только и всего.
Судя по голосам, они стояли или сидели спинами ко мне. Я открыл глаза. Одноместная больничная палата – таких полным-полно во всех концах галактики. Судя по тому, что я услышал, мы находились на Станции Пейн, а точнее в лазарете посольства Пространства свободной торговли.
Моих движений ничего не сковывало, я не был привязан к кровати. И хотя пребывал не в лучшей форме, но если сравнивать с последними воспоминаниями, то был очень даже ничего себе. Что называется, практически здоров. Судя по всему, мог передвигаться, не впадая в дрожь, но чувствовал, что тело все еще покрыто многочисленными ушибами. Когда спутник стартовал, мы не были привязаны и даже ни за что не держались. Мне повезло, что я пережил этот взлет.
