Олег Языков - Крылья Тура
– Това-а-а-рищ майор! Может, вечером? Для всех? А то ведь у меня язык отвалиться по десять раз все рассказывать!
– Всем – да, отвалится! А мне – командиру – нет! Давай, садись. Рассказывай!
Ну что тут поделаешь? Пришлось сесть и рассказать.
* * *Лезть к ребятам во время боевой работы я не стал. Лучше – вечером, спокойно и не торопясь, посидим за ужином, поговорим, да и выпьем глоток-другой.
А сейчас у меня была просьба к командиру полка… Однако, как оказалось, и у него была встречная просьба…
– Виктор, ты тут меня не выручишь? Взял бы истребитель, смотался бы к соседям. Вот пакет им бы забросил, а? А то мне и послать некого, отрывать от дела придется…
Эх, как не вовремя!
– А куда слетать-то? Я тоже вас попросить хотел…
– Слетать-то? А вот к девчатам-ночникам бы и слетал?
Есть! К ночникам! А что это у майора глаз такой хитрый?
– Лутошкина! Ефрейтор Лутошкина! – заорал майор Россохватский. Да-а, интеркома здесь еще не придумали. Обходятся просто – если напрячься, то не только до ефрейтора Лутошкиной можно докричаться, в Москву суточную сводку передать можно!
Дверь приоткрылась, и в дверную щель влезла рыжая прическа с двумя веселыми глазами под выщипанными в дугу бровями.
– Я, товарищ майор!
– Вижу, что «я»! Ты пакет-то подготовила?
– Так точно! Подготовила!
– Ну так передай его капитану. Он и слетает к соседям. Заодно, Витя, и пообедаешь там. Девчата гостеприимные, обязательно тебя покормят.
– Ефрейтор Лутошкина! Звони соседям – летит, мол…
– Есть звонить соседям, товарищ майор!
Что-то мне эта сцена подозрительно напоминает… А напоминает она мне репетицию второго состава актеров Театра юного зрителя! Ну-ну, товарищ майор! Не Станиславский я, говорить «Не верю!» – я не собираюсь! Наоборот – верю! Верю и ценю вашу заботу о людях.
– Ефрейтор Лутошкина! Давай пакет, ефрейтор.
Оставив сидор с вещами прямо в штабе, я схватил пакет и, позвонив на стоянку, чтобы мне подготовили самолет, выскочил на воздух. Как раз и машина свободная была под рукой.
– Давай! На стоянку первой эскадрильи подбрось!
К самолету я подъехал одновременно с подошедшим техником, который тащил летный шлем и парашют.
– Витя! Привет! Поздравляю тебя со звездой Героя!
– Тоха! Спасибо! Ну, как ты тут? Давай – помогай мне нацепить этот мешок…
Накоротке перекинулись несколькими фразами, и я вновь в кабине своего истребителя.
Ну, здравствуй, Дедушка! Я взволнованно провел рукой по приборной доске, покачал ручку управления, погладил рычаг оборотов мотора. Самолет отозвался теплом нагретой солнцем кабины, знакомым запахом бензина и сгоревшего пороха.
– К запуску!
– Есть к запуску!
Так, сжатый воздух, чуть качнуть топлива, кнопка запуска… Пошел… Мотор чихнул клубами дыма, воздушный винт судорожно провернулся, еще раз, снова – «Апчхи-и!». Толчок, самолет вздрогнул и затрясся. Мотор заревел и вышел на нужные обороты. Погоняв его с минуту на разных режимах, я махнул рукой: «Колодки убрать!» Короткая рулежка, разрешительный взмах флажками выпускающего, разбег – и я в воздухе…
* * *Лететь до соседей было всего ничего – километров пятнадцать. Аэродромчик у них был небольшой, тихий такой. Знать не будешь – никогда не найдешь. Они ведь что придумали? Работают-то девчата в основном по ночам, так вот, чтобы немцы им днем спать не мешали, они так маскировали самолеты, что в двух шагах пройдешь, а стрекоталки их и не увидишь. Да еще на взлетной полосе придумали устанавливать срубленные молодые деревца в специально выкопанные лунки. Раз – и нету взлетной полосы! А есть лесополоса! Вот мастерицы камуфляжа! Что и говорить – молодцы девчата!
Меня ждали, майор ведь приказал позвонить, и деревца успели убрать. Впрочем, только я сел, их выставили обратно. Дисциплина и скрытность, а как же!
– Девчата, куда идти? Пакет вот мне велели передать!
– Сейчас, товарищ капитан! Во-о-н, к вам старший лейтенант уже бежит. Она и проводит.
Бежала ко мне царевна-лебедь…
– Ну, здравствуй, Катюша! Здравствуй, моя радость!
– Здравствуйте, товарищ капитан!
– Катя, да ты что? – Я немного обалдел. – Ты что? Не рада?
– А чему мне радоваться, товарищ капитан? Почти месяц ни привета, ни ответа…
– Катя, побойся бога! Я же в Москве, в командировке был. Тебе что, не передали, что ли, ребята? Ну, я их…
– Не сердись, Витя. Сказали мне твои ребята… А я вот подумала – а что же ты сам мне не сказал?
– Да я не хотел тебе на глаза попадаться… Со своим глазом-то подбитым. Вот такая опухоль была. Вылитый Карабас-Барабас!
– Эх, Витя-Витя! Здоровый вымахал, а дурной! Не испугал бы меня твой глаз… А вот то, что избегал ты меня…
– Катя!
– Ну что – Катя… Ладно. Что прилетел-то?
– Да вот, пакет…
– Пакет? А ты вскрой его, Витя…
Я недоумевая посмотрел на пакет, на Катю, снова на пакет. Потом подцепил пальцем уголок пакета и дернул. В нем лежала тщательно разглаженная и уложенная дивизионная газета…
– Катя, ну – прости меня, Катя! – Я бросил злополучный пакет на крыло, шагнул вперед, обнял и поцеловал девушку в приоткрытые, ждущие губы. – Я люблю тебя, Катя! Прости…
* * *В общем – получил я прощение… А потом и поцелуй… И как это женщины так могут устраивать, что как бы мы, мужики, не поступили, а все равно остаемся виноватыми? Вот летучее племя! Я, конечно, имею в виду, что все женщины – ангелы! Как минимум – феи… А вы что подумали? О метле вспомнили? Кх-м-м, да… Тоже – летают ведь… Да как бы и не большинство, если разобраться… Но – т-с-с! Об этом – молчок!
Сменившая гнев на милость царевна-лебедь незаметно забрала пакет, а потом повела меня обедать… Обед под ее пристальным взглядом не шел. Абсолютно. Потом поем. А сейчас надо чаровать и голубить…
– Царевна, а вот посмотри… Нравится?
– Что это, Виктор? Это мне? А зачем?
Вот, прости меня, Отец воинов, – бабы! То – «не любишь!», то – зачем это? Как зачем? Чтобы понравиться тебе, вот зачем! Чтобы заохала ты, чтобы глазки засверкали… Хотя – да… Это я здорово промахнулся. Лет этак на шестьдесят. Другие здесь пока девушки, не те, которых я знал в молодости. Те, считай, скромницы были, а эти… эти вообще – монашки… Ни косметики у них нет, ни белья красивого, ни цацек всяких… Нет, конечно, старший лейтенант Лебедева хорошую косметику, красивое белье и бижутерию, наверное, уважает. Или так думает. Да вот беда – нету ни того, ни другого, ни третьего!
А я сразу расстарался – бриллиантовую каплю ей притащил…
С этой висюлькой тоже интересно получилось. Я как в Москве-то очутился, сразу замыслил – нужно Кате что-нибудь в подарок подыскать. Что-нибудь интересное и памятное. Но что? Вот в чем вопрос! О бриллиантах я даже и не мечтал – не мой уровень. Да и не разбираюсь я в них. Хотя… Как я помню, и сейчас – во время войны, и потом – десять-пятнадцать лет спустя, и при Брежневе – бриллиантовый дым многим глаза слепил… Много скандалов было в Москве, много было громких краж, даже убийств. Что они все в этом углероде находят? Не понимаю… От голода не спасет, от холода не согреет, от пули – не защитит… Может, это я такой примитивный? Ну, не дано мне, не дано…
