Леонид Андронов - Принц из ниоткуда. Книга 2
- Слушаюсь. Он сделал шаг к столу, заваленному бумагами.
- М-да, - он поскрёб подбородок. - Стыдоба! Принимаю высших сановников в такой обстановке.
- Стоит ли беспокоится, когда сановники в мятых брюках? - ответил я.
- Значит, приведём и то, и другое в порядок. - Он поднял бумагу со стола. - Так, что это? В корзину! Он достал из-под стола мусорную корзину и водрузил её на стол.
- А мне что делать? - спросил я. Он оглядел комнату.
- Пройдитесь пока по книжным полкам.
- Хорошо. Как включается этот аппарат?
- Там есть кнопка и регулятор мощности.
- Я её уже нажал.
- Тогда пылесосьте.
- Но он молчит. Вому прислушался.
- Работает. Я поднёс его к уху. Волосы затянуло в отверстие. Я закричал.
- Осторожнее, - предупредил профессор.
Я неодобрительно посмотрел на пылесос. Вому рассмеялся и скомкал очередную бумажку. Я стал тщательно водить пылесосом по корешкам книг. В это время профессор перебирал бумаги у себя на столе, постоянно что-то бормоча себе под нос.
- Лео, - вдруг позвал он.
- Что? - вздрогнул я.
- Будьте любезны, поставьте этот том на четвёртую полку сверху. Только сначала пройдите по нему пылесосом. Она тут лежит месяца два уже. Благодарю вас. Я усмехнулся и взял книгу.
- Поразительная вещь! - воскликнул профессор. - Эту бумагу я искал две недели назад, перерыл весь дом… - он спрятал её в ящик стола.
- Творческий беспорядок, - заметил я.
- Что в голове, то и нас столе, - отозвался он.
Я вспомнил стол в своём кабинете. Идеальный порядок, ни одной бумажки. Даже приятно стало, что я чем-то лучше уважаемого учёного.
Профессор продолжал рыться на своём столе. Я хотел его спросить. Но он опередил меня:
- Говорите, Лео. Я смущённо улыбнулся.
- Вы знаете, я всё не могу забыть наш первый разговор.
- У пруда в городском парке? Я кивнул.
- Представляете, сейчас, я с лёгкостью отношусь к тому, что было, - сказал он. - Тогда же я был раздавлен. Вы, Лео, дали мне надежду. Я снова почувствовал себя человеком.
- Громкие слова, - улыбнулся я.
- Ни в коем случае! Так и есть. Вы вернули мне кафедру, любимую работу, а теперь ещё втянули в такую грандиозную аферу. Поверьте, я очень ценю это.
- Только что-то у нас наше великое дело никак не делается, - мой пылесос застрял между книгами и полкой. Я стал вытаскивать его оттуда.
- Великие дела быстро не делаются. Я повернулся к нему.
- Вы думаете, у нас есть шансы?
- Конечно! Хоть нас не много, но состав команды может только радовать. Мне очень приятно было познакомиться с Мериголдом. Он оказался очень вдумчивым человеком и серьёзным учёным. Я прочитал пару его статей. Ваша рекомендация оказалась блестящей.
- Спасибо, профессор. Значит можно надеяться? Он рассмеялся.
- Мы давно в пути, а вы всё спрашиваете, пойдём ли.
- Даже так?
- Светлая голова Ларвика не даёт нам стоять на месте. Я специально не ограничиваю его исканий. Хотя он иногда так думает. Он ещё не находится в плену иллюзий, как мы - представители старшего поколения.
- А вы зашорены?
- Ещё как! У нас уже сформированы взгляды, вкусы. Мы стали ярыми приверженцами тех или иных идей, теорий. Мы уже воспринимаем жизнь как набор определённых констант. А Ларвик ещё совсем молод, его ничего не сдерживает. Я ему по-хорошему завидую.
- Интересно, я такой же? - задумался я.
- Вам сложнее всего, - ответил Вому. - Вы находитесь в том возрасте, когда мечты юности одна за другой засыхают и отваливаются. Вам многое становится понятным, вы мудреете. Это тяжёлый период, я знаю. Вы черствеете, становитесь жёстким. У вас уже остаётся не множество, а одна-две цели. Всё это называется взрослением.
Я молчал. Да, наверное, часть того, что перечислил профессор, со мной уже случилось. Только я не думал об этом.
- Я опечалил вас? - спросил Вому.
- Нет. Просто я над этим раньше не задумывался. Теперь я понял, как важно как можно дольше ощущать себя ребёнком. Он довольно улыбнулся.
- Скорее важно понимать, что в какой-то мере мы на протяжении всей жизни остаёмся детьми. Всё время поддерживать детское восприятие вряд ли удастся, жизнь неминуемо расставит все точки над i.
- Но я не хочу быть как все!
- И отлично! Раз вы это уже понимаете, то у вас всё получится.
- Вы уверены? Он кивнул.
- Уверен. Нужно только оставаться самим собой, только и всего.
- Знаете, мне почему-то все об этом твердят, - сказал я.
- Значит, это самое главное на этот момент в вашей жизни, - с лёгкостью заключил он.
- Думаете?
- Решайте сами. Следите за тем, что происходит вокруг, и думайте.
- Хорошо, я попробую.
Он углубился в бумаги, дав мне возможность подумать над этим. Поначалу я с сожалением думал о том, что рано или поздно придётся подчиниться установкам жизни. Вдруг мне показалось, что тогда от меня уйдёт та беззаботность, с которой я жил прежде. Что я перестану радоваться жизни, а буду только думать, как разгрести тот ворох забот, который навалится на меня и с каждым днём будет всё увеличиваться. Глупо, конечно. Я загрустил. Впервые в жизни я подумал о старости. О неизбежном увядании. Почему-то мне явственно представилось, как она выглядывает из-за череды серых будней, в которые может превратиться моя жизнь, стань я таким. А ведь сколько людей живут так. Быт постепенно обволакивает всю жизнь, не остаётся никакого просвета. Конечно, некоторые находят отдушину в работе. Но у скольких это не получается? А если ещё и в семье не всё хорошо. Да, хоть удавись! Вот уж, правда, задача всей жизни, как оставаться самим собой!
Иначе, годы пролетят с быстротой пули, а потом старость. Я представил Лиру в шестьдесят. А потом в семьдесят. Вот мы идём рука об руку по парку. Уставшие, молчаливые. Каждый думает о своём. Смотрит под ноги. Нас всех ждёт это? Лучшие часы, сидение на скамейке и воспоминания о молодости? Хочу ли я этого?
- Профессор, - я неожиданно для себя обратился к нему. - Что вы думаете о старости?
- О старости? - он задумался. - Наверное, только, что буду больше работать.
- Вот как? - удивился я. - Почему?
- Я наверняка буду бояться, что не успею сделать в жизни то, что задумал. Поэтому буду больше трудиться.
- То есть…вы не будете думать, что будете дряхлым, неповоротливым? Он сдвинул брови.
- Наверное, мне будет просто некогда об этом подумать.
- Вы серьёзно?
- Отчасти, да. Вас пугает мысль о старости? - его лицо просветлело.
- Ну, как и всех, наверное.
- Не судите обо всех по себе. Что вас пугает?
- Я не могу объяснить.
- Наверняка, когда вы думаете о ней, вы представляете какие-то образы.
- В общем, да.
- Каким вы себя представляете?
- Дряхлым, уставшим. Ну, я же не буду таким подвижным.
- Ха! Уверяю вас, вы до конца своих дней будете энергичным. Если энергия есть, она никуда не денется.
- Тогда, может быть, некрасивым.
- Некрасивым? - удивился он. - А почему?
- Не знаю. Морщины никого не красят.
- Перестаньте! Посмотрите на меня. Я обладаю уже не одним десятком. И лет, и морщин, - он рассмеялся. - И что? Я ужасен?
- Нет…
- Да я прекраснее всех на свете! Я улыбнулся.
- Не верите? А это так. На самом деле! Мир таков, каким мы его себе представляем. И мы сами такие же. Я прекрасен, потому что я так о себе думаю. И окружающие это подтверждают.
- Как? Делают вам комплименты?
- Иногда делают.
- Может, они вам льстят? Он расхохотался.
- Какой вы смешной, право! Иногда это выражается в совсем других вещах.
- Тогда объясните, как.
- А чему вы поверите? О, вижу, - он улыбнулся. - Последней моей жене было 25 лет.
- Это пятьдесят?
- Нет, по земному 25 лет. Я изумился.
- Ваша студентка. Он поморщился.
- Изгоняйте стереотипы из своего мышления. Ни в коем случае! Мы познакомились на улице. Ого! - азартно воскликнул он. - По вашему лицу можно всё прочитать!
- Серьёзно? - я испугался.
- Да-да! Вы думаете, что только уродина или совсем глупенькая девочка может на меня польститься.
- Нет, я так не думал, - стал отбиваться я.
- Думали, думали!
- Что, это было не так? - уязвлено спросил я.
- Вон её фотография.
Я поднял глаза. Гм! И что они находят в таких старых мужчинах? Неужели только деньги?
- Она преуспевающая актриса, - ответил с улыбкой Вому. Я повернулся к нему. Он сиял от удовольствия.
- Вы тоже читаете мысли?
- Нет. Просто у вас на лице всё написано. Поверьте, я не издеваюсь над вами. Просто я хотел доказать вам, что даёт подобное мироощущение.
- И давно вы расстались?
- Год назад. Решили сделать перерыв.
- Не разводились?
- А мы и не женились. Церковь не разрешает больше трёх браков. Я остолбенел.
- Вы хотите сказать, что она была четвёртая? Он с сожалением посмотрел на меня.
- Не понимаю я вас.
