Андрей Левицкий - Сага смерти. Сеть Антимира
– Чтобы взорвать разом верхушку и ключ к Вратам, – Василий кивнул на брезентовый сверток, чей край торчал из-за вездехода, – моей мины хватит. Сколько мутантского зверья мои братья перебили, сколько артефактов насобирали за годы… Шкуры, внутренности для исследований научникам, арты – все продавали, и все деньги пошли сюда, – он положил руку на грудь. – Не гексоген это, и не тротил, но смесь, которую по моему заказу сделали за Периметром. В большие деньги обошлась она, очень большие… Зато теперь силой, что здесь заключена, можно целый город с лица земного стереть. И не мина это, не взрывчатка! Меч это мой, святой меч, ударом коего порублю адские Врата в щепы!
– Ты совсем свихнулся, – вздохнул Пригоршня. – И раньше-то ненормальный был, а теперь…
– Тоха, Лита, я проверю плот, – оборвал Пророк. – Если можно его починить, поплывем на нем. Если нет, схожу к берегу, погляжу лодку. Маловата она для всех нас, однако, хочу своими глазами увидеть. Вернусь быстро. Бдите.
Василий зашагал к бревнам, и как только немного отошел, Пригоршня спросил у Тохи:
– Он что, всю дорогу это дело на себе таскал, как камикадзе какой?
– Мина в рюкзаке была, – ответил Тоха хмуро. – Бацька в подвале под тем штабом ее нацепил.
– В подвале… Парень, ты что, не видишь, что он не в себе?
– Не ругай бацьку! – Тоха переступил с ноги на ногу, и Пригоршня увидел, что ствол в его руках дрожит. – Он за нас радеет, за всех.
– Ты можешь быть самостоятельной личностью, – сказал Химик. – Тебе просто надо попытаться думать своей головой.
– Заткнись! – прикрикнула Лита. – Тоша, не слушай их, они тебя слабее хотят сделать!
Пригоршня покачал головой:
– Тоха, ты в душе и сам понимаешь, что у твоего бацьки крыша совсем уехала. В другой континуум отправилась отдыхать. Он теперь ничего не видит, ничего не слышит.
Стукнула бревно, раздались шаги, из-за вездехода показался Василий. Прошел мимо, бросив взгляд на пленников, кивнул курносому с девчонкой и ушел к берегу. Пригоршня снова заговорил:
– Вот ты в меня целишься, малец, и что дальше? Всерьез собираешься стрелять? Убьешь меня? Если я сейчас встану – выстрелишь и убьешь? – он начал подниматься.
Тоха, качнув стволом, выпустил несколько пуль ему под ноги и крикнул:
– Убью! Убью, Никита! Это небольшая жертва будет, если… если мы весь мир спасем! Бацька прав! Он всегда прав!
– Да этот зверь собирается и твоей, и нашими, и вот ее жизнью пожертвовать! Ты ее любишь, Тоха? Вижу, что влюбился. А он ее убьет.
– Не убьет! – глаза курного блестели от слез. – Он… ты не знаешь! Не знаешь всего! Бацька сказал нам, что взорвет Врата сам! И Врата и ключ, взорвет вместе с собой, а нам, сказал, перед тем прочь уйти надо будет! Василий, бацька мой, он… – Тоха запнулся, всхлипнул. – Он святой. Ангел с небес. Мученик, он жизнью своей намерен пожертвовать ради всех. А ты ругаешь его, ты, ты… – курносый сжал зубы, протяжно вздохнул и показал Пригоршне кулак. – Ты вправду отступник, еретик ты, Никита, раз против него идешь. Вы все заслуживаете смерти также, как бацька жизни заслуживает! Вечной райской жизни на небесах! И не будет такого, чтобы он погиб, а вы трое жить остались! Я этого не допущу!
В воцарившейся тишине стали слышны шаги со стороны берега – Пророк возвращался. Красный Ворон пошевелился, сменил позу, потрогал ребра и проворчал:
– Вы все как психи в дурдоме.
– Да уж точно дурдом какой-то начался, – Пригоршня, внезапно ощутив усталость, сгорбился, уперся ладонями в землю. Покосился на мертвеца, на Химика – тот угрюмо глядел перед собой, – на девчонку, которая целилась в них из винчестера, стоя прямо и непоколебимо, с высоко поднятым подбородком. Махнул рукой. – Ладно, поговорили, теперь что?
На этот вопрос ответил подошедший к вездеходу Василий Пророк:
– Теперь направимся к Вратам. Вы трое понесете брезент и лодку. Дойдем по мосту до пролома, там опустите ее в воду, привяжете, по лодке перейдем на понтон у Врат. Тоха, Лита, вы после уйдете, а мы взорвем Врата и тем искупим грехи, что лежат на душах наших.
* * *Ворон, нагнувшись, пятился по мосту и за короткую веревку, привязанную к кольцу, волочил лодку. Тяжеловата она была для одного, раненому наемнику приходилось нелегко.
За ним Пригоршня с Химиком несли брезентовый сверток, гипер шел впереди, Пригоршня кряхтел и ругался. Маяк оказался не столько тяжелым, сколько громоздким, неудобным в переноске. Возьмешь сбоку – бьет по лодыжке, спотыкаешься, тебя перекашивает на один бок, возьмешь сзади – приходится раскорячиваться, нагнувшись вперед и широко расставляя ноги, чтоб не тыкаться в него коленями.
Следом по понтону, плечом к плечу, шли Тоха и Лита с «Вихрями» наготове. Второй ствол подобрали среди бревен, он выпал из рук ворга, застреленного Вороном. Замыкал Василий Пророк, винчестер он положил на плечо. Пару раз невзначай оглянувшись, Пригоршня убедился, что бородач напряжен и внимателен, и ружье он в случае чего может быстро повернуть, направив на пленников ствол, и сразу выстрелить.
До пирамиды оставалось недалеко. Он ковылял, сжимая завязанный узлом угол брезента, пыхтел и думал о том, что в подобных ситуациях всегда начинаешь рассчитывать на других. Вот он, например, ничего не может сделать, потому что странники дышат в затылок, два ствола наставлены в спину, дернешься – схлопочешь свинец между лопаток. Но вот зато Химик… И Ворон… Первый – гипер, супербыстрый, второй тертый калач, они что-то придумают, что-то прямо сейчас сделают, вот-вот сотворят что-то отчаянное, ловкое, что всех спасет. И при этом другой голос шептал: ерунда, ну что они могут сделать? Наемник серьезно ранен, вон, тащится, как калека, покряхтывает от боли, а гипер… Что ж ему, прямо через Маяк и через голову Пригоршни сигать на конвоиров? Не выйдет, но и вперед он не бросится, там Ворон, там лодка, а мост узкий. Даже если проскользнет между ними – дальше куда? Точно подстрелят. Пророк со своим винчестером обращается вполне справно, да и Тоха, хоть и молодой, не вчера родился, Зону долго топтал, стрелять ему приходилось неоднократно. Получается что? Только вбок прыгать, в воду… Ага, в разъедающую щелочь? Короче – никак, ничего не выйдет, ничего они не смогут придумать. Но надежда все равно оставалась. Надя, она умирает последней.
Они прошли половину расстояния, когда Химик сказал:
– Вот что бывает, Василий, когда вера стоит выше знаний.
Доски скрипели под ногами, волны свечения катились через озеро. Они шли дальше. Наконец Василий Пророк ответил:
