Джеймс Гарднер - Планета бессмертных
Так и не удалось выяснить, кто же убил бабушку Уклода Юлай; но, как и предсказывала Фестина, это преступление вызвало особенно бурную реакцию гражданского правительства Технократии. Учитывая, что все мы под колпаком у Лиги Наций, люди не могут оставить убийство нерасследованным. Фестина говорит, что, если понадобится, она лично займется этой проблемой, когда вернется на Новую Землю.
Что касается остальных членов семьи Уклода, то ко времени гибели бабушки Юлай все они уже попрятались кто куда. Понимая, что Высший совет пойдет на любые меры, лишь бы скрыть свои преступления, Унноры затаились в безопасных местах, дожидаясь, пока все уладится. Только бабушка Юлай не стала прятаться – совершенно добровольно – чтобы иметь возможность довести до конца дело обнародования преступлений Адмиралтейства.
В результате семья Уклода и Ладжоли уцелела, и им было куда вернуться: семья, жаждущая встречи с ними, чтобы отблагодарить за отлично проделанную работу. Родственники Уклода во всеуслышание сообщали всем и каждому, какой это был с их стороны мудрый поступок – купить такую жену их неразумному отпрыску: Ладжоли «сделала из мальчика мужчину», «помогла ему не сбиться с пути» и совершила еще очень много всего, выраженного столь же избитыми фразами. Унноры поклялись, что будут всем своим друзьям рекомендовать тех же брачных посредников туе-туе… конечно, ничего особенно хорошего это не сулило, но, по крайней мере, обеспечивало, что брокеры не тронут брата Ладжоли.
Выяснилось, что одно судно крестового похода кашлингов представляло собой заретту с мужчиной-зареттой на борту. Взяв деньги в долг у своей семьи, Уклод купил их и препоручил малышку «Звездную кусаку» любящей заботе заретт. Перед моим внутренним взором так и стоит мягкая сферическая детская кроватка, куда малышку кладут каждую ночь; не сомневаюсь, что ее закармливают самыми вкусными углеводородами. Уклод также пообещал установить памятник Нимбусу на семейном кладбище Унноров на своей родной планете. Там же будет возведен еще более впечатляющий мемориал в честь «Звездной кусаки» (матери, а не дочери, естественно) – возможно, часть композиции будет представлять собой модель в натуральную величину, со специальным грибковым покрытием, имитирующим липкую текстуру внешней поверхности заретты. По-моему, очень трогательно; неудивительно, что я решила непременно посетить кладбище, если когда-нибудь окажусь на этой планете.
Однако прежде мне придется слетать на Новую Землю. Когда злодеи-адмиралы предстанут перед судом, я должна буду дать свидетельские показания, с чем справлюсь наилучшим образом и, без сомнения, выведу негодяев на чистую воду.
Увы, Фестина говорит, что до суда еще очень далеко. Сначала предстоит «впечатляющее цирковое представление», потом «оргия взаимных обвинений», которая завершится «всеобщим покаянием с битьем в грудь», за ним последует «период десенсибилизации как следствие тяжелых переживаний», сопровождающийся «циничным безразличием», далее – «коллективная потеря памяти», «пересмотр позиции» и кульминация – слушание в суде присяжных. Актеры могут отдыхать: так искусно будут подаваться якобы признания, но при этом ничего конкретного никто припомнить не сможет. (Может, Фестина шутила, когда перечисляла все эти предстоящие события, – или нет.)
Так что мое присутствие не потребуется на земле еще много месяцев или даже лет. Фестина же, конечно, улетает туда немедленно. Сержант Аархус будет сопровождать ее в качестве личного телохранителя. Когда он заговорил об этом с Фестиной, она заявила, что не нуждается в телохранителе, но он сказал, что нет, нуждается, поскольку среди адмиралов множество таких, кто ненавидит ее и хотел бы расправиться с ней. Как бы то ни было, Аархус испытывает чувство вины из-за гибели Нимбуса – считает, что, если бы он (Аархус) лучше выполнял свою работу офицера службы безопасности, Фестина никогда не начала бы задыхаться и призрачный человек остался бы жив. Такой ход рассуждений не имеет смысла; однако в печали мы все глупеем, и даже я временами задаюсь вопросом, была ли у меня какая-нибудь неиспользованная возможность спасти Нимбусу жизнь.
Даже счастливый конец всегда бывает со слезами на глазах.
ИТАК…
Мы с Фестиной стояли на приемной платформе «Предназначения», глядя в безбрежную космическую даль. Роботы-чистильщики с корабля-«вязанки» неодобрительно попискивали, тщательно отдраивая палубу вокруг нас; и хотя на корабле кашлингов все еще пованивало, но уже не так мерзко. Более того, благодаря прозрачным стеклянным стенам я чувствовала себя тут как дома… и это действительно был мой дом, поскольку в этом крестовом походе я провозгласила себя новым пророком.
Снаружи роились корабли моих последователей, стараясь занять позицию поближе к роскошному хрустальному судну. С каждым часом их становилось все больше; по-видимому, везде в пределах сферы влияния кашлингов мое появление воспринимается как нечто восхитительно новое, и просители стекаются ко мне со всех сторон.
– Учти – вечно так продолжаться не будет, – сказала Фестина, глядя, как очередной корабль возник в этой их сверхсветовой манере: только что его не было, и вот он уже тут как тут, с целой серией собственных остаточных изображений позади (когда свет оттуда, где он был раньше, добирался туда, где он находился сейчас). – Ты не первая среди не-кашлингов, кто объявил себя пророком. Какое-то время последователи будут стекаться к тебе, но потом потеряют интерес – как только появится что-нибудь новенькое.
– А тем временем я с их помощью успею совершить великие дела.
Фестина кивнула и снова обратила взгляд в непроглядную тьму космоса. Я приказала «Предназначению» развернуться таким образом, чтобы нам был виден лишь крошечный край огромного корабля-«вязанки», совсем недавно получившего название «Гигантское судно, приводимое в движение одним Веслом».
Это была моя идея. Шутка; по-моему, очень удачная.
У пояса Фестины защебетало маленькое устройство связи. Голос Аархуса сказал:
– Адмирал, можем отправляться, как только сочтете нужным.
– Буду через минуту.
Фестина бросила взгляд в сторону шлюзовой камеры. Там была пришвартована яхта кашлингов – самое быстрое судно, которое смогли предложить мои последователи. Ученые с «Гемлока» изрядно потрудились над компьютерами яхты, убирая блок, препятствующий ее проникновению в ближайшее солнце для наращивания мощности ССС-поля. Фестина и Аархус помчатся к Новой Земле с такой скоростью, с какой до них не летал ни один человек.
– Аархус говорит, – сказала я, – что как только ты прибудешь на Новую Землю, тебя назначат командиром всего человеческого флота.
– Сержант Аархус всегда несколько преувеличивает мою значимость, – ответила Фестина с улыбкой сожаления. – Даже если весь Высший совет бросят в тюрьму, останется огромное количество не входящих в него адмиралов, и все они рангом выше меня. Однако Аархус твердит, что они замараны своими связями со старой гвардией; я единственная, чья репутация морально безупречна. Он воображает, будто, едва появившись в нашей штаб-квартире, я сразу же стану президентом этого проклятого Совета.
– Ты будешь чертовски хорошим президентом, Фестина. Ты получишь большой пистолет?
– Нет, только головную боль. Даже если я не войду в Совет, мне нужно переделать миллион дел. Первое и самое важное – я озадачу своих людей, пусть разбираются, каким именно образом шадиллы способствуют отупению homo sapiens. Если что-то подобное вообще имеет место. – Она помолчала. – Черт! Как я жалею, что не хватило времени расспросить их об этом!
– Думаешь, шадиллы сказали бы тебе?
– Не знаю. Однако абсолютно уверена, что наши догадки верны – шадиллы сознательно оглупляли кашлингов, и то же самое происходит с нами. Посмотри только на Высший совет, бога ради; четыреста лет назад ни одному из этих развращенных ублюдков не доверили бы командовать вообще ничем. Но мы упали настолько низко, что теперь они просто цвет флота. Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо.
– Не ной, Фестина. Ты во всем разберешься и наведешь порядок. Если будет трудно, спроси себя, что бы я сделала на твоем месте.
– Тогда все кончится тем, что я очень многим расквашу носы.
– Если это будет необходимо.
Фестина улыбнулась, наклонилась и поцеловала меня в щеку. В левую. В ту, на которой нет пурпурного пятна.
И тут же резко отшатнулась, словно застеснявшись, и отвернулась, глядя сквозь стеклянный корпус на рой собравшихся вокруг нас кораблей кашлингов.
– Не рассчитывай, что быстро доберешься до Мелаквина. Маленькие суда не могут развивать большую скорость. Может, на дорогу уйдет недели две.
– Я не спешу, – ответила я. – Эти две недели я буду развлекать всех желающих, рассказывая свою историю и излагая собственное понимание вселенной. Я теперь пророк, Фестина, и делиться с другими своей мудростью – мой долг.
