Тимоти Зан - Возрождение тьмы
— Нет, она нужна мне здесь, — сказал Каррд. Он заставил "Сокола" скользнуть под днище межзвездного истребителя и направил его к левому борту громадного корабля. — Иди наверх и приготовь к бою автономное орудие. Думаю, мне удастся заставить их пойти на нас в атаку с этого направления.
У Люка не было никакого представления о том, каким образом они собираются это сделать, но на дискуссию времени не было. "Сокол" уже начал содрогаться от лазерных ударов, а он по собственному опыту знал, что это тот максимум, который в состоянии выдержать дефлекторные экраны корабля. Оставив кабину, он заспешил в орудийную башню по скоб-трапу, запрыгнув до его середины и быстро преодолев остаток пути. Он пристегнулся, включил подачу энергии… и лишь оглядевшись, сообразил, что задумал Каррд. "Сокол" взмыл вверх вдоль левого борта "Химеры", развернулся над верхней палубой громадного корабля к его корме и теперь во весь опор мчался в открытый космос по направлению, начало которого лежало в зоне мощных струй реактивных сопел досветовых двигателей имперского разрушителя. По мнению Люка, он прошел слишком близко к ним, но это давало уверенность в том, что ни один дочерний истребитель подойти к ним снизу некоторое время не сможет.
В ухе пискнуло переговорное устройство.
— Скайвокер? — послышался голос Каррда. — Они почти подошли. Ты готов?
— Готов, — заверил его Люк. Пальцы удобно легли на кнопки управления огнем, он сконцентрировал разум и позволил Силе вливаться в себя.
Бой был неистовым, но коротким, таким же, как во время того давнего памятного побега со Звезды Смерти на этом же "Соколе". Потом Лея согласилась, что они очень легко отделались; и сейчас, когда вокруг кишмя кишели, стреляли и взрывались вражеские истребители, Люк беспокойно задавал себе один и тот же вопрос: мучают ли имперцев какие-нибудь подобные посторонние воспоминания?
Наконец небо ярко вспыхнуло звездными полосами, потом запестрело, и они вырвались на свободу.
Люк отключил подачу энергии на счетверенные пушки и с облегчением глубоко вздохнул.
— Доброго полета, — сказал он в переговорник.
— Спасибо, — ответил сухой голос Каррда. — Кажется, мы более или менее в порядке, хотя есть повреждение в районе пакета преобразователей энергии на правом борту.
Мара пошла проверить, в чем там дело.
— Мы можем без них обойтись, — сказал Люк. — Хэн так напичкал корабль всякими взаимодублирующими переплетениями проводов, что он может летать с половиной вышедших из строя систем. Куда мы направляемся?
— На Корускант, — сказал Каррд. — Чтобы там расстаться с тобой, а также выполнить обещание, которое я тебе недавно дал.
Люку пришлось покопаться в памяти.
— Ты имеешь в виду свое замечание о том, что у Новой Республики выгорит какое-то выгодное дело в результате твоего спасения?
— Именно это, — подтвердил Каррд. — Помнится, Соло намекал мне на Миркаре, что ваши люди нуждаются в транспортных судах. Верно?
— И очень нуждаются, — согласился Люк. — У тебя что-то припрятано?
— В буквальном смысле слова нет, не припрятано, однако мне совсем не трудно наложить лапу на то, о чем я говорю. Что ты думаешь о получении Новой Республикой, скажем, примерно двух сотен тяжелых крейсеров дредноутного класса постройки до Войн Клоннеров.
Люк почувствовал, что у него отвалилась челюсть. Он вырос на Таттуине, где многое оставалось для него неведомым, но только не это.
— Не имеешь ли ты в виду… Темные Силы?
— Спускайся вниз, и мы это обсудим, — сказал Каррд. — О, я еще ничего не сказал Маре.
— Буду мигом.
Выключив переговорное устройство, Люк повесил шлемофон на его штатный крюк и полез по трапу… впервые даже не заметив, что гравитационное поле изменило направление и скоб-трап ведет его немного не туда, откуда он поднялся в башню.
"Сокол" мчался прочь от "Химеры", обманув маневром и обстреляв из пушки преследовавшие его истребители, и теперь разгонялся до световой скорости. Пелеон сидел за своим пультом и, сжав кулаки, наблюдал за этой драмой в беспомощном молчании. Беспомощном, потому что при только частично введенном в работу главном компьютере системы сложного оружия и гравитационного луча "Химеры" было совершенно бесполезно использовать против такого маленького и быстроходного корабля на таком большом удалении. В молчании, потому что эта беда была далеко за пределами того круга неприятностей, который укладывался в его репертуар проклятий.
Корабль вспыхнул и был таков… а Пелеону оставалось готовиться к худшему.
Худшее не последовало.
— Отзовите истребители на места их парковки, капитан, — сказал Траун, и в его голосе не было ни напряжения, ни злобы. — Дайте отбой тревоги, и пусть служба управления системами снова запустит главный компьютер на полный объем функционирования. Да, разгрузку шаттлов тоже можно возобновить.
— Да, сэр, — сказал Пелеон, исподтишка неодобрительно хмуря брови в адрес своего высшего командира. Может быть, Траун каким-то образом недооценивает значения того, что только что произошло?
Горящие глаза Трауна ярко вспыхнули, когда он взглянул на Пелеона.
— Мы проиграли раунд, капитан, — сказал он. — И не более того.
— Мне кажется, Адмирал, что потеря гораздо больше, — проворчал он. — У нас нет ни единого шанса на то, что Каррд не отдаст теперь флот Катаны Повстанцам.
— Ах, это… Но он не отдаст его им за просто так, — поправил его Траун почти лениво. — Не в манерах Каррда что-либо отдавать даром. Он попытается торговаться или будет выставлять условия, которые Повстанцы найдут неприемлемыми. Переговоры займут время, особенно в той атмосфере подозрительности, создание которой на Корусканте стоило нам так много крови. А небольшой выигрыш во времени — это все, что нам нужно.
Пелеон отрицательно покачал головой.
— Вы предполагаете, что этот вор Феррье сможет найти поставщика кораблей кореллианской группе до того, как Каррд и Повстанцы утрясут свои разногласия?
— Предположения здесь ни при чем, — мягко возразил Траун. — Феррье сейчас уже на хвосте у Соло, и мы смогли экстраполировать место его назначения… а благодаря прекрасной работе Службы разведки над досье Каррда, я точно знаю, кто тот человек, с которым мы встретимся в конце этого путешествия.
Он поглядел в иллюминатор на возвращающиеся истребители.
— Дайте команду навигаторам подготовить курс в систему Пантоломина, капитан, — сказал он задумчивым голосом. — Отправление — как только будут разгружены шаттлы.
— Да, сэр, — сказал Пелеон, кивнув штурману приступить к выполнению приказа и углубившись в быстрые подсчеты в уме. Время полета "Сокола" до Корусканта; время хода "Химеры" до Пантоломина…
— Да, — вмешался Траун в ход его мыслей, — теперь это гонка.
Глава 24
Солнце скрылось за бурыми холмами Хоногра, окрасив в красно-фиолетовые цвета низко нависшие над горизонтом облака. Лея наблюдала за исчезновением цвета, стоя в дверном проеме дукхи, с таким хорошо знакомым ощущением нервозного страха, который всегда накатывал на нее перед грядущей опасностью или сражением. Всего через несколько минут они с Чубаккой и Трипио отправятся в Нистао, чтобы освободить Хабаруха и бежать вместе с ним. Или чтобы умереть во время этой попытки.
Она вздохнула и вернулась внутрь дукхи, мрачно гадая, на каком этапе этого дела она поступила неправильно. Ей казалось путешествие на Хоногр таким разумным — таким почему-то правильным представлялся этот смелый жест доброй воли по отношению к ногри. Еще до отправления с Кашуука она была убеждена, что это предложение — не совсем ее собственная идея, но во многом неуловимое руководящее воздействие Силы.
Возможно, так оно и было. Но не обязательно той стороны Силы, которую она подразумевала.
Холодный ветерок что-то прошептал, ворвавшись в двери, и Лея вздрогнула. "Сила имеет мощное воздействие на нашу семью". Эти слова говорил ей Люк накануне Эндорской битвы. В первый раз она не поверила ему, долго не верила и потом, до тех пор пока его терпеливые уроки не начали давать сначала лишь намеки на то, что у нее есть такие способности. Ее отец обучался точно так же и обладал такими же способностями… но в конце концов все же оказался на Темной Стороне.
Один из близнецов брыкнулся. Она замерла, опустила руку, чтобы нежно прикоснуться к двум крохотным существам внутри себя; и, как только она сделала это, обрывки воспоминаний потоком потекли в ее воображении. Лицо матери, напряженное и грустное, она поднимает дочь из темноты багажника, где ее прятали от любопытных глаз. Незнакомые лица, склонившиеся над ней, тогда как мать говорит, обращаясь к ним, тоном, который напугал ее и заставил заплакать. И снова она плачущая, крепко прижавшаяся к мужчине, которого научилась называть отцом.
