"Фантастика 2025-46". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кас Маркус

Сила Иреджа ручейками раскаленной лавы текла по моим рукам, сжигая их к демонам. В какой-то момент я подумал, что лучше бы меня пристегнули ремнями. Но потом обратился к силе и она помогла выдержать боль. Орать от этого я меньше не перестал.

Огонь прожигал кожу, въедался в мышцы и пробирался до самых костей. Узоры тут же чернели, а мастер только сдувал с них пепел.

А я наделся, что тут хорошая звукоизоляция и у него достаточно крепкие нервы, чтобы не обращать внимание на оскорбления всей его родни.

Пытка заканчивается перед самым рассветом. Я весь мокрый и дрожу, судороги вальяжно гуляют по всему телу, губы искусаны в кровь. На моих руках от запястий до локтя переплетение линий разной толщины.

Такие же, как у Яра. И сейчас я знаю, что они прячут под собой. Сначала Иредж наносил символы, тысячи закорючек и тонких изогнутых полосок. А поверх них уже этот узор.

Маскировка истинного значения, как мне объяснил мастер, прежде чем приступить к самой болезненной части. И своеобразная защита от чужих глаз. Которые могут понять, кто это сделал.

Мне вручают банку вонючей мази и обматывают руки бинтами. Боль от этих манипуляций уже не чувствуется. Настолько она ничтожна по сравнению с прикосновения лавы.

Обратно мы с братом идём молча по тихому городу. Сил спрашивать что-то у меня попросту нет. Я уверен, что во сне мне будет сниться, что я сплю. Но поезд через пару часов, так что эти фантазии исполнятся ещё нескоро.

— Игорь, — останавливает меня Яр, когда мы доходим до поворота на нашу улочку. — Я прошу тебя, никому не говори где был и что видел. Ты уж извини, что не предупредил. Но я был не уверен, что смогу уговорить Иреджа.

— Хорошо, — самое время его подколоть, но желание поспать пересиливает желание поиздеваться и отомстить.

— Когда-нибудь я расскажу тебе, как я с ним познакомился. И кто эти ребята. Но пока — молчи.

От недосыпа и усталости раскалывается голова. Челюсть ноет, а руки горят. Когда-нибудь все и всё мне расскажут. А… демоны с ним.

Дзинь, дзинь, дзинь. Пополняется моя пухлая копилка вопросов.

Я машу на брата рукой и ухожу. Небо светлеет, откуда-то уже доносится аромат свежесваренного кофе. Кот по-прежнему дрыхнет на ступеньке. Глажу его и получаю в ответ шипение, переходящее в глухой угрожающий звук. Но цапнуть меня он ленится.

Дом тоже спит, ни единого звука не нарушает предрассветную тишину. Ну хоть собраться вчера успел. С сожалением смотрю на кровать. Если я сейчас прилягу, меня уже ничто не поднимет. Духота и жара из-за сломанного кондиционера добивает и я, взяв сумку, выхожу на улицу.

Усаживаюсь прямо на тротуар, прислонившись к стене. Кажется, отрубаюсь. Кажется кто-то зовёт меня в голове. Приводят в чувства голоса уже над моей головой. Команда в сборе, сумки кучей свалены на земле.

— Эй, ты в порядке? — первой вижу взъерошенную голову Володи.

— Да, всё нормально, — поднимаюсь на ноги, разгоняю кровь.

— Ты же вроде не с нами был? — неуверенно спрашивает Саша, глядя на мою щёку.

Его сонное лицо украшает шикарный фингал под глазом. Богдан, мрачный и насупленный, только качает головой. Понятно, у этой парочки ночь тоже задалась.

— Нет, не с вами. Брат отвёл к мастеру, — я поднимаю руки. — Там наткнулся на… дверной косяк.

— Помоги, а? — Каритский поворачивается к Олегу, трогая пальцами своё ночное достижение и морщится.

— Тебе — не буду. Я предупреждал, вот теперь и ходи с фингалом.

— На меня коварно напали! Это не я виноват! — возмущается рыжий.

Целитель смотрит на Покровского, тот мотает головой.

— Ещё и врёшь, — вздыхает он и подходит ко мне. — А вот тебе помогу. Хотя у твоего косяка явно был мощный кулак.

Саницкий призывает силу и проводит рукой у моего лица. Щека вспыхивает сначала холодом, потом жаром, и ноющее чувство пропадает. Не успеваю я его остановить, как целитель принимается за мои руки и тут же отскакивает.

— Что… Что там такое? — он кривится, тряся руками.

— Не надо, — вяло отвечаю. — У меня мазь есть. Это… какое-то местное творчество. В общем, велено не распространяться.

Сил что-то выдумать нет. Но ребята только согласно кивают, хотя Олег подозрительно прищуривается.

Роман, приехавший за нами, сияет утренней свежестью и счастьем. Мне кажется, она даже по головам нас считает, беззвучно шевеля губами. Нахмуривается, глядя на мои руки и синяк Каритского, но от комментариев отказывается.

Мы загружаемся в минивен, и я бросаю прощальный взгляд на улочку. Красное знамя трепыхается на лёгком ветру. Что же, чистоплотность — это хорошее качество. Замечаю шевеление за занавеской и исполняю поклон невидимой бабке.

Умудряюсь подремать, пока мы час едем до вокзала. А вот на месте просыпаюсь моментально. Как только мы выходим у старинного здания, на нас обрушиваются звуки. Протяжные гудки, разговоры, крики носильщиков, лязганье тележек, смех, плач, крики чаек, носящихся в небе.

Меня тянет к ароматам кофе и свежей выпечки. Я даже опережаю Покровского, первым подлетая к фургону с едой. Роман, поторапливающий нас, не справляется с желаниями молодых организмов. Мы впятером завтракаем прямо среди этого суетливого хаоса.

А распорядитель только вздыхает, каждую секунду поглядывая то на наручные часы, то на огромный циферблат на здании.

— Вот это раритет! — восхищённо восклицает Володя, когда мы добираемся до нашего поезда.

Каритский недовольно морщится, но тоже с любопытством разглядывает локомотив. Чёрно-красная махина издаёт оглушающий гудок, сверху и снизу с шипением вырываются облака пара и мы погружаемся в туман.

— Быстрее, быстрее! До отправления две минуты! — уже не сдерживаясь, вопит Роман, выталкивая нас из клубов пара.

Мы несёмся по платформе, огибая препятствия. И даже толстяк не отстаёт, воодушевлённый последней миссией.

Я залетаю в вагон последним, когда состав уже начинает движение. Вижу большие испуганные глаза молоденькой проводницы, прижатой нашей компанией к противоположной двери.

Пока поезд набирает ход, разбираемся с билетами. Каритский никак не может найти свой и проводнице приходится устраивать долгие переговоры по хрипящей рации. Я, как ни вслушиваюсь, не могу понять что ей отвечают.

Зато Саша, из последних сил сдерживающийся, чтобы не начать возмущаться, отрывается, как только мы попадаем внутрь. Его категорически не устраивает уровень комфорта.

Я не обращаю внимание на его ворчание, с интересом разглядывая чудо — настоящий поезд. Я такое только раз видел, в музее. И то внутрь не пускали, у тех вагонов просто не было одной стенки. Да и были они попроще.

Размещают нас в четырёхместных отсеках, сиденья обиты мягкой тканью, всё облицовано тёмным гладким деревом. Изящные светильники, белоснежная скатерть на небольшом столике. Чего он так орёт?

— Да замолчи ты уже, — не выдерживает Богдан и грозит Каритскому кулаком. — Сутки всего ехать.

Рыжий замолкает, ещё раз разочарованно оглядывается, принюхивается и смиренно вздыхает. Ох, чувствую на базе его точно хватит удар.

Володе достаётся место по соседству, но конечно мы устраиваемся вместе. И сидим долгое время молча. Я смотрю в окно, за пролетающей мимо окраиной города. Дома становятся всё реже и ниже.

Под мерный стук колёс начинает нестерпимо клонить в сон. И я вырубаюсь, кажется прямо рожей в прохладное стекло.

Просыпаюсь я лежа. Кто-то заботливо накрыл меня пледом. За окном ещё светло, но небо уже окрашивается тёплым закатным светом.

На столе записка. На ней перечёркнуто: «Мы пошли обедать» и дописано снизу: «Мы пошли ужинать». В животе сразу же начинает урчать.

Шатаясь от быстрого хода поезда, я выхожу в коридор и оглядываюсь. Так, справа мы пришли, вроде по пути были только пассажирские вагоны. Значит мне налево.

С непривычки меня кидает из стороны в сторону, и я зарабатываю несколько синяков пока прохожу вагоны. В переходе пятого или шестого толкаю дверь, которая неожиданно слишком сильно распахивается.