"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том

Надо было поступать как в детстве: спрятаться под кроватью в тот самый момент, как погас свет, а сейчас уже поздно. И кошки, единственной защитницы от ожившего кошмара, с Евой больше нет. Кошка осталась в замке.

Стелла двигалась рывками, ее длинные ноги расползались на каменном полу и были до отвращения похожи на паучьи лапы. Но она приближалась! Вот она подошла к Евиной камере, взялась обеими руками за решетку и медленно-медленно, с ужасающими костяным треском протиснула голову между стальными прутьями. Ева видела, как вытягивается, деформируется ее некогда прекрасное лицо, как от натуги идет трещинами кожа и почти выдавливаются из глазниц глазные яблоки, как поднимаются густо подведенные веки, как невидящий взгляд ищет и находит…

Они закричали одновременно: почти мертвая Стелла и едва живая от ужаса Ева. А невидимый художник уже рисовал на белой шее Стеллы кровавый узор, заливая красным каменный пол…

– Я тебя вижу… – не то шепот, не то сипение. – Я нашла тебя…

– …Вы видите это, товарищ полковник? Видите? Эй, гражданочка, очнитесь! – Ее били по щекам и трясли за плечи.

– Попов, убери от нее руки! Слышишь меня? Руки убери! – ревел разъяренным медведем полковник Бойцов.

– Так это… товарищ полковник, вдруг у нее эпилепсия? Может, ее на бок перевернуть?

– Я тебя, Попов, сейчас самого на бок переверну! Эй, Ева! Давай-ка, девонька, открывай глазки! Сама, сама открывай! Никто тебя трогать не будет. Ну, давай же!

Открыть глаза – это значит снова увидеть страшное лицо Стеллы, эти глаза, эти когти… И кошки, которая защитит, нет. Кошки нет, а полковник Бойцов есть. И полковник обещает, что ее никто не тронет.

Ева открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. Значит, электричество уже дали. Или не было никаких перебоев с электричеством? Она просто не справилась с собственным организмом и уснула.

– Вот и молодец, – прогудел над ухом полковник и тут же рявкнул: – Отойди, Попов! Выйди из камеры, я кому сказал!

Зашаркали шаги, обиженно лязгнула железная дверь, Ева зажмурилась еще крепче.

– Все, девонька. Открывай глаза.

Открыла. Потому что не век же ей прятаться в темноте. Кирилл Сергеевич стоял, прислонившись широкой спиной к стене, как можно дальше от Евы. В воздухе витал отчетливый алкогольный дух. Кто из них пил на службе: неведомый Попов или полковник? Хватило одного-единственного взгляда, чтобы понять, кто. Вид у полковника был помятый, глаза в красных прожилках.

– Ты в порядке? – спросил он и смущенно откашлялся.

– Не знаю. – Ева скосила взгляд на решетку, ту самую, сквозь которую еще пару мгновений назад к ней рвалась мертвая Стелла.

– Ты кричала так, что распугала мне тут всех.

– Я нечаянно.

– Нечаянно. – Полковник кивнул. – Дурной сон? – спросил участливо.

– Можно и так сказать. – Ева села. Потому что как-то неприлично лежать в присутствии постороннего мужчины.

– А что снилось?

– Вы не поверите. – Сколько раз она уже произносила эту фразу? Впору сбиться со счета.

– Расскажи. Вдруг и поверю. Я, знаешь ли, сейчас сам уже толком не знаю, во что мне верить, а во что нет. Так что снилось?

Все равно ей нечего было терять, она и так уже в тюрьме, повесить еще и это убийство на нее у них не получится. А в том, что Стеллы больше нет в живых, Ева не сомневалась.

– Я видела Стеллу.

– Ту самую? – Полковник многозначительно пошевелил густыми бровями.

– Ту самую. – Она кивнула.

– И что?

– Я думаю, что ее убили.

– Когда? – Полковник не насмехался, не ерничал, он словно бы продолжал прерванный допрос.

– Не знаю. Наверное, совсем недавно.

– Так же, как и остальных?

– Да.

Он тяжело вздохнул, носовым платком вытер красное лицо.

– Может, ты мне еще и расскажешь, кто ее убил?

Хотела бы она знать! Пожалуй, этот вопрос интересовал Еву куда больше, чем стоящего напротив мужчину.

– Не скажу.

– Не хочешь?

– Просто не знаю.

– Не знаешь, так же как и прошлый раз с Диной? – Полковник спрятал платок в карман.

– Да.

– Хорошо. – Казалось, такой ответ его полностью удовлетворил. Хотя поверить в подобное было невозможно. – Это я проверю. Ты мне сейчас вот что расскажи, без протокола, в порядке личной беседы…

С полковником Бойцовым никогда нельзя знать наверняка, что он спросит и как поступит в следующий раз. Наверное, поэтому Ева так испугалась этого еще не заданного вопроса. Испугалась до дрожи в коленках, до холодного пота. Почти так же, как тогда, когда увидела Стеллу.

– Как зовут твоих родителей?

Это и в самом деле был странный вопрос. Настолько, что Ева даже растерялась.

– Я сирота.

– Это сейчас ты сирота, но родители у тебя ведь были.

Родители были, и брат есть. Вот только зачем ему?..

– Ева, я тебя прошу, – произнес полковник мягко, но с нажимом. – Скажи, как звали твоих родителей.

Она сказала. Никто и никогда раньше ее об этом не спрашивал. Да и кто станет спрашивать о таком у человека, который бо́льшую часть жизни провел в сумасшедшем доме? Пусть и назывался он элегантно и сдержанно «Центр коррекции психоэмоциональных расстройств», пусть и выглядел как фешенебельный курорт, но от этого он не переставал быть сумасшедшим домом. А в сумасшедшем доме все сведения о пациентах имелись в истории болезни. Зачем о таком спрашивать?

Полковник Бойцов со свистом втянул в себя воздух, словно бы ему резко перестало хватать кислорода, снова вытер пот носовым платком и тихонечко сполз по стенке. Нет, он не упал, просто совершенно по-мальчишески уселся на корточки, сжал виски руками.

– Знаешь, девочка, – его голос звучал совсем глухо, – если бы ты не была такой недотрогой, я бы тебя расцеловал.

– Не надо. – Ева на всякий случай отодвинулась подальше к стене. Еще вопрос, у кого больше странностей, у нее или у предводителя чернокаменской полиции…

– Не буду, – пообещал он, глядя на нее снизу вверх взглядом смертельно усталой, битой жизнью собаки. – Можно, я тогда еще кое о чем тебя спрошу?

– Гулять так гулять! – Она попыталась улыбнуться. Все-таки полковник Кирюша, как называл его Елизаров, ей нравился.

– Сколько лет ты провела в том месте?

Значит, не блефовал, а в самом деле навел справки. Удивительно, что у него это вообще получилось, потому что, сказать по правде, еще пару лет назад Евы как личности не существовало. О том, что у всесильного Германа Свиридова есть младшая сестра, знали лишь самые доверенные люди. И Ева не осуждала ни покойного отца, ни брата за такую скрытность. Кому хочется иметь в ближайших родственниках психопатку? Как ни крути, а такое родство – это ахиллесова пята, и за пяту эту можно ухватиться и надавить весьма болезненно. А Ева не хотела, чтобы из-за нее Гере было больно. Ему и так больно. Да и не считала она себя такой уж обделенной. Отца ей в каком-то смысле заменил доктор Гельц, а Гера… Гера никогда про нее не забывал, делал для нее все, что только возможно. Она даже образование получила такое, которое позволило ей после получения долгожданной свободы оставаться вполне автономной. Да и несвобода, если уж на то пошло, была относительная. Ева прекрасно понимала, что долгие годы ее оберегали от нее же самой.

– Почти всю свою сознательную жизнь, – сказала она с вызовом, словно бы полковнику Бойцову было какое-то дело до ее проблем и диагнозов. Кстати, официально у нее не имелось никакого диагноза. Официально она являлась совершенно здоровой – и физически, и психически. Спасибо Гериным связям и лояльности доктора Гельца.

– Тогда еще один вопрос, девочка. – Он по прежнему оставался на корточках, только виски перестал сжимать. – Ты что-нибудь помнишь?

Наверное, это был вопрос с подвохом, потому что взгляд его из усталого сделался цепким и колючим.

– Что я должна помнить?

– Что-нибудь из своего прошлого. Из того прошлого, что было до больницы.

Она пыталась вспомнить, и доктор Гельц на своих сеансах старался ей в этом помочь. Но у них ничего не вышло, и однажды доктор Гельц сказал: