Василий Сахаров - Мечник
В толпе гостей, которые раскиданы группами по всему залу, снуют слуги с подносами, на них напитки, люди берут то, что им нравится, выпивают, перемещаются от одной группы к другой и беседуют. Примерно так, я все это себе и представлял. Распорядитель покидает нас, а рядом появляются мой командир и его жена. Еременко одет, так же как и я, мундир ГБ, на груди Кубанский Крест, а на портупее пустая кобура. Его жена в белом платье и диадеме похожей на ту, что венчает голову Марьяны. Женщины, радостно что-то обсуждая, покидают нас, а мы, взяв по бокалу вина, прохаживаемся по залу и раскланиваемся с теми, кого знаем.
— Неплохо здесь, — я оглядываю зал для приемов.
— Это да, — отвечает Еременко, и кивает в сторону наших жен, которые направлялись во внутренние помещения дворца. — Гляжу, боевые подруги сдружились крепко?
— А то, — хмыкаю я в ответ.
— Это хорошо, а то моя ребенка ожидает, и поддержка твоей супруги, лишней не будет.
— Поздравляю, Иваныч.
— Не сглазь.
— Я не глазливый. Командир, а сам диктатор где?
— Его здесь не будет, он наверху сидит, за государство думает.
— Не понял. Нафига тогда торжество, если сам виновник этого события, отсутствует?
— Не обращай внимания, привыкнешь. Здесь так с самого начала заведено, еще со времен Драгунова. Президент у себя, а гости сами по себе. Правитель работает, и выдергивает тех, кто ему нужен к себе. Это показатель того, кто есть кто в негласной табели о рангах. Обрати внимания на лестницу, что наверх идет.
По совету полковника, сосредоточился на парадной лестнице, посмотрел и сказал:
— И что, ничего необычного, два поста по два гвардейца, и один скрытый за портьерой на повороте. По ней поднимается человек, кажется, кто-то из семейства Бариновых.
— Правильно, теперь посмотри на людей в зале.
Огляделся, и что же я вижу, половина гостей, смотрит только на лестницу.
— Ничего себе, — удивился я. — Неужели этому вызову предается такое значение?
— Хм, — только и хмыкнул полковник, — то ли еще будет.
— А что будет?
— Скоро начнутся танцы, а диктатор продолжит вызывать к себе людей. Представь, люди танцуют, и постоянно на лестницу смотрят. Умора.
— Ну, посмотрим, — допив вино, спросил командира: — Что там с нашими делами, ты разговаривал с Ильей?
— Да, и не только с ним. Нам везде зеленый свет. По всем трем направлениям. Разведкой на Браилов займутся спецназовцы Астахова, а твоя задача, поход к Чограйскому водохранилищу и Каспийскому морю.
— А… — хотел спросить насчет других дел, но Еременко меня остановил.
— Завтра Саня. О делах поговорим завтра. Сегодня, только отдых и разговоры с полезными людьми. Тем более что наши жены вернулись.
Действительно, Ирина и Марьяна, обсуждая какую-то свою проблему, подошли к нам. В этот момент, заиграла музыка, кажется вальс, супруга вспомнила, что я не умею танцевать, и весь вечер, как примерный семьянин, я обучался сему чрезвычайно сложному искусству.
Глава 24
Нейтральные территории. Ногайская степь.29.06.2063
Старик, болезненный, с желтоватой кожей, безволосый, с рваными и неровно зажившими ранами на лице, сидел перед костром и, сильно кашляя, сплевывал себе на руки остатки родных легких. Что с ним, не знаю, и знать не хочу. Для меня это всего лишь человек, которого мы случайно встретили на своем пути, и который может рассказать нам о том, что происходит на востоке и побережье Каспийского моря.
Третью неделю мы в пути, два десятка повольников, десять гвардейцев, Лида Белая и я, всего тридцать два человека. Экспедиция оказалась сложнее, чем я ожидал, и даже то обстоятельство, что новичков среди нас нет, и идем мы налегке, верхами, всего с десятком заводных лошадей, скорость нашего передвижения не увеличивает. Слишком рельеф сложный, предгорья Кавказа, леса, реки, развалины, селений мало, дорог нет и двигаться приходилось тропами. Пять дней назад миновали последнее поселение, небольшую деревушку на развалинах Нефтекумска, и вот, вчера, вышли на открытое пространство — Ногайскую степь.
Скорость отряда увеличилась, но теперь, мы сами сдерживали лошадей. Где-то рядом должны быть те самые умные собаки, про которых рассказывали Исмаил-ага и Белая. Пока ничего странного и необычного не наблюдали, а час назад вышли к руинам небольшого дома, одиноко стоящего посреди степных просторов. Здесь и обнаружился этот странный старик, который не помнит своего имени, не знает какой сейчас год, но вполне неплохо соображает и за сухпай готов с нами пообщаться. Он сидел подле небольшого костра и жарил на нем большую жирную крысу, которую, видимо, отловил на развалинах дома. Здесь был колодец, а потому, решили остановиться на дневку. Лошадям нужен отдых, да и нам самим полуденную жару пересидеть надо.
Старик откашлялся, посмотрел на свои ладони, покрытые мелкими капельками крови, сам себе горестно вздохнул, и переспросил:
— Значит, собаки интересуют?
— Да, интересуют.
— Возвращайся, откуда пришел, парень. Эти животины твоих бойцов схарчат и не подавятся, а вам еще жить и жить.
— Ну, тебя же не съели?
— Да, кому я нужен, бродяга со сгнившим нутром, — старик горько усмехнулся и кивнул на тушку крысы, которую вынул из костра и положил на большой лопух. — Сам скоро сдохну, и думаю, меня даже крысы есть не станут, побрезгуют.
— И все же, что насчет собак сказать можешь?
— Мы недалеко от Кумской, километрах в семи федеральная автотрасса, и по ней, их граница. Хоть на север пойди, к руинам Комсомольского, хоть к морю, там развалины Артезиана, и везде на них напорешься. Если сразу вглубь их территории двинешься, то умрешь быстро, а если вдоль границы и осторожно, то столкнешься с разведчиками, и пару деньков еще поживешь.
— Дед, а что, реально эти собаки такие умные?
— Очень. Когда я через их землю проходил, вожак стаи вплотную подошел, посмотрел в глаза, и всего меня прочитал как книгу. Это как душу вывернуть наизнанку. Не знаю, может быть это телепатия?
— Может быть. Страшно было?
— Нет, необычно, но не страшно. Он видит кусочки твоей жизни, а ты его, все по честности.
— Понятно.
— Еще вопросы есть?
— Пока нет.
— Тогда я поем.
Странник взял на колени лопух с обжаренной крысиной тушкой, и приступил к трапезе. Посмотрев на то, как остатками зубов он перемалывает мясо, решил ему не мешать. Встал, и пошел по нашей временной стоянке.
Мне вспомнился разговор с Денисом Еременко, после которого я решил лично поучаствовать в походе. Это случилось за два дня до отбытия. В тот вечер, оба брата, полковник и капитан, навестили меня в моем особняке. Поначалу, все шло как обычно, разговор за жизнь, чаек, а потом, Денис спросил:
