Олег Верещагин - Возрождение
– Ты правда, что ли, моделью был? – и добавил непонятно: – День нежданных встреч с прошлым, блин…
– Был. – Мажор опустил плечи. – Почти два года. У матери один партнер – владелец агентства, он и устроил…
– По блату, – не удержался-таки Максим.
Мажор разъяснил:
– Не по блату как раз. Оцени честно и скажи, по блату или нет.
– Где мне оценивать. – Максим в ужасе замахал руками. – Я не девочка! И не… Сашка, я ничего не сказал!!! Не надо насилия!
– Не по блату, – задумчиво повторил Мажор, не обращая внимания на подколки младшего. – И мне сперва нравилось. Не из-за денег и не из-за славы. Просто мне хотелось что-то делать… я думал, что это – важно, что это работа, настоящая работа. Больше пятидесяти фоток в журналах, одиннадцать рекламных роликов, выезды с модельным агентством. – Он приподнял верхнюю губу. – Узнавать стали, письма валом шли – и на емелю, и обычные. Звонили то и дело: «Олег – это вы? Я Катя… вы моя мечта, я уже полгода мечтаю о встрече…» И в трубку дышат. А мне кажется, что дыхание жвачкой отдает… Потом чувствую – тупею. Поглядел вокруг – такое болото… Ребятам, девчонкам самое большее по четырнадцать, а у них интриги, подсидки, мелкие пакости, друг другом для постели меняются, со взрослыми спонсорами спят, кокаин нюхают… Мать у одной плакала при мне: «Я думала – у девочки профессия будет, а она через полгода в наркоклинику попала!» Другой – парень – себе вены вскрыл, когда его в ролике не сняли… На одной передаче в прямом эфире я и выдал – не по роли, а сказал: «Пусть родители, которые любят своих детей, держат их от этих контор подальше!» Такой скандалище был, мать еле замяла… Да я бы сам ушел. Я здоровый парень, сильный, умный – так что мне, вот таким чучелом всю жизнь прожить? – Он хлопнул по журналу. – Стыдно же, честное слово!
– А где твой ум был, когда ты спайсом… – начал младший из лицеистов.
Олег смущенно пожал плечами:
– Да это я уже потом… Огляделся: делать нечего, скучно, тошно, времени навалом. Ну и решил: гори он все…
– А теперь? – быстро спросил Максим. Уже без насмешки и подковырки. Почти жадно… – Теперь точно знаешь, чего хочешь?
– Знаю, – твердо сказал Мажор. – Хочу быть офицером. И гордиться своими погонами. И своей страной. А не счетом в банке. А если придется – умереть за Родину. Теперь есть за что.
Не глядя, Сашка брезгливо кинул журнал в печку и, протянув руку над столом, молча и крепко пожал ладонь Мажора.
– Люди! – оживился Антон. – Я вам не сказал! Я же то стихотворение нашел – ну, помните: «И умру я…» – я перед отъездом все вспомнить пытался! Вот гитары нет…
– Читай так! – махнул рукой Максим.
– В общем, это Николая Гумилева стихи. – Антон сел удобнее, но потом встал, отошел к печке, оперся ладонью на стену возле нее. Помолчал и заговорил неспешно, задумчиво, глядя в пламя, выхлестывающее из дверцы:
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.
Я люблю – как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет,
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай! —
Антон посмотрел на остальных блестящими глазами и добавил: – Вот так.
– Хорошо, Гитара, – сказал Максим. – Правда хорошо, Вить… Здорово! – и повторил: – «Чтоб войти не во всем открытый, протестантский, прибранный рай, а туда, где разбойник, мытарь и блудница крикнут: вставай!»
Они помолчали. Олег излишне оживленно сказал, нарушая тишину:
– Сенька, кстати, к нам сюда обещал заглянуть, передать, когда все готовиться начнут. Что-то нету его.
– Проспал, – предположил Антон.
Максим тут же вступился:
– Он не проспит! Раз обещал – то придет и скажет!
– Горой за него? – подмигнул Олег.
Максим пожал плечами:
– Ну и горой… – и продолжал: – Я вообще сначала думал, что он трусоватый. Что Николай Федорович его… в общем, в Лицей отправил просто так. Для мебели, чтобы лишнего не говорили. До той истории с бассейном думал так.
Историю с бассейном знали все лицеисты и еще много кто постороний, хотя сам Сенька Власов никогда этим не хвастался. Младших мальчишек на одной из тренировок выстроили перед дверью, завязали всем глаза, инструктор сказал спокойно: «Сразу за дверью бассейн, но без воды. Глубина – пять метров. Вбегаете, прыгаете, приземляетесь, срываете повязку, перебегаете на ту сторону, поднимаетесь по лесенке, ждете. Все. Останавливаться нельзя ни на секунду. Если кто поломается – лежать, не двигаться, молчать, я подойду потом. Итак, кто первый?»
Мальчишки в черных повязках на глазах замялись, нелепо вертя головами. Конечно, кто-то все равно стал бы первым, и очень быстро. Но получилось так, что первым стал Сенька. Он подобрался, чуть пригнулся, нацелился на дверь, которую не видел, словно пуля в стволе, – и рванулся вперед, молча и стремительно, отчаянным ударом сразу двух рук перед собой распахнув бронедверь, которая тут же за ним тяжело захлопнулась.
Когда ошалелые мокрые мальчишки сушились на другой стороне бассейна – конечно же, заполненного водой, – то кто-то спросил удивленно: «А кто первым-то был?!» И инструктор почти безразлично кивнул на стремительно покрасневшего Сеньку: «Лицеист Власов»…
Неожиданно во внутреннюю дверь просунулся Сенька, сообщил:
– Велели передать – на станции через сорок минут встанем, отпразднуем. Все уже готовятся! Там таааакой снег валит! – Он сделал большие глаза и с натугой закрыл овальный металлический люк.
– Не люблю снег, – тихо сказал Антон. И с каким-то непонятным вызовом взглянул на Балабанова.
Максим молча пожал плечами, но потом спросил:
– А кто его теперь любит?
Теперь уже помолчал Антон. Потом сказал с тоской, злой и тяжелой:
– Знаете… так плохо одному… иногда прямо совсем. И еще – за что так? У меня же была мама… За что ее у меня отняли?
– Гитара, не надо, – попросил Сашка, садясь прямей. – И вообще, – он помедлил, но решился, – разве ты теперь один? Мы же все вместе.
Антон огляделся вокруг и так светло улыбнулся, что остальные ребята смутились. А Гитара кивнул утверждающе и сказал:
– Правда.
Глава 4
«Россия» летит на Запад
Мама, что это за горы там, на горизонте?
Я хочу туда домчаться, посмотреть с кручи.
Тихо я пойду, чтоб не спугнуть сон тех,