Ник Нилан - Белый архив
Прозвучал гораздо более громкий звук. Что-то болезненно ударило меня в грудь, а мгновение спустя – в спину. Я не понимал, что происходит, кто бьет меня со всех сторон? Из глаз посыпались искры, я перестал чувствовать ноги, кто-то врезал мне чем-то по заду.
Картинка постепенно прояснялась. Искры сменились непонятной мутноватой пеленой. Я увидел Яна – он стоял уже не так близко, как всего секунду назад, и смотрел на меня сверху вниз. Мое тело охватила сильная усталость. Я опустил взгляд, пытаясь разобраться в причине такого состояния, и ужаснулся увиденному. Чуть левее от центра груди, из отверстия круглой формы, сочилась кровь.
Я поднес к ране руку в надежде, что все это неправда, все не по-настоящему, и вовсе это не кровь. Но липкая жидкость на пальцах убедила в обратном.
Сразу стало все понятно. Громкий звук – это был выстрел. Толчок в грудь – прямое попадание. Удар в спину – это меня отбросило к стене. Удар по заду – это я рухнул на пол. Желая того или нет – Ян спустил курок.
Вокруг заволакивало, невесть откуда взявшимся, туманом. Мои движения стали необычно медленными, будто кто-то замедлил время. Я с трудом поднял голову и снова увидел Яна. Его испуганное лицо, сильную дрожь в руках, вину в глазах. Его растерянный взгляд метался в стороны, и внезапно резко замер на мне. Все эмоции вмиг стерлись у него с лица, на смену им пришло что-то, напоминающее смирение. Неожиданно он приставил пистолет к своему виску.
Еще один звук выстрела прошелся гостиной. На этот раз намного приглушенный, словно издалека, из какого-то тоннеля. Ян рухнул на пол, лицом вниз. Вокруг головы начала растекаться лужица крови.
– Лео!
Из постепенно густеющего тумана появился Рион. Так близко он был, но так далеко звучал его голос.
– Вот дерьмо! – медленно и сдавленно говорил он. – Держись! Вызывай скорую! – обернулся к кому-то, кого я не видел.
Я не мог пошевелить руками, шея отказывалась подчиняться. От груди по всему телу расходился холод. Я хотел позвать жену, выговорить её имя, но едва выдавил невнятный звук. Рион что-то прикладывал к ране и надавливал.
К туману в глазах присоединилось мерцание, я почувствовал, что не могу больше фокусировать взгляд на друге.
– Смотри на меня! – звучало где-то спереди. – Не закрывай глаза! Смотри на меня, Лео!
Бороться с сонливостью стало невозможно. Не осталось ни сил, ни даже желания. Мои легкие сделали последний выдох, как вдруг что-то ухватило меня сзади и потащило за собой. Туманная картинка с Рионом превратилась в некий круглый экран, который очень быстро отдалялся. Я видел свои ноги и руки, болтающиеся по ветру передо мной, как будто несся спиной назад на сумасшедшей скорости.
– Смотри на меня! – звучало совсем потусторонне.
Экран неустанно уменьшался в размере. Свет, исходящий от него, тускнел. С каждой секундой я все меньше мог разглядеть свои конечности.
– Не смей умирать!
Последние звуки утихли, экран превратился в едва заметную точку. Непроглядная тьма полностью скрыла от меня мое тело. Стало невероятно легко и спокойно.
Я всецело отдался сну.
Толпа людей, несколько десятков, собрались в этот хмурый день, чтобы попрощаться с Лео Рутисом. На кладбище присутствовали бизнес-партнеры, все члены совета директоров, исполнительный директор Роб Фостер, чье имя останется в «Белом архиве» теперь навсегда. Издалека прилетели двоюродный брат Макс и старый друг Дэн. И, конечно же, в числе прочих находились безутешные родители и жена с дочерью.
Рион стаял вдалеке от них и с не меньшей горечью наблюдал, как гроб опускается в землю. Он не хотел приходить, не хотел показываться на глаза Элле – вина за случившееся терзала его слишком сильно. Он не выполнил свою единственную обязанность – не уберег подопечного. Не оправдал высокого звания – хранитель. Снова дал Ари одержать верх.
Он видел, как угасла жизнь в глазах Лео, чувствовал, как его душа пропала с внутреннего радара. Видел страдания жены и непонимание дочери, стоявшей за порогом дома в ожидании матери. Ужасные кадры, навсегда врезавшиеся в память. И все из-за него.
Но заставить себя не явиться на похороны он так и не смог. Его отсутствие – значило бы неуважение к погибшему другу. Он обязан был прийти.
Каждый в толпе скорбел по-своему. Родственники плакали, остальные – кто молчал, кто переговаривался с соседом, кто пытался утешить вдову.
Люди по разному воспринимают смерть. Немало из них стараются утешить себя мыслью, что человек отошел в лучший мир. Особенно так любят считать близкие. Но что было хуже всего – Элла к их числу не относилась. Она единственная, кто знала, что лучший мир его там не ждет. И от этого её душевные муки становились еще более невыносимыми.
По одному, по двое – толпа начала постепенно расходиться. Рион долгое время стоял неподвижно, наблюдая, как могилу засыпают землей.
– Прости – сказал он себе под нос.
Он захотел немедленно уйти, но ноги будто вросли в землю. К его изумлению, Элла внезапно повернула голову и посмотрела прямо на него. Каким-то волшебным образом она узнала Риона, хоть с последней их встречи он успел сменить сосуд.
– Это ты! – крикнула Элла и тут же направилась к нему быстрым шагом. – Это все ты!
Возможно, её догадка отталкивалась лишь от солнечных очков хранителя – так или иначе, он не собирался ничего отрицать.
– Ты должен был защитить его! – сквозь слезы кричала жена. – Не дать ему прилететь!
Подобной ситуации Рион и пытался избежать. Справедливые обвинения вдовы давили еще больше на, и без того огромное, чувство вины.
– Ты во всем виноват! – не успокаивалась она, подбежав впритык и принявшись лупить его кулаками в грудь. – Все из-за тебя!
Рион не посмел сопротивляться ударам. Он молча стоял с поникшей головой, не в силах подобрать нужные слова.
Ноги Эллы неожиданно подкосились. В последний момент хранитель успел подхватить её и крепко обнять. Полностью обессилена от горя, она разрыдалась.
– Верни его – едва разборчиво проговорила жена. – Умоляю, верни его…
Если бы только был способ, малейший намек на его существование, Рион бы порвал свою душу на части, лишь бы выполнить её просьбу. Но за сотни и тысячи лет, перепробовав все варианты, мыслимые и не мыслимые, для освобождения своей любимой из лап Ари, ему пришлось смириться с ужасной истиной.
– Это невозможно…
Эпилог
Я не умер…
Точно не умер…
С трудом мог открыть глаза, чувствовал ужасную усталость, а это наводило на мысль, что нахожусь в больничке, где меня успешно вернули с того света.
Таково было мое ошибочное мнение, пока я окончательно не пришел в себя, полностью раскрыв глаза. На больничную палату и близко не походило. Просторная комната неправильной формы, с грязью вместо пола, и острыми скалистыми стенами и потолком. До звания «комната» это место тоже не дотягивало. Скорее, смахивало на пещеру. Однако передо мной отчетливо вырисовывалась дверь. К несчастью, именно она стала первым, что я увидел, когда очнулся.
Не потолок, в первую очередь который видят люди, пребывая в лежачем положении. А дверь – причем с довольно высокого ракурса. Лишь спустя пару секунд я осознал, что не лежу, и даже не стою. Мои ноги не касались земли, болтаясь в нескольких сантиметрах от нее. Запястья болезненно сковывали стальные кандалы, цепь от которых терялась высоко в многочисленных сталактитах.
Меня подвесили словно тушу для свежевания!
Отбросив преждевременную панику, я тут же принялся извиваться всем телом в попытке сорвать с потолка цепь. Собирая последние силы, подтягивался и резко дергал вниз. Оковы буквально срезали с рук кожу, но все потуги оставались тщетными. Я рычал от ярости и боли, рвался к свободе долгие мучительные минуты, и все же цепь не поддавалась.
На лоб падали капли крови с раздертых запястий. Я взял небольшую передышку, готовясь к повторному заходу, как вдруг, где-то за спиной, послышались отдаленные крики. Жуткие, душераздирающие, будто кого-то жестоко пытали.
Развернуться потребовало немалых усилий. Я крутнулся тазом в одну, потом в другую сторону. Замахал ногами, кое-как умудрился начать вращение. Сумел развернуться спиной к двери, и моя челюсть отвисла от увиденного.
Если до этого моя ситуация в принципе ничего хорошего не сулила, то теперь даже призрачные надежды на хеппи-энд для моей задницы и вовсе испарились.
Передо мною обнажилась завораживающая, и при этом, ужасающая, картина. Задняя стена пещеры напрочь отсутствовала. Впереди открылся вид на острые скалы, тянущиеся сотнями километрами во всех направлениях, уходящие за горизонт. Они были испещрены сотнями и тысячами дыр, ведущие, без сомнения, к таким же, как у меня, пещерам. Где, наверняка, свисало с потолков бесчисленное количество таких же, как я, пленников. На это, как минимум, указывали доносящиеся отовсюду вопли боли и страдания.
