Ахэнне - Mortal Kombat: Icedpath
— Ее нет, — встрял Лю. — Шиннок сошел с ума, и Тьмы-истинной больше нет!..
— Юноша, я бы попросил вас не перебивать. Уважайте старших. Берите пример хотя бы с уважаемого не-Лин-Куэй… Клан научил его почитанию, верно?..
На данную нотацию Саб-Зиро не среагировал. Лю плюнул розоватой слюной под ноги некроманту.
— Ты, Саб-Зиро, — глазницы Шэнг-Цунга вперились в Посвященного Холода, и он ощутил отравленные пары ртути. — Ты — Тьма-истинная. Вместе вы — Свет и Тьма — абсолютная сила, созидающее и разрушающее начало. Вы — всесилие.
— И что? — безучастно отозвался Саб-Зиро. Высокопарные разглагольствования. Недаром, Мастер напоминал Шэнг-Цунга. Выжившее из ума старичье, помешанное на власти…
(как я устал… тьма или свет, мне плевать… я просто устал)
Карты Таро вознеслись, подобно драгоценным камням в короне. Шэнг-Цунг предъявлял их как сертификат его победы.
— Поначалу Таро Шиннока предсказало мне опасность с вашей стороны, — Шэнг-Цунг расхаживал перед пленниками, но разговаривал сейчас исключительно с собой. — И, сознаюсь, я запаниковал… чересчур могущественна та Сила, что вложена в вас. Я приказал моим воинам уничтожить вас…
— О да, — сказал Саб-Зиро. — Рептилия, Ров…
— Ты тоже перебиваешь? — разозлился некромант. — Забываетесь, молодой человек. Изволите, чтобы я возобновил… гхм… ваши болезненные ощущения?..
— Пошел к лешему, — мило изрек Лю. Колдун пропустил указание адреса мимо ушей.
— Итак, я приказал уничтожить… но вообще-то я предпочитаю не выбрасывать кислые лимоны, а готовить из них лимонад. Особенно из столь редких сортов, — Шэнг-Цунг усмехнулся собственной метафоре. — Строго говоря, проблема была в нашем ниндзя-мятежнике. Я не могу использовать людей, не зная их слабых мест. К счастью, и в ледяных айсбергах встречаются трещинки…
Шэнг-Цунг исчез.
Саб-Зиро вздрогнул. На месте колдуна стоял Смоук… человек. Он был обнажен до пояса, длинные волосы растрепались — как-то уж очень неправильно. Вспышка света из-за угла услужливо объяснила причину. Из черепа Смоука выпирали пластиковые трубки, прозрачные, словно
(замороженные… символика предательства?)
вены, а алая кровь трансформировалась в масляную черноту. Трубки и железные фрагменты торчали и из исхудавшего тела, крабоподобная
(манекены… манекены добрались до него, лакированные ногти — это сталь и пружины, и предательство…)
деталь хрустела на ребрах. В испуганных трепещущих, точно серебристые рыбки, выброшенные на берег, глазах была мольба.
(спаси меня! Спаси меня, Ледышка… только ты — можешь…)
(не — докричался!..)
— Смоук! — позвал Саб-Зиро, и его змеи-путы прочертили багровые ремнеподобные раны.
(теперь я в ловушке… воздастся каждому по деяниям его…)
— Да, Ледышка, — вслух выдохнул Смоук. — Да, я ненавижу тебя… ты бросил меня… ты думаешь, что ты идеальный герой, но ты эгоист, бесчувственный эгоист, ты…
(он прав… он прав… перешагивающий — всего лишь смягченный эпитет… эгоист)
(почему — так — вышло?…)
Саб-Зиро снова рванулся, взлохмачивая кожу сотнями порезов. Теплая кровь моментально замерзала. И еще что-то — тоже теплое, горьковатое — было в уголках глазниц…
(Сарина… это ты напоминаешь о себе — слезами, правда?)
Женщина-демон извернулась кошачьим клубочком, но топазы — расколоты, и она истекает болью, а виновен…
— Да. Ты — эгоист. Ты — ничтожество. Мы ненавидим тебя, и ничего кроме ненависти ты не заслужил!..
(нет же! Она отпустила, он — простил…)
Ненавидим. Ненавидим. Приговор обвинительный.
(нет!)
— Скинь маску, Шэнг-Цунг, — слезы и соль, даже кровавые брызги — кристаллизировались. Лед — это правда. И способ срывания масок.
Раздался хохот. Образы Смоука и Сарины померкли, расплывчато заколебались в запыленном воздухе.
Шэнг-Цунг аплодировал сам себе.
— Видишь, Посвященный Холода, как легко было мне тобой манипулировать. Ты винишь себя за все зло мира, какая очаровательная самоотверженность!.. И какие же вы, "герои", одинаковые. Правда, Лю?
Лю Кэнг, который наблюдал представление вместе с Саб-Зиро, с трудом нашелся что сказать.
(Боги… он ведь — невозмутимый боец, он ведь — убийца… неужели…)
Рэйден, что это — когда плачут ледяные статуи, а Свет и Тьма обретают забытые руны?..
Победа Шэнг-Цунга, вот что.
— Я читаю в ваших душах. Вы — никто предо мной. И несправедливо, что столь жалким созданиям достались энергии Изначальных Света и Тьмы, не так ли? — Шэнг-Цунг словно вырос на несколько метров. Грозный, величественный…
Зло — прекрасно в его всемогуществе?
Или нет его, зла… есть победители и побежденные.
Лю Кэнгу и Саб-Зиро не повезло. Вот и вся сказка.
— Ты — сволочь, — безапеляционно швырнул некроманту Лю. Тот презрительно усмехнулся.
— Опять геройские замашки, Чемпион… Впрочем, неважно. О, и я заболтался с вами… Итак, сейчас я извлеку из вас души, и воссоединю в единое целое, и то целое станет моей силой — Предрассветной Мощью Света и Тьмы!.. Таро Шиннока дает много вариантов, но оно не ошибается. Да свершится Расклад!..
Саб-Зиро будто вывернуло наизнанку. К горлу подкатила тошнота, дрожащая и муторная, точно каждый его атом вспарывали бензопилой и вливали туда концентрированную щелочь.
Впрочем, это не было болью. Мучением — да, но не болью. Просто надвинулась граница, когда мысли о боли выглядели кощунством, агония — луна, прилив…
(океан… Океаны переродились в Они-Коцит…)
Он так и не миновал адского озера. Немезида настигла его.
Конец Пути — тупик.
Что делать?..
Где-то на обочине разума визжал Лю. Планка вздернулась выше его терпения, или же Шэнг-Цунг демонстрировал ему особые картинки.
Картинки…
Черт их подери!..
Догадка Саб-Зиро оказалась верна… Не Смоук, Шэнг-Цунг преследовал его…
(неважно, неважно… луг цветов или пружины — все одно…)
Он выцарапал его, словно устрицу из раковины. И сейчас — пожирает содержимое.
А Лю он вскрыл еще раньше. Проигрыш на первом Турнире — всего лишь цена за сегодняшнюю победу.
Шэнг-Цунг умел платить. И пользоваться плодами.
(а Смоук… он не обвинял… потому, что души в нем не осталось…)
Тогда кто — пощадил, ослушавшись приказа Гончей?..
Саб-Зиро подумал о звездах. Надежде. Некромант вольет в себя силу его и Лю, обретет всевластье… но звезды все равно будут светить в каком-то из миров.
Вот правда.
Саб-Зиро рассмеялся.
(смех — это безумие… это реакция на муку, это — неправильно, и сама Башня поддакивает…)
Нет. Это — звезды. Они — прохладны, и они — смеются.
Шэнг-Цунг сосредоточенно поглощал светло-темную энергию из бьющихся в судорогах смертных. Лю вжался в стенку, крича на ультразвуке. Некромант отметил это с мрачным удовлетворением, память о копьях в его теле была свежа… и он радовался, что проклятый Чемпион получил по заслугам.
Реакция странного Лин-Куэевца (не-Лин-Куэевца, ха-ха) — алогична. Что смешного в потере души?
Шэнг-Цунг покосился на искореженное шрамом и страданием лицо Тьмы-воплощенной, хмыкнул. Тьма всегда странна. Что ж, неважно. Сейчас он заберет жизнь ее, и соединит, и…
Прыжок сзади, скользкие лапы-щупальца и омерзительные, разъедающие дорогую одежду, брызги явились громом.
Словно Боги вспомнили о своих подопечных и ниспослали кару свыше. Уже падая, Шэнг-Цунг успел поиздеваться над подобным предположением. Боги чересчур математичны, они дают второй шанс, но не вмешиваются, а он победил, победил, победил…
— Я — победил! — с отчаянием заорал некромант.
Драгоценные карты Шиннока беспомощно рассыпались по полу. На искрящиеся изумрудные обложки налипла грязь, и колдун с отвращением сморщился.
Кто посмел нарушить Ритуал?!..
Карты зашипели. Карты плавились от кислоты. Враг был невидим, но Шэнг-Цунг определил его.
— Не-ет! — заревел колдун, потому что понятие "ПРЕДАТЕЛЬСТВО" зажглось сорокаметровым табло. Небесами.
Он забавлялся с моральными терзаниями о предательстве — с другими… это его игрушка, его оружие…
Обернутое острием к нему.
Шэнг-Цунг еще не верил в
(все пропало, все…)
неудачу. Он замахал руками и ногами, стараясь настичь неразличимого врага. Капли едкой жижи задымились на рукавах, лацканах и воротнике. Вонь кислотного дыхания
(такая злобная, такая самодовольная)
опалила ноздри колдуна. Ярость восстала изнутри.
— Ты, жалкий раб…
Он не договорил. Апперкот вырубил колдуна. Тотально и надежно.
…Саб-Зиро и Лю Кэнг жадно хватали воздух. Ощущение — словно вынырнули из бездонного Мариинского желоба, и разница в давлении, и приток кислорода — пусть не свежего, но такого бесценного — невыразимая сладость и райское вино.
