Евгений Гаркушев - Авалон-2314
– Пусть так. А какую роль играет Ницше?
– Где и при каких обстоятельствах мы встретимся, тоже легко вычислить.
– Да неужели? То есть убийство Ницше было не только заранее спланировано, о нем еще и известно было всем?
– Нет, конечно, – сухо ответил Гумилев. – Не всем. Но кому-то было известно. А может быть, убийство и не входило в их планы. В том-то и соль. Именно поэтому наши действия не абсолютно предсказуемы – скорее всего, за убийцами стоит третья сила, четвертая, пятая… Идет большая игра. И один из игроков ввел в нее Виту. Правда, вас всячески старались отвлечь от этой девушки – тут и покушения, и поездка в Тибет, и множество заданий. Но сейчас мы едем к ней! Значит, опять выбрались на прежнюю дорогу.
Через воздухозаборники проник запах лимона – похоже, мы плыли над лимонной рощей. Внизу шелестела листва. Правда, кругом царила темнота, увидеть что-то было весьма затруднительно – я замечал только смутные тени.
– Стало быть, Галахад и Моргана знали о Вите и включили ее в свои планы давно?
– Кхм… – Гумилев воззрился на меня, как на крайне удивившего его человека. – Знали? А вы предпринимали какие-то действия, чтобы о вашем контакте никто не узнал? То есть это, в общем-то, практически бессмысленно, все равно или поздно узнают все, но вы ведь и не скрывались. Бродили вместе по вирту, глазели по сторонам. И вас все видели. Слышали. Вы ведь не на полянке в лесу общались, а в созданной компьютерами реальности. Возможно, ни сама Вита, ни ваш опекун Галахад не знают о том, кто и зачем помог вам встретиться. Игра продолжается…
Упоминание Галахада как опекуна почему-то задело меня, и я не удержался от вопроса:
– А кто опекает вас, Николай Степанович? Или вы сами по себе?
– Стремлюсь быть сам по себе, – делано безразлично ответил Гумилев. – Но прежде меня опекала Фея Моргана. Вы ведь с ней достаточно близко знакомы, Даниил?
– Да. А разве среди воскрешенных есть такие, кто с ней не знаком?
– Сложно сказать. Может быть, и есть. И наверняка есть те, на которых она не имеет влияния. «Авалон» – сложная структура. Но его представители, при всей их мощи, не всемогущи и не вездесущи.
Мобиль тряхнуло, он спрыгнул со струны на пешеходную дорожку и покатился прочь, чтобы не загораживать проход людям.
– Площадь борьбы и труда, – объявил диспетчер.
Мы выбрались наружу, вытащили Диму – просыпаться он решительно отказался – и в который раз поразились увиденному. Нас окружал город, в чем-то похожий на средневековый. Двух– и трехэтажные дома, вымощенные камнем улицы, небольшой фонтан посреди площади, аккуратно подстриженные деревья. Сейчас на этой стороне Луны царила двухнедельная ночь, на улицах горели фонари, и большинство окон домов были освещены. Только небо здесь оказалось черно-зеркальным. В нем отражались огни фонарей и домов.
– Двадцать часов тридцать минут по берлинскому времени, – объявил комм Гумилева. Фраза, что характерно, была произнесена по-немецки.
Поэт закинул винтовку на плечо, улыбнулся и спросил тоже по-немецки:
– Как вы полагаете, Даниил, для Луны я выгляжу не слишком экстравагантно?
– Мы живем в свободном мире, – ответил я. – Вроде бы…
– Разрешение на оружие у меня имеется. Но, кажется, в разрешении говорится о территории государств планеты Земля, но не о космических колониях.
– Тогда, полагаю, винтовку нужно будет зачехлить.
– Отличное решение. Правда, ее долго доставать из чехла в случае необходимости.
Я так и не понял, шутит поэт или говорит серьезно. Комм подсказал, где находится нужный дом. Светло-желтый, трехэтажный, с одним подъездом и большими стеклянными воротами. Достаточно толстыми для того, чтобы удерживать воздух при резком падении давления на улице. Окна в домах были задраены наглухо, ни одной открытой форточки. Балконов не было вообще – архитектурное излишество…
Дверь в дом Виты открылась перед нами сама собой, без лишних вопросов. Или на Луне доверяли незнакомцам, или нам помогала Моргана. Тащить Соловья было тяжело, но разбудить его так и не получалось. Люди нисколько не удивлялись, увидев нашу живописную группу. Некоторые даже улыбались. Веселый народ!
– А если Виты нет дома? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. Пожалуй, я ждал ответа от Феи, но отозвался Гумилев:
– Где же может быть симпатичная девушка в половине девятого вечера? Особенно если мы специально к ней едем?
– Вы полагаете, она нас ждет? То есть, если Виолетта окажется дома, значит, она участвует в заговоре вокруг Ницше?
Николай Степанович покачал головой:
– Ничего подобного я не говорил. Не нужно мыслить столь прямолинейно, Даниил. Мы не в двадцатом веке, не в двадцать первом. Вряд ли в квартире вашей подруги нас ожидает засада головорезов. Сейчас все делается гораздо тоньше. Допустим, именно этим вечером Виолетта собиралась посетить салон красоты. А он как раз закрылся на профилактику. Наше время дорого, вряд ли мы будем ждать. А если и будем, значит, так нужно для постановки. Понимаете?
– Отчасти. А Вита все больше посещает спортзалы.
– Еще лучше. Метеорит может случайно повредить защитный купол. Наверное, уже повредил.
– В самом деле?
– Да кто узнает, если даже ничего подобного на самом деле не происходило? – хмыкнул Николай Степанович. – Вам ли не знать, что в мире случается то, о чем говорят в новостях? Вот увидите, она будет дома.
– Но это ничего не докажет. – Мне почему-то стало обидно за Виту.
– Конечно, – легко согласился поэт. – Наша дорога в какой-то степени бесполезна. А в какой-то – необходима.
Мне вспомнилось:
Летящей горою за мною несется Вчера,
А Завтра меня впереди ожидает, как бездна.
Иду… Но когда-нибудь в Бездну сорвется Гора,
Я знаю, я знаю, дорога моя бесполезна.
Цитировать я не стал, это выглядело бы примитивным подхалимажем, да и настроение не располагало к чтению стихов, написанных четыреста лет назад.
Мы оставили дремлющего Соловья на диванчике, стоящим у лестницы, – тащить парня наверх негуманно и по отношению к нему, и по отношению к нам. Налегке поднялись на третий этаж, прошли по длинному коридору с множеством металлических дверей и остановились у предпоследней, под номером 32.
– Звоните, – предложил Гумилев. – Она же ваша знакомая.
Действительно. Только никакого устройства наподобие звонка я не обнаружил, а барабанить в стальную герметичную дверь – вряд ли хорошая идея.
– Вы никогда в этом мире не ходили в гости? – поинтересовался Николай Степанович. – Сейчас охранные и оповестительные системы совмещены. Поднесите свой комм к дверной ручке, он договорится с замком.
Я поднес левую руку к массивной ручке. Комм сначала тонко пискнул, потом сообщил:
– Хозяйка оповещена о нашем визите.
Спустя несколько секунд дверь распахнулась. За ней стояла Вита в коротком шелковом халате красного цвета. Шелк украшал золотой рисунок в китайском духе: цветы, диковинные существа, иероглифы.
Сначала я не понял, почему халат так меня встревожил. Но потом вздрогнул – ведь Вита оделась так же, как девушка из стихотворения Гумилева:
А тихая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и снов,
Внимательно слушая легкие, легкие звоны.
Я даже не поздоровался, а оглянулся на Гумилева. Тот улыбался так понимающе, словно читал мои мысли. У меня мороз прошел по коже.
– Даниил! – воскликнула Вита. – Ничего себе! А предупредить, что приедешь, ты не мог?
Голосок девушки был очень приятным, даже приятнее, чем в вирте. Сейчас он звучал мягче и естественнее.
– Мы случайно оказались на Луне, – ответил я.
– Проездом?
– Почти.
– И в Стеклянном Небе – тоже случайно?
– А что такое Стеклянное Небо? – поинтересовался я.
– Довольно-таки странно, что ты не знаешь. Так называется город, в котором вы сейчас находитесь. Одна из первых земных колоний на Луне. А кто это с тобой?
– Николай Степанович, – коротко ответил я, будто бы это все объясняло.
– Проходите, – предложила Вита, покосившись на винтовку Гумилева. – Полагаю, хоть на Луне вы и случайно, в дверь моей квартиры вы постучали намеренно?
– Да, – улыбнулся Гумилев. – Здравствуйте, Виолетта.
* * *Хонгр с трудом удержался от того, чтобы не присесть на пол рядом с электронным оборудованием. Забраться на металлический блок у него бы не получилось: серверы были примерно в рост человека.
