Вячеслав Шалыгин - Железный город
– Верю, – кряхтя, ответил капитан. – Выжили, и это главное. Значит, и дальше все сложится нормально. Даже если и не совсем так, как нам бы хотелось. Судьба ведь не железяка, ее в нужную сторону не выгнешь.
– Не «Железяка», – Преображенский усмехнулся. – Не Эйзен. Это точно. Наша судьба помасштабнее будет. Как минимум, с ОВК размером, а то и гораздо больше. Ну, да поживем – увидим.
Эпилог
После подписания капитуляции Эйзена в главном зале бывшего Рейхстага остались, в основном, дипломаты и юристы. Штаб коалиции в полном составе перешел на уровень выше и расположился в очень приличном, даже по меркам обеих столиц, ресторанчике. Торжественный обед должен был начаться через час, поэтому приглашенным было предложено пока неформально пообщаться в баре, прилегающем к обеденному залу.
Великий Князь Гордеев и президент Стивенсон распорядились паузой не так, как подданные и граждане. Они удалились в расположенные на этом же уровне апартаменты эйзенского правительства и занялись незаконченными делами. Марсианский лидер устроился в кабинете главного казначея и посвятил выпавший час свободного времени накопившимся экономическим вопросам, а Гордеев облюбовал роскошную гостиную в бывшем жилище самого канцлера и устроил небольшой прием особо отличившихся военнослужащих и полицейских. Сначала Великий Князь принял десантников ВКС и офицеров «Беркута», а затем велел позвать Преображенского и его команду.
Полковник Барышев, майор Казаков и старлей Хренов были награждены орденами, а «гауптманн Кригер» назначен комендантом самой важной в переходный период зоны торговых причалов на спутнике-кольце Эйзена. Аналитик Ривкин также получил по заслугам, однако воспринял производство в полковники и получение права на дворянский титул спокойно, как приятную, но незначительную формальность. Карьеризм и тщеславие были ему чужды. Оживился он только, когда выяснил, что оклад «титулованного» полковника почти вдвое выше его прежней ставки.
– А за ордена доплата полагается? – вполголоса спросил он у Павла Петровича.
– Там копейки, – полушепотом ответил князь. – По пять процентов от ставки.
– Копейка к копейке – рубль! – Ривкин прикинул в уме. – Два ордена у меня есть… еще один, и я смогу-таки досрочно покрыть все кредиты. Еще и на процентах выиграю. Представите, ваша светлость?
– Ну, ты наглец, – усмехнулся Павел.
– Я не заслужил?
– Заслужил, представлю. Только к следующему дню ОВК.
– И на том спасибо, – вздохнул Ривкин.
Пока Павел Петрович перешептывался с меркантильным аналитиком, Гордеев сдержанно, по-отечески, но не без блеска в глазах хвалил «Катрину Вильгельм», то есть старшего лейтенанта разведотдела штаба Армии Обороны Земли Татьяну Буркову.
– Поскольку такой армии больше не существует, да и Земная Федерация уж скоро десять лет, как в прошлом, вы вправе с чистой совестью выйти в отставку, Татьяна Сергеевна. Конечно, с выплатой жалования за все годы, и с «боевыми» за обе кампании.
– Соглашайтесь! – громко прошептал Ривкин. – Это же больше миллиона!
– Разве я не получу этого, если останусь на службе? – Татьяна с улыбкой взглянула на разволновавшегося полковника. – Ваша светлость, я хотела бы продолжить службу, только… если можно, не в космосе. Меня уже тошнит от этих кораблей, от их «пластмассового» воздуха и лампочек вместо солнца.
– Понимаю, – Гордеев благосклонно кивнул. – Похвальное желание, сударыня. Я его удовлетворяю. Найдем для вас место в Генштабе, майор Буркова. Можете высказать еще какое-нибудь пожелание, вы заслужили. Титул пока дать не могу, правила «Возрождения» едины для всех, даже для таких героев, как вы, но имение из специального резерва выделю. Пока в бессрочное пользование, а дослужитесь до полковника – станет фамильным. Годится?
– Да, ваша светлость, спасибо. А можно еще просьбу?
– Еще? – Гордеев хмыкнул. – Ладно, просите.
– Я порядок люблю, – Татьяна улыбнулась, – Не «Великий», но все-таки. Можно мне немецкого управляющего в имение? Они ведь большие аккуратисты.
– Это ты на своего гестаповского дружка намекаешь? – вмешался Преображенский. – Забудь о нем, Танюша, он военный преступник, «червонец» на рудниках Гефеста, вот что ему полагается, а не синекура в имении.
– Вы, князь, осадите, – Гордеев поднял руку. – Это трибунал будет решать, чего и сколько ему светит. А вы, майор, ответьте честно, без эмоций: он действительно способен исправиться?
– Если не сгниет в рудниках, – Татьяна украдкой взглянула на Павла. – Я не настаиваю, ваша светлость, но… он неплохой парень. С головой и, главное, с совестью.
– Это редкость, – Гордеев внимательно взглянул на Татьяну. – Поручишься за него – похлопочу, но с условием, что управлять твоим имением он будет где-нибудь на Грации. Думаю, туда очень скоро переберутся все не слишком опасные военные, политические и полицейские чины Эйзена.
– Пусть будет Грация, – Татьяна торопливо кивнула.
– А могла бы на Земле поместье обустроить.
– На Грации загар ровнее – столько светил на небе!
– Ну да, – Гордеев рассмеялся, – Ладно, майор, сама решила.
Великий Князь поднялся из кресла канцлера (до трибунала съехавшего на двести сорок уровней ниже), и визитеры поняли, что аудиенция для бойцов невидимого фронта подошла к концу. Офицеры откланялись и удалились, князь Преображенский остался.
– Хороша, – проводив взглядом Татьяну, сказал Гордеев. – И дело знает. Будет толк, коли с декретами частить не станет.
– Тут ведь не прикажешь, – Преображенский хмыкнул. – Не зря же она так за Краузе хлопотала. Да и капитан Казаков глаз положил, говорит, еще девять лет назад.
– Майор Казаков, – поправил Гордеев. – Я слышал. История прямо для романа. Ну, как сложится, так и ладно. Ты мне о другой истории поведай, конспиратор. О секретном резиденте расскажи. Почему я о нем ничего не знал? Что это за недоверие высшему руководству?!
– Так ведь… – Павел Петрович замялся. – Вы же в нюансы не вникали, в целом операцию контролировали, по результатам этапов. Зачем вас лишней информацией грузить?
– Ты, генерал, давай, не юли! – Великий Князь рассмеялся. – Придумал отговорку! Выкладывай подробно: кто, что, почем.
– Вы только не падайте, ваша светлость. Нашим резидентом была… Грета Нессель.
– Вот так так! – Гордеев удивленно вытаращился на князя. – Эта припадочная журналистка? Как там ее окрестили столичные издания… «Железная крапива», да? Ты серьезно? Она же нацистка до мозга костей!
– Была когда-то, спору нет, – согласился Павел. – Но после командировки на Форест она в корне пересмотрела взгляды.
– Ну, признаюсь, ты меня озадачил, – Гордеев сложил руки за спиной и прошелся по кабинету. – Грета! Это почти как если бы немецким шпионом в нашем штабе оказался, например, этот твой Ривкин. Очевидное – невероятное! И как ты только додумался ее завербовать? Или она сама пришла?
– Тут было что-то среднее, – Павел улыбнулся, довольный произведенным эффектом. – Привлечь ее к делу надоумил… Ван Ли.
– Час от часу не легче! – Великий Князь уселся на диван. – Он-то откуда взялся?! И почему я об этом не знал?! Что за обструкция, вашу разведмать?! Это что, заговор молчания?
– Ваша светлость, никакого заговора! Так получилось… так Ван Ли приказал. Клянусь, все это делалось ради успеха операции!
– Стрелки переводишь? – Гордеев сердился как-то неубедительно. – Думаешь, я не спрошу у самого Ван Ли?
– Спрашивайте, я не против, – Преображенский на всякий случай встал смирно.
– Вольно, – Великий Князь махнул рукой. – Верю тебе. До такого фокуса мог додуматься только Ван Ли. Как он с тобой связался?
– Прислал сообщение по гиперсвязи. Судя по кодировке, тоже с Фореста. Видимо, они с Гретой там и пересеклись. Изложил суть замысла и предупредил – о резиденте должны знать исключительно двое: я и сам резидент. В конце упомянул вас, Иван Иванович.
– Добрым словом, надеюсь?
– Написал, что даже вам нельзя ничего рассказывать до поры, до времени. «Великий Князь поймет», – написал. Я сначала сомневался, хотя и помню, как Ван Ли в прошлую войну нас выручал. Но когда, к моему великому удивлению, Грета согласилась сотрудничать, я поверил ему на все сто.
– Что, прямо вот так, согласилась без всяких условий? – Гордеев недоверчиво посмотрел на князя.
– С одним условием: что никто об этом не узнает. Ни во время операции, ни после нее.
– Выходит, ты ее слегка обманул?
– Нет, ваша светлость, я ей так и сказал: во время войны гарантирую, а после… как получится. На том и сошлись.
– Занятно, – Великий Князь похлопал по мягкой кожаной спинке дивана. – Хорошая мебель у канцлера. Gut… Как там по-немецки будет диван?
– Diwan.
– Что, серьезно? – Гордеев усмехнулся. – Gut Diwan. Да, Ван Ли у нас большой затейник, но как, черт возьми, он убедил Грету Нессель стать антифашисткой-подпольщицей? Сделать это было наверняка непросто.
