Андрей Плеханов - День Дьявола
– Я стар, - сказал Демид. - Я невероятно стар. Ты даже представить не можешь, сколько мне лет. Не лезь лучше в эти подробности, Мигель. Это сложно объяснить.
– Что же мне делать? - пробормотал я. - Как совершенствовать свой дух? Может быть, оставите какие-либо инструкции на этот счет?
– Есть Путь, ведущий к познанию, - произнес Ван. - Ты сделал первые шаги по нему. Продолжай идти по этому пути и учись смотреть вокруг себя, смотреть внутрь себя. И когда ты станешь зрячим, многие тайны мира станут для тебя ясными. Только так можно обрести свою силу.
– Ничего не понял из ваших слов, мистер Ван! - заявил я. - Извините, но вы как профессор могли бы изъясняться не только общими фразами. Могли бы сказать и что-нибудь конкретное.
– Все уже давно придумано. - Ван приложил палец ко лбу. - Бесчисленное количество людей прошло по Пути Воина. Ты слышал об этом искусстве, оно называется у-шу. Вначале оно кажется лишь изощренной гимнастикой для тела. Но делая шаги по этому пути, непременно заглянешь ты и в душу свою и захочешь изменить дух свой, познать его и сделать совершеннее. Ты перейдешь от наружных стилей к внутренним. Ты научишься управлять своей ци - вначале малым кругом, а потом и большим. Но на это нужны долгие годы. К тому же в одиночестве ты не сможешь достичь совершенства. Тебе нужно будет найти хорошего учителя. Настоящего учителя. Хороший наставник может дать тебе то, о чем ты и помыслить не можешь.
– У меня уже есть учитель. Это Ань Цзян. - Я протянул руку через стол. - Цзян, ты слышала? Нам придется много заниматься. Но я готов к этому, я буду хорошим учеником…
– Мигель, извини… - Пальчики Анютки нежно дотронулись до моей руки. - Я не смогу больше с тобой заниматься. Я сама - ученик. Тебе нужен настоящий шифу.[ Учитель (кит.).] А я уеду. Уеду с ними, к сэньшэну Вану, в Англию. Теперь он будет моим учителем. Мне нужно двигаться дальше.
– Ты - уедешь? - Я не поверил тому, что услышал. - Ты переменишь всю свою жизнь и бросишь все, что обрела здесь, в этой стране, о которой ты так долго мечтала?
– Да.
– Такова твоя судьба? - спросил я горько.
– Да. Это - больше чем судьба. Это - Дао.
– Понятно. - Я налил полстакана виски, медленно осушил его, вытер губы. - А что ты сама думаешь обо всем этом, Анютка? Ты сама хочешь этого?
– Ты слишком много пьешь, Мигель, - улыбнулась Цзян. - Так ты скоро станешь алкоголиком. Плохо, что теперь я не смогу присматривать за тобой. За тобой нужен контроль. Я надеюсь, ты найдешь хорошего учителя. Я пришлю тебе его адрес. Он - китаец…
– Ты не о том говоришь! - Я сжал ее пальцы. - Я говорю о нас с тобой. О том, что было между нами. О том, что есть между нами. Неужели ты можешь просто так встать и сказать: «Все, мне пора, у меня теперь своя жизнь». Просто так уйти? Я не знаю, увижу ли я тебя еще хоть раз в жизни. А ты говоришь о каком-то учителе, об у-шу. Какое все это имеет теперь значение?
– Я люблю тебя, Мигель, ты знаешь это. - Губы Цзян дрогнули. - Ты - моя первая любовь, Мигель. Но говорят, что первая любовь не бывает счастливой. У тебя есть Лурдес, вам будет хорошо вместе. Я завидую вам и рада за вас. Я лишняя, я буду мешать вам. Я не могу не мешать тебе, не могу сохранять спокойствие. Ты хорошо знаешь, на что я способна. Все это может кончиться плохо, ведь я такая глупая. Мне надо поумнеть…
– Ты не глупая, Цзян. - Я упрямо покачал головой. - Ты самая умная девочка на свете. Прости, иногда я плохо с тобой обходился…
– Иван… - произнесла вдруг хрипло Лурдес. - То есть Демид. У меня есть дурное предчувствие. Предчувствие, что ты еще появишься в нашей жизни. И снова все полетит к чертям, и непонятно будет, выживем мы или отправимся на тот свет. Об одном прошу тебя: если ты еще хоть раз вздумаешь появиться в моей жизни, пришли мне накануне телеграмму. Или позвони. Потому что если ты еще хоть раз неожиданно вырастешь на моем горизонте, у меня будет сердечный приступ. Здоровье мое не такое крепкое, чтобы переносить твое присутствие. Ты идешь по земле, и ураганы бегут за тобой, как ручные псы. Ты невероятный тип! Ты - разрушитель спокойствия. И мне кажется, тебя не очень-то интересует мнение других на этот счет.
Лурдес наконец-то заговорила. И она больше не была похожа на сумасшедшую. Хотя… У нее был такой вид, словно она собиралась заехать Демиду по морде. Они поцапались с Демидом там, на платформе El Diablo, и похоже, восторженное отношение Лурдес в отношении Демида изрядно поугасло.
– Я позвоню тебе, Лурдес. - Демид криво ухмыльнулся. - Если только ты позвонишь мне накануне и сообщишь свой телефон. Веди себя хорошо, детка. Не приставай больше к пожилым теткам. И не занимайся мелким мошенничеством - для этого у тебя нет способностей. Займись лучше историей лингвистики.
– Чем?!
– Историей лингвистики. Очень интересная штука.
– Опять ты со своими дурацкими шутками, Демид…
– У каждого человека есть свое призвание, - заявил Демид. - Только часто сам человек не представляет, в чем оно состоит. К примеру, он думает, что его предназначение, данное Богом, - тусоваться в ночных клубах, просыпаться только к ужину, пить текилу с лимоном и колоться наркотиками. А на самом деле Бог предназначил этому человеку жить в лесу и ухаживать за березами. И только там этот человек может найти свое счастье и гармоничное существование. Или другой пример: какой-нибудь человек, к примеру некая Лурдес, всю жизнь активно занималась тем, что ни черта не делала. Проще говоря, тунеядствовала. Она пыталась изобразить из себя лесбиянку, хотя истинной склонности к этому у нее не было. Таким способом она зарабатывала деньги. И все же счастья в ее жизни, несмотря на такую замечательную работу, не наблюдалось. Теперь же эта Лурдес находится на перепутье. Ей необходим совет мудрого человека, ей надоело быть тунеядкой. И вот этот мудрый человек появляется и говорит ей: «А тебе, девица, предрекаю быть специалистом по истории лингвистики! Проще говоря, займись-ка ты, радость моя, древними языками! Может быть, какой-нибудь толк из тебя и выйдет. К тому же древние языки - настоящий кладезь мудрости. Их, например, используют при составлении заклинаний. Я бы и сам ими занялся, - говорит этот мудрый человек, - да только времени нету. Полно другой работы»…
– Это ты, что ли, мудрый человек? - вспылила Лурдес.
– А что, не похож? - Демид внимательно осмотрел Себя. - Да нет, вроде бы все на месте. Все, что полагается мудрому человеку, у меня наличествует. Даже голова есть. Миша, вот ты скажи этой темпераментной девочке - похож я на мудрого человека?
– Похож, - сказал я. - Только расскажи мне, как вы выбрались из этой песчаной ямы? И как ты умудрился вернуть свои часы? Я умираю от любопытства…
– Некогда, - сурово сказал Демид. - Нам пора двигаться, наш самолет вылетает из Барселоны через три часа, и нам еще нужно добраться до него. Предлагаю налить по последней - на посошок, так сказать. По русскому обычаю.
– Счастливого вам пути, - сказал я и поднял свой стакан. - Счастливого пути вам троим. Пусть путь ваш будет легким.
Мы чокнулись и выпили. В последний раз. День Дьявола закончился.
EL FINAL
Я заканчиваю свои записи. Не думал, что это будет стоить мне такого труда, стольких бессонных ночей, когда я комкал листы, густо исписанные корявым почерком, и с остервенением кидал их на пол. Не могу сказать, что меня не устраивало то, как все это было написано - стиль, манера изложения и все прочее. Я вовсе не собирался стать писателем. Более того, вначале я собирался сухо изложить факты. Только факты. Не упустить ничего важного и в то же время описать картину ясно, логично, чтобы любому стало ясно, что же, собственно говоря, случилось.
У меня получилось совсем не так. Наверное, я плохо подчиняюсь логике. Я живу чувствами. Я не мог описать то, что произошло. Я описывал совсем другое - то, как я себя при этом чувствовал. Для меня было крайне важным, о чем я думал, когда крался по сырым коридорам Дома инквизиции и бежал под ломающимися подпорками аттракциона Дьявола, каков был вкус овощей в китайском ресторанчике «Бао Дин», какое отвращение я испытывал от смрада старого земляного демона и как волновался, дотрагиваясь до гладкой кожи Цзян. Я зацикливался на своих ощущениях. Я ругал себя за это, но не мог по-другому. Я снова переживал все это - вздрагивал от страха, и скрипел зубами от ненависти, и ежимал кулаки, готовясь броситься в драку, и готов был плакать от любви.
Я дописал эту рукопись, но не могу больше читать ее. Я слишком неравнодушно воспринимаю то, что там написано. Теперь я и в самом деле хочу забыть все это. Вы можете сказать: «Чего ты переживаешь, Мигель, все кончилось хорошо». Но я так не думаю. Не так уж хорошо все кончилось. Слишком много трупов в этой истории. В том числе и тех, кого сделал трупами я лично.
А самое главное вот что: я думаю, что эта история не кончилась. Совсем не кончилась.
