Антон Антонов - Время войны
Морские и воздушные фаланги единодушно переименовали «прапорщика» в «мичмана», а сухопутные в большинстве своем и вовсе отошли от советской системы званий, обозвав обладателей первого офицерского чина «поручиками».
Поручик носил две лычки и одну звезду и к нему полагалось обращаться «поручик-сан», но никто так, конечно, не обращался — разве что в шутку.
Игоря Иванова подчиненные называли просто — «командир». Так повелось еще в космосе, и даже те, кто носил офицерские звания на Земле, на такое обращение не обижались.
Какой к черту устав, когда ошейники на всех одинаковые.
Когда Игорь Иванов вывел 77-ю центурию к точке сбора, в ней оставалось десять машин и двадцать четыре человека. хотя в отношении людей более правильным будет слово не «осталось», а «стало». И стало двадцать четыре после того, как к центурии присоединилось несколько селян.
— Наши меня теперь все равно убьют, — без обиняков сказал брат Янки Кирил, а сама Янка молча пристроилась на броню командирской машины.
Было жарко, по-настоящему жарко, и опаленная кожа тут ни при чем, и со стороны казалось, что броня должна быть раскаленной. Прежде чем лезть наверх, Янка притронулась к ней с опаской, но оказалось, что обшивка машины вовсе не горячая. Бронесплав был покрыт защитным полимером, у которого было много свойств от противорадиационных до шумопоглощающих. Но было и еще одно — этот полимер позволял в жару и в мороз забираться на броню с голыми руками.
Янка весь день бегала еще и с голыми ногами, но к отправке явилась в целинских десантных ботинках в тропическом исполнении. В своем легкомысленном платьице и этих убойных мокроступах она выглядела комично, и не улыбнулась только Лана Казарина.
— Так это ты украла мои ботинки, — сказала она мрачно, не скрывая неприязни.
— Ничего я не крала! — ответила Янка с обидой. — Их мой папа купил. За полведра самогонки.
Папа с тех пор успел утонуть по пьяни в реке, так что концов было не найти, да и незачем искать. У Ланы уже были новые ботинки, гораздо лучше прежних. Но девчонка ей определенно не нравилась, и Лана не хотела признаться самой себе, что виной всему обыкновенная ревность.
Другие девчонки, которые за время отдыха свели тесное знакомство с легионерами, тоже собрались на войну. Некоторых, правда, не пустили родители. А с другими вышло наоборот. Уже и досюда дошли слухи, что скоро сюда придут «страховцы» и заберут всех девок в рабство. А спасение одно — отдаться под защиту генерала Казарина. И разумеется, все в деревне уже знали, что Лана — его дочь.
Игорь, кстати, тоже так решил — при первой возможности сдать девчонок в обоз генерала Казарина. Фронт девицам не игрушка.
Ему было интересно другое. Если в городе Игорь чуть не ежедневно встречал убежденных патриотов — и не только партизан, с которыми он дрался в честном бою или которых выводил на казнь, но и мирных граждан — да хотя бы тех, которых он вчера вытаскивал из огня и которые все равно его ненавидели, то в деревне, похоже, никто и слыхом не слыхивал ни про какой патриотизм.
Тут мыслили другими категориями. К кому лучше прибиться, чтобы уцелеть и не остаться в дураках — вот и вся идеология.
Большую часть девиц по пути удалось сбыть с рук на руки казаринскому обозу, который догонял ушедшие далеко вперед ударные части. Но даже после этого землян и целинцев в центурии осталось поровну — 12 на 12.
Только сегодня Игорь окончательно понял, что двое землян из его команды сгорели вместе с машиной в Чайкине. Еще трое отбившихся вышли на связь, но в центурию уже не вернутся — их отправили на переформирование. А еще несколько человек Игорь сам отправил на грузовике в госпиталь — и грузовик пропал с концами.
Выяснять его судьбу пришлось через Саблина, и оказалось, что машину реквизировали тыловики. Майор обещал разобраться, но Игорь сильно сомневался, что из этого выйдет толк.
Что упало — то пропало.
Саблин встретил 77-ю в точке сбора и, не слушая жалоб Игоря, заговорил озабоченно:
— Плохо дело. Казаринцы бунтуют. Говорят, пока страховцы с легионом заодно, они на нашей стороне воевать не будут.
— А сам Казарин? — с падающим сердцем спросил Игорь.
— Уговаривает своих. Но ему уже тоже не верят. Ставка требует отстрелить для начала каждого десятого. А особисты не хотят.
— И что будет?
— Звездец будет. Наших генералов к едреням разжалуют и поставят на их место верного соратника мудрого маршала Тауберта товарища Страхова. А хуже всего будет нам.
— Почему?
— Потому что нас хотят использовать вместо заградотряда. Чтобы, пока суд да дело, ни один мобилизованный с фронта не ушел.
56
Генеральное наступление легиона на западе остановилось. О глобальных планах вроде взятия города Уражая в недельный срок можно было забыть. Начальника штаба легиона Бессонова волновало теперь только одно — удастся ли замкнуть новый котел в тылу у ринувшихся в контратаку целинцев, или же придется отводить войска назад, чтобы спасать собственные тылы.
Подавление мятежа в Чайкине по методу Пала Страхау стало последней каплей, надломившей хребет легиона. Опасность потерять тылы под натиском повстанцев вывела генералов-землян из равновесия. Сабуров вполне серьезно утверждал, что если вслед за Чайкином полыхнет по всему полуострову, то повстанцам будет вполне по силам отрезать легион от снабжения, и Бессонов, скрепя сердца выделил силы на подавление мятежа.
Но в результате стало еще хуже.
Целинцы наступают, а перешеек оголен. Туда бросили маршевое пополнение ударных частей, но пожар Чайкина полностью деморализовал мобилизованных целинцев, и даже если брожение не перерастет в открытый бунт, «казаринцы» вряд ли удержат оборону.
Во вторую линию обороны выдвигается обескровленная 13-я фаланга, но ее командир Шубин в последнее время вообще плюет на приказы, потому что уже понял — особая служба ничего ему не сделает. Генерал Тутаев за землян и союзников стоит горой, и когда «казаринцы» начали проявлять неповиновение, а Тутаев отказался расстрелять каждого десятого, Ставка с удивлением обнаружила, что не может переключить управление самоликвидаторами на себя.
Тут маршала Тауберта окатило холодной волной. В первый момент ему показалось, что это означает крушение всех планов вообще. Если Ставка не контролирует самоликвидаторы, то земляне могут вообще прекратить войну.
«Хакеры Сабурова!» — мелькнуло в голове маршала. Начальник разведки легиона собрал у себя на корабле массу компьютерщиков. Лучшие из лучших, гениальные хакеры и операторы спецслужб были задействованы для обработки информации, координации и связи — но ведь они могли заниматься и другими делами под прикрытием той же особой службы.
Ставку охватила паника. Тауберт приказал поднимать на орбиту всех уцелевших наемников из отдельной фаланги рейнджеров и поднять по тревоге всю внутреннюю охрану космической эскадры.
— Что вы хотите делать? — спросил капитан Эсмерано.
— Захватить корабль особой службы, — ответил маршал. — А если понадобится, то отключить системы жизнеобеспечения на борту. Ваши люди с этим справятся?
— Конечно, — ответил адмирал с едва заметной улыбкой. — Но вы кое-что забыли, маршал-сан. В подобных вопросах я вам не подчинен.
— Я помню. Вы подчиняетесь «Конкистадору». Но разве у нас не общие интересы?
— Об этом лучше спросить у господ военных советников, — сказал адмирал, давая понять, что без приказа этих господ ни один его корабль, челнок или катер и ни один его человек не сдвинется с места.
Маршал тут же попытался найти по каналам связи генерального советника, которому подчинялись все остальные эрланские специалисты — но почему-то не нашел, а его подчиненные в один голос твердили, что усмирение непокорных генералов не входит в их компетенцию. Что же касается использования подразделений космической эскадры, то об этом маршалу лучше поговорить с адмиралом Эсмерано.
Тут обычно спокойный маршал вышел из себя всерьез. Но он ничего не мог поделать с адмиралом, который ему не подчинен.
Адмирал вообще перестал выходить на видеосвязь и ограничился текстовым сообщением, что экипаж лидера особой службы заперся в аварийной рубке и самоустранился от всего, что происходит на корабле.
В частности, он уже не принимал участия в приеме на борт неизвестного количества землян, перелетевших на корабль Тутаева с лидера разведки легиона. Информаторы не без оснований полагали, что на корабль Тутаева прибыли сабуровские коммандос.
А поскольку внутренняя охрана космической эскадры отказалась участвовать в атаке на собственный корабль, надеяться только на своих наемников. И ведь еще вопрос, удастся ли челноку с десантом на борту хотя бы пристыковаться к бунтующему звездолету.
А тем временем разведка Сабурова, как ни в чем не бывало, докладывала, что боевые действия на Целине продолжаются и западная группировка усиливает натиск, рассчитывая уже сегодня замкнуть котел, в котором окажутся сотни тысяч целинских солдат.
