Игорь Михалков - Восход
И снова жуткий крик из камня. Антону на этот раз стало очень плохо – в каждом новом Звене ему казалось, что цилиндрик убивает частички Цепи.
– Нет, да что ты?! – набросился на него Валентин. – Они перенастроены. Я их не убиваю, а выдергиваю из Цепи. Понятное дело, что это больно. Представь себе, короче, что руку от тебя отрывают. Представил?
Аркудов постарался не напрягать воображение. И без него было плохо.
– Вот! – торжествующе вскричал хакер. – У них тоже болит. Но при всем том они остаются автономными, то бишь живыми.
Теперь за бортом шумели моторы, а в иллюминаторе сменялись золотистые подушки облаков. Лихутов рассказывал Ветрову какой-то бородатый анекдот, спецназовец со скучающим видом посматривал на телевизор над дверью к кабине пилотов, Людмила сдержанно хихикала.
– Слышь, малец? – вдруг спросил Антона дед Сохан. – Это правда, что для работы Звеньев эти фашисты сраные используют жизни людей?
Ученый содрогнулся – думал, что старик блуждает в сновидениях.
– Правда, – выдохнул Аркудов. – К сожалению, правда…
– Ты это, – Иван Петрович приподнялся с кресла и наклонился к Антону, – не переживай. Я, знаешь ли, тоже кучу людей в свое время убил.
– Вы врагов убивали, – невесело улыбнулся Аркудов. – А я невинных, чтоб мне подохнуть…
– Не переживай, – громче повторил дед. – У меня всякое бывало. Несколько раз деревни в Германии атаковали – думали, что там немчура засела. Эх… положили мы тогда цивильных. Думается мне, наш капитан Довлатов в пекле еще долго жариться за это будет. Да и меня такая же участь ждет.
– Похлопочу, чтобы нас в один котел распределили, – вздохнул Антон. – Вместе веселей будет.
– Конечно! – приподнял узловатый дрожащий палец Иван Петрович. – Еще и Юрика с собой возьмем. Правда, Юрик?
Дедушка Сохан смотрел на пустое кресло рядом с Аркудовым.
«Старик не в своем уме», – подумал тот. И вдруг на долю секунды увидел молодого краснощекого парня в грязной гимнастерке, босого, с позеленевшим от болотного ила «ППШ» в руках. Парень подмигнул Антону и приложил руку к потрепанной пилотке с красной звездой.
– Вот и я туда же, – вслух проговорил ученый.
– Ты Юрика не боись, – посоветовал дед. – Он парень мировой. Герой! Погиб, бедолага. Ишь ты, погиб, а подмигивает, бесовский хрен.
Антон перевел взгляд с пустого кресла на Ивана Петровича. Глянул на хакера, который в очередной раз отсел от Ветрова и что-то бормотал себе под нос. На бледную прикусившую губу Людмилу – она в очередной раз «поймала» отрывок информации из Цепи нифелимов или страдала от токсикоза.
«Да мы все здесь ненормальные! – вздохнул про себя ученый. – Группа психов спасает мир. Да-с, хоть книгу про это пиши…»
Они приземлились в аэропорту Тбилиси. Проехали автобусом по изрядно разрытому бомбами взлетному полю. Подверглись досмотру, впрочем, не особенно внимательному – в который раз Лихутов оказался на высоте.
Еще в самолете Валентин позвонил в частный прокат машин и заказал роскошный лимузин. Машина ожидала их у выхода из аэропорта.
– Люблю, знаете ли, комфорт, – сознался хакер, усаживаясь на переднее сиденье. – Раз уж до конца света считаные недели остались, то чего нам, короче, мелочиться?
Никто ему не возразил.
Столица Грузии выглядела не особо празднично после недавнего конфликта с Арменией. Многие дома были разрушены, в деловых центрах не хватало стеклянных фасадов, на улицах везде встречались машины «Скорой помощи», бронетранспортеры НАТО и черные катафалки. Кое-где поднимались тонкие струйки дыма – отголоски пожаров. Магазины не работали, по дороге попался лишь один открытый супермаркет, да и тот окружен войсками на случай атаки террористов.
– Все лучше и лучше, – хмуро прокомментировал Иван Петрович. – Такое впечатление, что мы к Отечественной возвращаемся.
– Чего это, деда? – спросил Роман.
– Ты сам посмотри – люди в обносках, с торбами ходят, – указал на затемненное стекло старик. – Бабушки с тележками, молодежь в цепях и татуировках. Повязок только разноцветных да свастик не хватает. Все худые, грязные. Прямо не Тбилиси, а Берлин, когда мы в него входили. Правда, разрушений поменьше…
Извилистая дорога вознесла автомобиль на склон горы Мтацминда. Здесь расположился красивый храм и несколько административных зданий, совершенно целых, будто в Грузии и не проходили военные действия. Солнце садилось позади горы, окрасив ее вершину пурпурно-серыми хвостами; высокая телевизионная башня взирала на крошечных людей с высоты и, казалось, слегка кивала острой металлической головой. Несмотря на царившее здесь спокойствие, в воздухе чувствовалось напряжение, будто над целой страной повисло непроницаемое одеяло холодного страха и злобы – война никогда не приносит радости.
На энергетическом уровне восприятия Антон видел, что над городом плещется густое облако темной т-энергии: истощение, зависть, ненависть, голод, мучения. Словно нефтяные пятна разливались над домами, соединяясь в исполинскую воронку. Над центром Тбилиси она закручивалась и поднималась в небо, раскинув длинные извилистые щупальца. Все они тянулись сюда – к Мтацминде. Нескончаемыми потоками обрушивались на ее вершину, резвились в колоннах телевизионной вышки и скрывались где-то среди камней.
– Нам во-от туда, – указал Антон в сторону, где за металлической оградой начинался длинный фуникулер.
Мог не показывать – Ветров и Лихутов сами видели бесновавшиеся вихри т-энергии. Спецназовец поежился. Опустил руку на объемистый кейс, в котором лежали тщательно упакованные гранаты и готовый к стрельбе автомат со сложенным прикладом.
– Надеюсь, после разборки с Отцами и Правителями все это закончится, – почти простонал Роман. – Ты ведь тоже видишь и чувствуешь это, Антон?
Аркудов подтвердил. Даже закрывая глаза, он ощущал, как волны т-энергии проходят сквозь его тело. После них остается горький привкус человеческого разочарования и боли.
Машину припарковали на широкой площадке, практически безлюдной; безымянный крепыш-охранник Лихутова остался в лимузине. Был уже поздний час, питание фуникулера отключили, но Валентину удалось достучаться до сторожа, и тот, приободренный сотенной купюрой ЕМВ и телепатическим приказом, открыл им двери ярко раскрашенного рекламками туристических и экскурсионных агентств вагончика.
Под мерное стрекотание мотора и скрип канатов разговорились. Антон поделился переживаниями: вверху их ждали.
– Правители? – прищурился Ветров. – Хреновое дело. Боеприпасов у нас маловато.
– Нет, – покачал головой ученый. – Думаю, там стражи.
Хакер побледнел, выражение его лица сменилось со всезнающего на растерянно-испуганное.
– Вы первыми идите, – решил он. – У Ромки автомат, у вас с дедом по винтовке. Девица с пистолетом…
– Я тебе не девица, мальчик, – ледяным тоном напомнила о себе Людмила. – Думай, что говоришь!
Она покрепче подхватила Ветрова под руку.
– Извините, очаровательная сударыня. – Лихутов демонстративно поклонился и отвел ногу назад. – Никак не хотел вас обидеть-с.
– Тоже мне гусар, – прищурился Иван Петрович. – Гусары так не кланялись. Надо вот так – короткий кивок головой и щелчок каблуками.
– Буду знать-с, – тонкие губы Валентина расплылись в ухмылке. – Но вы все равно первыми идите. Я как увидел в Карпатах скелет той человекособаки, так сразу плохо стало.
Батурина фыркнула и отвернулась. Роман хохотнул.
– Ничего, сынок, – утешил хакера дедушка Сохан. – Не боись. Храбрость штука тонкая. Она приходит после первых отстиранных порток.
Все засмеялись. Невесело было только Аркудову – он чувствовал множество живых существ там наверху. И эти существа отнюдь не горели к путешественникам дружелюбием.
Вагончик остановился примерно на середине склона. Здесь начиналось известное во всем мире кладбище, именуемое Пантеон. Несмотря на то что вихри т-энергии исчезали на верхушке горы, Антон посоветовал выйти здесь. Метрах в трехстах или чуть больше от фуникулера он видел темное пятно, проступающее из-под земли. Звено находилось там.
– Тут похоронен твой тезка – Антон Павлович Грибоедов, – блеснула эрудицией Людмила.
– Александр Сергеевич, – поправил ее аж крякнувший от досады старик. – Учиться надо, молодушка!
– Я училась, – надула губки Батурина. – Например, «Преступление и наказание» Грибоедова даже дважды прочитала.
– Ой-ой, – завздыхал Иван Петрович. – Он «Горе от ума» написал. А «Преступление и наказание» – Достоевский. Антоном Павловичем же Чехова звали, молодушка…
Людмила посчитала, что оправдываться – ниже ее достоинства.
В Пантеоне члены «Свободной Земли» повстречали еще одного сторожа. Им оказался довольно молодой мужчина, худой, будто соха. Потребовал у каждого входные билеты и был очень возмущен тем, что гости не удосужились приобрести их внизу. Запричитал, что кладбище закрыто для посетителей в такое время суток.
