Юрий Иванович - Благосклонная фортуна
Глава 30
Вынужденные развлечения
Пленник уже давно сумел развязаться и, пользуясь чрезмерным столпотворением, а также отсутствием надзора за собой стал продвигаться по краю площадки над плато, к тропе. Что он мечтал сотворить, так и осталось невыясненным. Может, мечтал столкнуть Менгарца вниз и тем самым отомстить. Может, хотел сам проскользнуть между двумя своими пленителями и, катясь по тропе, вырваться к своим. А может, хотел погибнуть героем, выкрикнув своим подельникам подсмотренные и подслушанные тайны. Наверняка понимал, что про недавних узников и что они здесь отсыпаются, внизу никто не знал.
Но как бы там ни было и несмотря на всю похвальную для любого человека настойчивость, бандиту не повезло. В момент последнего броска он запрыгал на одной ноге, но к нему с его правого фланга с криком ринулся виконт. Пытающийся отстраниться инвалид умудрился так резко отпрыгнуть влево и настолько далеко, что нелепо упал, ещё нелепее прокатился по камням и с воплем отчаяния сорвался с края скалы вниз. Ничего не оставалось, как тут же наклониться за ним следом и посмотреть, насколько удобно он приземлился.
Увы, тридцать метров высоты не страшны для бабочек, муравьёв и им подобных. Одни умеют летать, другие не падают с огромным ускорением. А этот бедняга шлёпнулся крайне неудачно и уже больше никуда не рвался.
Зато весьма интересно отреагировало само плато, на краешек которого упало тело. От него во все стороны разошлись волны более тёмных оттенков, да и под самим телом что-то знатно заискрило секунды на две.
– Отличный контакт! Процесс пошёл! – обрадовался эмиссар его святости. – Как это я сразу не догадался сам такое устроить?
О чём он говорит и к чему ведёт, из боевых товарищей никто не понял. Но вот проснувшиеся мэтры, поспешившие на шум события, вполне резонно стали интересоваться:
– Раз тут лежит тело, значит, оно будет мешать монахам?
– И тем придётся его убрать?
– Очень на это надеюсь, – кивнул Виктор, поглядывая на возвращающихся врагов. – Посмотрим сейчас на их действия.
Настоятель, опять замерев на безопасном для стрелы расстоянии, обратился к коллегам по ремеслу, которые несколько притихли, пытаясь рассмотреть, кто упал со скалы и по какой причине:
– Эй! Это не ваш боец сорвался?
– Вроде как наш, – согласился один из самых зорких атаманов и переадресовал вопрос временным поселенцам скалы:
– Это наш боец сорвался?
– Ну а кто же ещё?! Бедняга… – ёрничал его высочество Шахов. – Видно, не захотел попасть к демонам сегодня на ночной ужин. Сошёл с ума и побежал куда глаза глядят.
– А может, вы его сами сбросили?
– Делать нам больше нечего, чем мясом для демонов разбрасываться! А потом что, самих себя этим повелителям гор отдавать?!
– И как эти демоны выглядят? – закричал настоятель.
– Чёрные, упругие комки, в центре которых мрак ещё темнее, чем самая непроглядная ночь! Когда они ночью пели свою песню, мы чудом не сошли с ума, и счастье, что среди нас есть человек, умеющий общаться с потусторонними силами.
– Вот как!.. Но тогда позвольте нам забрать тело, чтобы похоронить его по-человечески.
– Ни за что! Нам и это мясо ещё пригодится. Так что шаман запрещает вам к нему даже приближаться.
– Ага! Шаман, говоришь? Кто же он? Пусть покажет нам свои умения!
– Отвянь, урод! Ошибка собачьего аборта! – по наущениям своего временного командира принц перешёл на откровенные оскорбления монахов. И в нескольких предложениях довольно куртуазно, с высоким владением литературного слога, облил расположившихся на плато рыцарей грязью с ног до головы.
Если монахи и обозлились, то внешне этого не показали. Один из них, закованный в сталь, словно боевой робот, на точно таком же коне тронулся беспечно вперёд, по направлению к скале. Наверху защитники тут же приготовились к стрельбе, расположив возле себя несколько видов лучного вооружения. Но совсем вплотную рыцарь не подъехал. Остановился метрах в тридцати и стал ловко раскручивать крюк на тонкой верёвке.
– Можем его снять! – огласил Форш. – С этого дерьма не получится, что у разбойников забрали, а вот что у монахов реквизировали, самое то. Стрелы-то тяжёлые, бронебойные… Если не седока, то коня точно завалим.
– Нет, нет, пока не надо! – остановил мэтра Виктор. – Пусть расслабятся, поверят в свою полную безнаказанность… Да и нам присмотреться не помешает…
Зацеп тела получился со второй попытки, после чего рыцарь поволок свою добычу прямо к разделяющим оба плато скалам. Следом за ним развернулись и все остальные его коллеги по средоточию зла. Но спокойно им скрыться с глаз не дали, Менгарец заторопился к куче принесённых им же тел:
– Виконт! Хватаем вот это! – поднесли к краю скалы, но уже не возле тропы, а примерно по центру обрыва. – На счёт три кидаем как можно дальше на плато. И!.. Пошёл как протуберанец!..
Полёт. Удар. Внимательное наблюдение. Опять расходящиеся тёмные волны и заметное искрение под распластанным трупом.
Теперь уже вернувшийся настоятель набросился со злобными упрёками:
– Что вы за нелюди такие?! Никак специально над телами издеваетесь?
– Да они сами прыгают! – возмущались со скалы в ответ. – Оживают и прыгают!
– Но уж этого вы разрешите забрать, чтобы похоронить как следует?
– Не сметь! Это наши трупы! За ними демоны придут! – Это уже последовал коллективный ор. Да только закованный в сталь рыцарь (на этот раз другой) опять направился забирать тело без всякого на то разрешения.
Но теперь Менгарец разрешил вести отстрел:
– Постарайтесь, чтобы конь упал от всадника отдельно. Хотя наездника бить в первую очередь.
Трофейные, композитные луки приготовили к стрельбе оба мэтра и виконт.
Ассенизатор в броне опять приблизился, как он считал, на безопасное расстояние и стал мастерски забрасывать свой крюк на верёвке. На таком расстоянии лёгкие стрелы и в самом деле не причинили бы ему особого вреда, но тяжёлые – они для того и созданы, чтобы вскрывать подобные консервные банки. Да ещё и пущенные обученными и обучающими всю жизнь профессионалами. Форш и Слиш успели послать по четыре стрелы, Сандер-тэ Алый – только две.
Но результат оказался более чем прекрасен. Рыцарь свалился с грохотом под вой проклятий со стороны своих подельников. Ну а бедная животинка успела после этого сделать не более десятка шагов. После чего тоже грохнулась, издавая печальное ржание.
