Николай Шмелёв - Поцелуй кобры. По следу Кроноса
— Ну, и чего мы сюда припёрлись? — спросил Комбат, разглядывая опустевшие корпуса, в которых давно гулял один ветер, заигрывавший с вездесущей пылью.
— Не волнуйтесь, джентльмены! — успокоил сталкеров Макинтош. — Эту дорогу знаем только мы и она должна быть свободной. Небольшой крюк, но мы выйдем сразу к НИИ, а там и до свалки рукой подать.
— Ну, это другое дело, — согласился, с доводом, Доцент.
Остальные одобрительно кивнули головами, а Крон с Наиной ничего не сказали. Они давно находились в подвешенном состоянии эйфории: ногами здесь, топча грешную землю, а душами паря над облаками, которые скрывали безобразие, творившееся под ними.
— Ну и как там? — спросил Комбат Крона, указывая на небесную синь, где облаков, кстати, не наблюдалось.
— Ты что — мне завидуешь?
Комбат поднял правую ладонь к своему лицу и сжал её в кулак. Затем, задумчиво посмотрев вдаль, сказал:
— Может и завидую…
Наина, в свою очередь, вопросительно посмотрела на Крона, на что тот ответил отказом озвучивать язык жестов:
— Нет! Это хамство я комментировать не буду.
Товарищи поскидывали тяжёлые рюкзаки, так мешающие марш-броску и сбились в кучу, собираясь немного передохнуть. Совершенно случайно Дед посмотрел в сторону завода и насторожился. Он достал бинокль и тревога передалась каждому, заставив нащупать оружие. Вдалеке, среди кучи битого хлама, приютился одинокий сталкер. Он не спеша развёл небольшой костерок, поставив между двух половинок кирпичей консервы «Завтрак туриста», от которых у Крона, ещё с детства остались нехорошие воспоминания. Запах фрикаделек с рисом доносился даже до сторонних наблюдателей. В банке неспешно разогревалось содержимое, а турист не спеша отхлёбывал из горлышка. Держась на порядочном расстоянии, вокруг него наматывал круги другой «Турист», но уже монстр, постепенно сокращая дистанцию.
— Обкакается — без вариантов, — спокойно сказал Дед, отрываясь от бинокля. — Должен…
— Я бы завтракать на вышку залез, а лестницу спалил, для собственного спокойствия, — высказал своё мнение Бармалей.
— Это уже опасно! — предупредил сталкеров Сусанин.
После неоднократного выхода родственников на сцену, Бульдозеру уже давно хотелось кого-нибудь пристрелить, а тут такой случай и он нетерпеливо обратился к Деду:
— Дедуля, ты уже палил из своего ствола, дай мне попробовать!
Включился лазерный прицел и на теле монстра зажглась красная точка, настолько интенсивная, словно это было основное оружие. Бульдозер нажал на спусковой крючок и глушитель надрывно рявкнул, отозвавшись в полупустых бутылках. Пуля прошила «Туриста» насквозь, подняв позади фонтан из кирпичной крошки, а монстр упал, как подкошенный. «Чёрная Вдова» осиротила ещё один туристический выводок, который не смогли обезвредить профессиональные охотники за трофеями. Сталкера, как ветром сдуло…
— Трофейная команда на выход! — ляпнул Пифагор.
— А что от «Туриста» берут, ты знаешь? — спросил его Почтальон, вопросительно глядя на товарища.
— Да не за копытами! — пояснил Пифагор. — От сталкера поллитра, почти полная осталась. В противном случае, он бы не убежал…
— Тьфу ты! Оставим ему — вдруг вернётся.
— И всё-таки — он, наверное, обделался, — сочувственно произнёс Дед.
— Теперь с поносом мучиться будет, — подтвердил Бармалей, рассматривая в бинокль место происшествия.
Сутулый не мог остаться в стороне, когда в разговоре поднялась больная тема, и посоветовал страждущим собственный рецепт:
— Мне говорили, что у нас кишечник закручен по часовой стрелке и при поносе, чтобы его освободить от шлака, надо крутить ладонью по животу в том же направлении.
Доцент закатил глаза к небу и сочувственно опроверг его соображения, заодно посоветовав воспользоваться собственным рецептом:
— Ну, не знаю, может у кого и закручен кишечник по спирали, а может и нет, но мозги, у некоторых — точно набекрень. Скомканы, как попало. Тоже мне, галактический мальчик… Мозги, от шлака, освобождать надо…
— Хватит вам про поверженные идеалы, — осадил их Комбат. — Нужно в себе стойкость воспитывать! А вот наш сосед не выдержал — убежал.
— Плохой воин, стоящий насмерть — он предсказуем, — возразил Крон. — Вот у нас, в армии: даже командир не знает, что может отчубучить его боец, в следующую минуту!
— А как быть с героями, до последней капли крови защищавших отечество и, ценой своей жизни, остановивших врага? — не согласился Комбат, как-то недоверчиво посмотрев на друга.
— Ни хрена ты не понял! Я тебе про военную хитрость и смекалку, когда и отступить не грех — ненадолго, чтобы потом полностью овладеть плацдармом. И бойцов сбережёшь! Крутиться надо так, чтобы у вражеского снайпера нервы не выдержали, а не стоять, по стойке смирно.
— Ладно, завязывайте с ленчем, — подал команду Комбат. — Нам ещё пилить и пилить, неизвестно сколько.
— А что с трофеем делать? — спросил Бульдозер, ощутивший вкус охотничьего азарта.
— Думаю, оставим пострадавшему, — предложил Комбат. — Он бедный, наверное, так ничего и не понял. Будет утешение…
Надевая опять на плечи тяжёлые рюкзаки, каждый ощутил эффект, как небо из синего, постепенно превращается в уныло-серое, а после нескольких шагов и вовсе сворачивается в овчинку. Оставив после себя кучу банок, Сутулый пнул одну, для приличия, а его товарищ, зачем-то поднял с земли пустую упаковку, оставленную предшественниками. «Коричневый длиннозёрный рис», — прочитал Кащей надпись на упаковке. В его голове промелькнула тень сомнения, подкреплённая уверенностью в том, что нельзя верить никаким надписям, а читать между строк.
— Слушай, Дед, а рис коричневым бывает? — спросил он у знатока кулинарии, коим тот являлся, по его убеждению.
— Ещё как бывает! Товар распродали, полы на складе подмели, а в мусоре — пятьдесят процентов риса. Ну, что — выкидывать, что ли? В продажу его, но под новой торговой маркой. Всё — тип-топ!
Проскочив заводскую территорию, сталкеры оказались на обширной загородной территории, лишённой каких бы то ни было построек. Ни развалин, ни намёков на бывшее присутствие человека, даже не ощущалось. У каждого сложилось впечатление, что эта земля высасывает энергию жизни, вместе с соками. Даже небо выглядело почерневшим.
— Не отсюда ли мумии берутся? — догадался Почтальон.
— Тогда уж, скорее — зомби, — возразил Макинтош. — Видите ложбина, между кустов? Там аномалия «Погост».
Все пристально вгляделись в указанном направлении, как дрессированные обезьяны или экскурсанты, ведомые скучающим экскурсоводом. «Посмотрите налево, посмотрите направо, вверх не возбраняется — крутите головами сильнее, пока не свалитесь, от усталости, а когда это произойдёт, свалите резво в кабак. Столько лет чесать языком одно и то же…» Издалека, вся ложбина казалась заставленная обычными крестами. Место ничем не отличалось, от себе подобных. Любое деревенское кладбище идеально впишется в предлагаемую картину. Макинтош, между тем, продолжал:
— Артефакт «Мордастая рожа» порождение аномалии «Погост». Саму аномалию легко высмотреть, не напрягая зрение — вся земля в ней чёрная и голая, лишённая любой растительности: хоть травы, хоть плесени, хоть вездесущих лишайников. Ничего! И запах мертвечины… И вот, среди этого великолепия и торжества смерти, покачивается артефакт «Мордастая рожа». Он очень редок и нашедшие его, не отличаются разговорчивостью, в описании образования, а учёные ломают голову — что лучше сделать: ломать свою башку дальше, или закопать, найденную, на обычном кладбище.
Макинтош ненадолго задумался, а затем продолжил:
— Арт «Челюсть» из той же аномалии. Те, кто носил его с собой, в один голос утверждают, что он повышает аппетит. В условиях зоны, это непозволительная роскошь; да собственно, не только в ней, а вот у нуворишей «Челюсть» пользуется огромным спросом. Сами посудите: стол ломится от закусок, со всеми вытекающими, только аппетит — на нуле, поскольку, уже всё давно приелось. Водки, для повышения этого аппетита, не всегда хлопнешь — дела, да и она слабо помогает… Другие утверждают прямо противоположное. Вследствие вывоза артефакта на Большую Землю: он не повышает аппетит, а наоборот — понижает. Главное, когда садишься за стол — поставить его перед собой, а не держать в кармане.
— О, это качество ещё лучше! — оживился Бульдозер. — Тех, кто желает похудеть, но не может отказаться от обжорства — тьма тьмущая.
Макинтош согласно кивнул головой и добавил:
— Артефакт «Череп». Тот же эффект, что и у «Челюсти», но в несколько раз сильнее. Ребята не выдерживают…
— А бизнесмены разоряются и жиреют, — хихикнул Пифагор.
— Да, но самый печально знаменитый артефакт — это «Южный крест». - заканчивал экскурсию Гриша. — Состоит, в основном, из дерева. Иногда может содержать дополнительную деталь в интерьере, а именно: каска, противогаз, котелок, фотографию, вместе с пояснительной табличкой. В ней, верхняя строчка цифр указывает на положительное качество, а нижняя, на отрицательное. Сюда можно отнести и артефакт «Монолит» — из чёрного мрамора или гранита. Впрочем, кое-кто утверждает, что не возбраняется серый цвет, и даже розовый. Ну, это уже из области оптимизма.
