Джеймс Фрей - Вызов
Тиёко бежит к Аню. Яго пытается держать ее на прицеле, но это не так-то просто: земля дрожит, воздух искрит от электричества, а небо, несмотря на близкий рассвет, стремительно темнеет. Игроки с трудом удерживаются на ногах.
Тиёко опускается на колени возле Аня и хватается за ближайший камень, чтобы не упасть.
Но камень тоже движется.
Вверх, прочь из земли.
Под ногами появляются трещины, но не где попало, как во время землетрясения, а четкими кругами, которые движутся друг в друге, словно шестеренки огромного механизма. Кажется, будто нечто сокрытое стремится вырваться на свободу, попутно разрывая древний Стоунхендж. Сара оказывается во внутреннем круге; она стоит на коленях, и рыдания сотрясают ее тело. Она добыла ключ. Ключ Земли. Первый из трех. И выиграла первый раунд Последней Игры. Первый раунд Игры, которая определит будущее всех, кого она знает и любит. Ее друзей, ее семьи. Теперь она может спасти их. Всех, кроме одного. Того, кого она любила больше всех. Кристофера. Сумасшедшего, упертого Кристофера. Он мертв. Лежит с простреленной головой. И стреляла Сара. Он бы все равно погиб, поэтому она решила облегчить его участь. Акт милосердия, акт любви. И хотя сердце ее разрывается на части, Сара знает, что Кристофер это понял. Она видела его лицо и слышала последние слова. «Ты должна выиграть. Ради меня». И она выиграет. Сара сжимает в руке Ключ Земли и сквозь слезы клянется исполнить предсмертное желание Кристофера. Ради него, ради их любви. Она выиграет. Камень поднимает Сару все выше, и она клянется своим сердцем, своей семьей и своей Линией, что вырвет победу у других Игроков. Яго, Тиёко и Ань остались во втором круге; земля под ними тоже поднимается, но не так высоко. Такеда пытается удержаться на ногах; она гладит лицо Аня, тщетно выискивая признаки жизни. На мгновение ей кажется, что она смогла уловить слабый пульс – последнее биение измученной души. Тиёко рада, что Ань пришел за ней, но не понимает почему? Почему все так вышло? Почему он не остановился? Почему не захотел играть на стороне жизни?
В это мгновение Тиёко ненавидит Последнюю Игру. За всю свою жизнь, наполненную изнурительными тренировками и смертью, отравленную ненавистью к собственному предназначению, она никого и ничто не ненавидела с такой ослепляющей яростью.
Тиёко улыбается и целует Аня в щеку. Земля трясется, словно в припадке. После смерти Ань наконец-то обрел покой.
Ни тика, ни судорог. Его тело и душа больше не мучаются.
И теперь они вместе.
«Жизнь не похожа на смерть», – снова думает Тиёко.
Ее губы приходят в движение. Она пытается говорить. Из глаз Такеды катятся слезы. «Я должна идти, – хочет сказать она. – Должна, любовь моя».
Тиёко встает и отворачивается от Аня. Земля все никак не успокоится; вырвавшееся из ее недр сооружение поражает своим величием. Такеда поднимает руки вверх и делает шаг в сторону Яго.
– Берегись! – кричит Тлалок, превратившийся в плохо различимое пятно футах в 20 от нее.
Тиёко оборачивается и задыхается от порыва холодного воздуха за секунду до того, как на нее обрушивается кусок скалы весом в 21 тонну, сокрушая тело японки ниже пояса.
Такеда падает рядом с Анем – древний камень его не коснулся.
Тиёко берет его за руку.
И умирает.
Яго смотрит на то, что осталось от Тиёко. В этот миг, несмотря на Игру, на то, что она нарушила свое слово и предала их, ему жаль наследницу My. Но времени на переживания нет. Нужно найти Сару.
Яго пытается разглядеть ее среди крутящихся шестеренок Стоунхенджа и видит Алопай в центральном круге. Стоящие подковой сарсеновые монолиты высятся над ней, словно прутья гигантской клетки.
Сара, пошатываясь, идет вперед; сердце бьется так, будто она пробежала гонку, слезы застилают взгляд. Она думает о Кристофере и о ключах, которые еще предстоит найти.
А земля вокруг выпускает на волю то, что тысячелетиями дремало в забвении, – древний, изначальный Стоунхендж, который был замаскирован скромным подобием, возведенным руками человека. Этот Стоунхендж построили не люди, а боги, Аннунаки, Люди с Неба, кем бы они ни были. Те же существа, которые создали и нас. И они использовали не камень, а металл, золото, стекло и другие неизвестные материалы и неведомые технологии. Сооружение Аннунаков продолжает расти, и монолиты, оставшиеся на нижнем уровне, начинают заваливаться, подобно многотонным костяшкам домино. Падая, каждый распахивает землю, поднимая тучи пыли, и в какой-то миг Сара замечает, что движение блоков подчинено определенной логике – они складываются в узор и указывают на высящийся в 256 футах от нее непотревоженный Пяточный камень.
За ним стелется по земле серая лента дороги, убегающей к зеленым холмам; эти холмы, Англия, Европа, да и весь мир еще не понимают, что ничто уже не будет прежним, что грядет необратимый хаос и люди никогда не узнают, почему он обрушился на землю, и не поверят, кто несет за него ответственность.
– Сара! – истошно кричит Яго, но его голос тонет в грохоте очередного взрыва. Волна отбрасывает Игроков на землю, и серое небо светлеет. У Сары звенит в ушах, перед глазами все плывет, но ей удается встать на ноги. Пяточного камня больше нет. На его месте – идеальная воронка диаметром 15 футов.
Вырвавшийся из земли Пяточный камень устремляется вверх, подобно ракете. Окутанный белым сиянием, он прорывает гряду облаков и мчится сквозь слои атмосферы.
Через несколько секунд он скрывается из виду.
Но свет остается. Стоунхендж, словно маяк, посылает сигналы в космос. Сара вспоминает луч света, вырвавшийся из вершины Большой белой пирамиды в Китае. Этот свет неудержимо влечет Сару. Он будто зовет ее. Звон в ушах усиливается, она почти ничего не слышит. Остановившись у границы света, Сара протягивает руку вперед.
Да.
Да.
Да.
Голос звучит у нее в голове.
Да.
Яго продолжает звать Сару, но она его не слышит. Во всем мире остался только голос, твердящий: да да да. Она падает на землю и тянется к свету. Наконец она прикасается к нему рукой; холодный, слепящий, он впивается в кожу и зовет еще громче: да да да. Сара вступает в круг света – да да да — и взмывает на 30 футов над землей. Ее глаза становятся белыми – ослепительно, устрашающе белыми – и она видит: Марка, чья гниющая плоть уже стала добычей падальщиков и червей.
Калу, чье наполовину сгоревшее тело лежит в заполненной золотом подземной комнате.
Элис, спящую рядом с пятнистой собакой.
Покрытого повязками Хиляля и ухаживающего за ним старика.
Эшлинг, идущую через лес: в руке у нее винтовка, она выслеживает оленя.
Байцахана, который раздраженно прилаживает к культе стальной крюк.
Маккавея, уставившегося в раскаленную сферу.
Яго, который смотрит на тело Кристофера и явно не может поверить своим глазам.
Мертвую Тиёко, одной рукой сжимающую руку Аня, а вытянутым пальцем другой рукой указывающую на 175°21′37″.
Шари – она что-то готовит на кухне, и маленькая девочка крутится у нее под ногами.
Кеплера 22b в окружении ему подобных – они улыбаются и аплодируют ей.
А еще Сара видит свет, бесконечный свет, движущийся сквозь безграничное космическое пространство.
Ключ Земли – у нее.
Она опередила остальных.
И если они хотят победить, им нужно забрать у нее Ключ.
Но она к этому готова.
Сара Алопай, дочь Короля Птиц и Небесной Королевы, 4240-й Игрок 233-й Линии будет ждать их.
Ключ – у нее в руке.
Кристофер – в ее сердце.
Она готова сразиться.
Ради него.
Ради него.
Она открывает глаза.
Свет медленно гаснет.
Она возвращается на Землю.
Сара Алопай.
Дочь Короля Птиц и Небесной Королевы.
Обладательница Ключа Земли.
Падает.
Это Последняя Игра.
Так много лет прошло, мой друг,
Что скоро наш черед
Проститься с дочерью придет.
Она похожа на меня, прелестна и бела,
В ее года я уж давно женой твоей была.
Как много лет прошло, мой друг,
Как много лет прошло?
Шари Чопра
Индия, Сикким, Гангток, дом семейства Чопра
Всего 11 дней прошло с тех пор, как Шари Чопра разгадала загадку, которую небесные боги вложили ей в голову. И вот она стоит на кухне и толчет нут плоской стороной ножа; Шари не думала о Последней Игре уже 58 часов – своеобразный рекорд. Маленький черно-белый телевизор с вешалкой вместо антенны ловит один-единственный канал. Сквозь снежную пелену помех пробивается болливудская песня о любви и о том, как она прекрасна. Коричневая курица с важным видом пробегает через кухню; вслед за ней с криками «Иди ко мне, ужин!» мчится малышка Элис. Вскоре девочка с курицей исчезают в саду.
Шари смеется про себя – дочь так на нее похожа! – и не сразу обращает внимание на то, что музыка внезапно смолкла.
