Василий Головачев - Возвращение «Стопкрима»
– Мне завтра утром надо быть в Москве.
– После Кипра.
– Это важно! – Матвей не отвёл глаз, собираясь идти до конца.
– Ладно, обговорим, – отступил Стас, уже убедившись в настырности и твёрдости брата, оглядел всех: – Работайте, спасители России, желаю приятно провести время.
На экранах проявились изображения: на левом – Кипр с высоты двух километров, на правом – скалы, бугры, низины и ущелья, прорезанные лентой шоссе, а также мрачноватые тёмно-серые стены строения с готическими обводами крыш и башен – монастырь Святого Иоанна Лампадисту.
– Прошу тишины, господа, – постучал патроном по столу один из инструкторов, включая лазерную указку.
– Курить можно? – спросил кто-то.
– Можно, – ответил инструктор.
Лекция началась.
Глава 6. Дивный мир
Металлическая решетчатая калитка со скрипом отворилась, и они прошли на территорию заброшенного старинного кладбища, примыкающего к территории Троице-Лыковской церкви в Строгино.
За этими могилами, утонувшими в опавшей листве и заплывшими почвой, заросшими травой и кустарником, никто не ухаживал, но не потому что монахи церкви ленились это делать, а по причине мистической: отец утверждал, что вход в МИР прикрывала «вуаль непрогляда», не позволявшая никому приближаться к объекту. Эта «вуаль», не видимая глазу, давно истаяла, однако кладбище так и осталось заброшенным, потому что в этот уголок леса ни жители деревни, ни монахи церкви не заглядывали, не было надобности.
Прошагали мимо позеленевшего холмика с обломком креста.
Зрелище было печальным, не приносящим успокоения, смотреть на остатки некогда торжественно-скорбного погоста не хотелось.
Никто посетителей не остановил. Со времени посещения этого уголка Москвы Котовыми прошло шесть лет, однако в пейзаже практически ничего не изменилось. Бывшее кладбище доживало последние годы.
На Диву пейзаж подействовал негативно, она примолкла, оглядываясь по сторонам, и зябко поёжилась, когда Матвей со скрипом потянул на себя жестяную дверь единственного строения, похожего на сарайчик и трансформаторную будку одновременно.
Он включил фонарь, надеясь, что не придётся разбирать какие-нибудь завалы или обрушившиеся стены. Отец, беря сына на экскурсию, утверждал, что этот вход в подземелье с поверхности земли является запасным и тщательно охраняется, но в прошлый раз Хранитель артефакта им так и не встретился, поэтому была надежда, что и сегодня экскурсантам никто не помешает.
Кто-то посмотрел ему в спину.
– Проходи, – посторонился он, пропуская спутницу вперёд. Делая вид, что занят разглядыванием помещения, украдкой оглядел лес вокруг, кусты, дорожку, никого не увидел, но не расслабился. Интуиция подсказывала, что за строением кто-то приглядывает. Но отступать не хотелось.
Дверь со скрипом закрылась за спиной.
Матвей нащупал задвижку, медленно засунул в скобу, имевшую вид, будто она только что была изготовлена.
Луч фонаря пробежался по стеллажам с коробками и ржавыми канистрами, осветил нечто вроде алтаря без икон, с ванноподобным углублением.
– Ты уверен, что вход здесь? – с сомнением спросила Дива.
Он прошагал к «алтарю», оглядел сооружение и отодвинул «ванну» в сторону одним движением, почти беззвучно. Взору открылась горловина люка, уходящие вниз по стенкам колодца скобы.
– Нам сюда. Клаустрофобией не страдаешь?
– Отвыкла лазать по подвалам, – улыбнулась девушка. – Другого пути нет?
– Есть, но этот путь называется тхабсом. В настоящее время он нам недоступен. Если боишься, можем дальше не идти.
– Ну уж нет, начали – идём до конца, я не привыкла отступать.
– Я полезу первым, ты за мной, я подсвечу.
Скобы только казались ржавыми и пыльными, на самом деле это был цвет материала, из которого они были сделаны, не то из керамики, не то из пластика.
Спускаться пришлось на глубину шестиэтажного дома.
Пахло глиной, сыростью, краской, но воздух затхлым не был, что говорило о наличии естественной вентиляции. Матвей почувствовал себя уверенней, надежда произвести впечатление на дочь Соболева получила реальный шанс.
Задержались в кубическом помещении с бетонными на вид стенами, пытаясь открыть люк в полу. Крышка люка была ребристая, но ручки не имела, и только приглядевшись повнимательней, Матвей обнаружил две щели под краями крышки, куда можно было просунуть пальцы.
– Странно, – сказал он, вспоминая поход с отцом.
– Что? – не поняла она.
– Не берусь утверждать, но… этого люка тогда не было. Во всяком случае, я не помню, чтобы отец его открывал.
– Он вмазан?
– Не похоже, просто фундаментальный на вид.
– Давай помогу.
– Попробую сам справиться. Хочу понять, кто мог установить такую крышку, не имея никаких приспособлений.
Он примерился, просунул пальцы под края крышки, напрягся и рывком приподнял действительно тяжёлый, килограммов под шестьдесят, металлический круг, сдвинул в сторону, едва не отдавив себе ногу. Вниз уходил круглый ребристый цилиндр колодца, освещённый только лучом фонаря. Скобы на его стенках располагались в шахматном порядке и выглядели новыми.
– Ух ты! – заглянула в колодец Дива; на её лице отразился неподдельный интерес. – Мы случайно не в тайную лабораторию Минобороны попали?
– Если бы это была военная лаборатория, мы бы до неё не дошли.
– Всё как новое… блестит. Не верится, что эта конструкция торчит здесь тысячи лет.
– Десятки миллионов.
– Тем более.
– МИРы были надёжно спрятаны и охранялись магическими технологиями, да и сейчас они малодоступны. А колодец смонтирован скорее всего недавно, может, лет пятнадцать назад, когда тхабсом пользоваться стало невозможно.
Начали спускаться и вскоре оказались в тоннеле, довольно тесном, всего высотой в полтора метра, словно он предназначался для карликов. Пришлось идти согнувшись в три погибели, подсвечивая путь фонарём. И снова Матвею показалось, что они с отцом шагали к МИРу не по этому тоннелю, хотя вслух говорить об этом он не стал.
Приблизилось хорошо освещённое металлическое кольцо, представлявшее собой крепление переборки. Круглый люк в переборке, с кремальерой на тыльной стороне, был отодвинут. Матвей окончательно выключил фонарь, прислушался к ощущениям, ловя тонкие поля подземелья, предупреждающие об опасности, но учуял только запахи металла, сырого камня, асфальта и застарелого ожидания; сооружение впереди за горловиной люка стояло здесь невероятно долго.
