Александр Афанасьев - Свободное падение
– Все пройдет нормально, сэр, – сказал Гарфилд. – Ч приказал своим парням, чтобы полегче там. В конце концов…
– Ты понимаешь, что они задумали? – спросил генерал.
– Сэр, мое дело исполнять приказы.
– Ты понимаешь, что все это полное дерьмо? Операция переиграна с точностью до наоборот меньше чем за сорок восемь часов до ее начала.
– Нам не привыкать, верно?
– Да, но я хочу знать, с какой стати ЦРУ и Белый дом вмешались на самой последней стадии. Какого хрена то, что было хорошо еще позавчера, сегодня стало никуда не годным дерьмом, и мы развернулись на сто восемьдесят.
– Сэр…
– Ты слышал доклад моего парня? Там неожиданно начался ваххабитский мятеж. Мне не хочется думать, что он произошел по согласованию с какими-то ублюдками, которые сидят в Вашингтоне.
– Сэр, по мне эвакуировать американских граждан лучше, чем оккупировать Россию. Пусть сами разбираются между собой. Мне не хочется и кончика пальца совать в это дерьмо.
– Заплати любую цену, неси любой груз, перебори любые лишения, помоги любому другу, борись с любым врагом… – процитировал генерал.
– Это было давно, сэр.
– Да… давно. Тогда, когда мы побеждали.
Чтобы заполнить неловкую паузу, коммандер достал свой спутниковый, набрал номер. Потом нахмурился, сбросил, начал набирать еще.
– Черт… не отвечает.
– Может, попробовать еще раз?
– Да… – сказал коммандер, набирая номер и скрывая ползущую по губам улыбку. – Сейчас мы попробуем еще раз…
Где-то на севере России. 6 июня 2020 года
Поскольку дорога отсыпалась не так далеко от того места, где находился рабский лагерь, для снабжения его рабочей силой была принята следующая схема: два через два. Это значило, что рабы работали два раза в день почти все время, по двадцать часов в день с небольшими перерывами. Потом прибывала новая смена рабов, их привозили на машинах, тех самых самосвалах, и везли отработанную смену в лагерь. Там они два дня отдыхали и отъедались, чтобы через два дня – снова встать на вахту…
Первый Закон:
Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
Второй Закон:
Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону.
Третий Закон:
Робот должен заботиться о своей безопасности, поскольку это не противоречит Первому и Второму Законам.
Айзек Азимов. Три закона робототехники.Только вот не получалось как-то… с роботами. Двадцать первый век должен был стать веком прорыва человека в космос, веком гостиниц на орбите, добычи полезных ископаемых на Луне. А вместо этого стал веком рабских лагерей…
Аллаху Акбар…
Их разбудили еще потемну, часа в три ночи. Надо было добраться до места потемну, чтобы начать работу с рассветом, с первыми лучами солнца. Лето здесь было полярным, ночь почти не наступала летом – это зимой здесь была беспросветная ночь. Пока лето – надо было сделать работу как можно быстрее.
– Пошли живей, чурки! Шевелись! – Мюллер сегодня был злым и веселым, видимо дернул чего-то. – Шевелитесь. Свиньи!
Охранники – толкали палками отстающих. Рабы бежали в кузова грузовиков по сходням. Когда кузова были полны – охранники закрывали задние борта и вешали замок на специально вваренные уключины.
– Поехали!
Патруль, как обычно, тронулся первым, за ним – грузовики и пикапы с охранниками. Обычное дело… все как обычно…
Вырулили на улицу. Было довольно светло… такой свет, который бывает, когда за горизонтом солнце еще есть, но его уже не видно… нечто среднее между светом и дымкой, рассеянный источник света определить почти невозможно. На Патруле включили фары искатели, колонна перла на северо-запад к объекту.
Прошли посты. Там все было спокойно.
Аль-Руси был в кузове. Улучив момент, он пожал руку стоящему – в жуткой тесноте – рядом рабу, и тот мгновенно передал сигнал дальше.
Со вчерашнего дня аль-Руси снова был в числе рабов. Керим прилюдно избил его и сказал Мюллеру, что русский ему больше не нужен. Мюллер по обычаю подозрительно посмотрел на Керима, но ничего не сказал и пинком отправил аль-Руси к остальным рабам. Он был глуп и туп – обычное уголовное быдло, вырвавшееся из тюрьмы и ставшее маленьким царьком в своем мире злобы, ненависти и унижения. Он никогда не брал на себя труд задуматься о происходящем… как задумывался подполковник Селиванов, кум[68] в колонии, где сидел Мюллер, – в свое время, он не одну табуретку об голову Мюллера расколотил во время задушевных бесед… Гнида поганая… и живым не дался, сколько братвы положил, пока не пристрелили. Перед собой Мюллер видел лишь петуха,[69] который лишился своего покровителя и пойдет по рукам. Он так и не понял, что все готово – и ров ждет его…
И остальных – тоже…
Свернув на дорогу – ее-то они и строили, она вела к новому кусту месторождений, – они внезапно остановились. Дорогу перекрывали две машины: белый пикап «Тойота» и белый же внедорожник «Субурбан». На пикапе был пулемет.
Сидевший в головном Патруле Мюллер, увидев значки, выругался. Если бы это были какие-то отморозки левые, он бы приказал столкнуть их с дороги, и все-то дела. Но это были пиндосы. Сам хозяин ему втолковывал: хоть пиндосам и проплачено, и крепко проплачено – с ними не связывайся. У них с заказчиками свои замутки, а заказчики есть заказчики. Без заказчиков и они – ничто, заказчики платят бабки за работу, и им плевать, кто и как ее будет выполнять. Так что с пиндосами надо съезжать на базарах, и чуть что – звонить ему…
– Стой… – сказал он. Патруль остановился. Мюллер вышел, машинально поправив висевший на ремне длинный «Моссберг-590». Пригляделся… не ряженые вроде. Какого хрена им надо. Надо пойти – спросить.
Неспешно, похрустывая свежеуложенным щебнем, он подошел к «Ленду».
– Чо надо? – спросил он максимально вежливо. – В том месяце платили, в этом рано.
Контрактник вышел из машины. Он был в полной форме, с винтовкой. Запоминались глаза – блеклые и снулые, как у рыбы.
– Кто хозяин? – спросил он.
– Тагиров. Не обосрался?
– Звони ему.
– И чо сказать?
– Пусть приедет. Разговор есть.
– Базар есть? А ты кто такой, в натуре, чтобы с тобой базарить?! – с вежливостью у бывшего зэка было совсем худо.
«Макаров» с французским глушителем уперся в лоб.
– Звони, – тем же спокойным голосом сказал контрактник.
– Э, ты чо… уй! Больно, с…
Бандит отшатнулся, схватившись за щеку. Меж пальцев капала кровь.
– Звони!
Кто-то из охранников, несмотря на то, что их «Тойоты» шли последними в конвое, заметили происходящее, но сделать ничего не успели. Справа и слева заработали автоматы. Дорога возвышалась над местностью больше чем на полметра из-за насыпи, это позволяло разместить стрелков по обе стороны, не рискуя тем, что они попадут под перекрестный огонь друг друга. Стрелки были вооружены «АК-74» с глушителями и отработали на «отлично». Чего и следовало ожидать от бойцов «специальной маневренно-войсковой единицы ГРОМ», тайно переброшенной в регион накануне в составе группы быстрого реагирования Европейского союза. Для прикрытия у них были документы сотрудников службы безопасности Total, а организационно они входили в полк Веймар-ЕС и подчинялись напрямую Европейскому разведагентству.[70]
Лазерный прицел, установленный на пистолете, нащупал лоб Миллера.
– Звони. Скажи, чтобы приехал…
* * *Когда машины остановились – аль-Руси уже знал, что будет. Ведь те, кто послал его сюда, давно договорились о том, что именно так и будет.
О нет! Те, которые приобрели зло и оказались окружены своим грехом, окажутся обитателями Огня. Они пребудут там вечно.[71]
Он спокойно стоял среди братьев и, чтобы скоротать время, думал о прошлом. Его мысли были далеко-далеко, в тех временах, когда он еще не познал всю сокровенную мудрость К’ъурана и находился в состоянии джахилии.[72]
Ему семь лет. Он растет в обычном русском городке, небогатом, но дружном. Отца у него нет… как и у многих его друзей. Его отец в тюрьме – за разбой. Мать работает продавщицей в магазине и из последних сил пытается поднять двоих детей. Его и его брата…
А он… а он живет жизнью обычного мальчишки… ходит на рыбалку с друзьями… и даже не знает, что его ждет в будущем. Его дни – неощутимы и легки, они все проходят в бесконечной стремительной череде, когда человек не ощущает течения времени и думает, что он – вечен.
Ему девять лет. Он ходит в школу… и не знает о том, что у матери нет денег, чтобы даже купить ему набор учебников. И она пишет заявление в администрацию – на оказание финансовой помощи…
Потом к ним в дом приходят люди. Их дом… старый совсем, двухэтажный, на окраине города… обшитый потемневшими от времени досками. Его давно было пора снести – да где деньги на новый. Их город – неперспективен, он медленно умирает, здесь не строят высотки, как в больших городах, последний кран здесь видели больше десяти лет назад, а многие живут за счет пенсий стариков. По местным меркам – серьезное подспорье…
![Ульяна Соболева - Пусть меня осудят...[СИ]](/uploads/posts/books/124/124.jpg)
