Девид Геммел - Сумерки героя
Кисуму придвинулся к нему:
- Мне очень жаль. Я... дурно думал о тебе. Обо всех вас. Я был глупцом. Прости меня!
Риадж-нор не ответил. Легкий ветер пролетел над руинами, и тело Сонг Чжу обратилось в прах.
Кисуму посидел еще немного, погруженный в мысли и горькие воспоминания. Потом взял свой меч и вырыл могилу Ю-ю Лианю. Схоронив друга, он завалил могилу камнями, спрятал меч в ножны и ушел, оставив позади руины Куан-Хадора.
***
Нездешний подобрал арбалет, ножи и спустился по лестнице в нижнее помещение библиотеки. Кива сидела там одна.
- Они ушли, - сказала она, встала и обняла его. - Как ты?
- Как смерть, - ответил он с кривой улыбкой.
- Я слышала его... демона. В жизни не испытывала такого ужаса, даже когда Камран увез меня из деревни.
- Теперь это кажется таким далеким. - Нездешний взял ее за руку, и они спустились на террасу, где их ждала Устарте.
- Врата закрылись, - сказала она. - Ю-ю Лиань затворил их ценой своей жизни. Кисуму жив.
Нездешний огляделся, ища тело Элдикара Манушана.
- Он мертв, - сказала Устарте.
- По-настоящему? Вот не думал, что он умрет, упав с балкона.
- В него ударила молния, и последствий этого он уже не смог исцелить.
- Стало быть, кончено, - устало сказал Нездешний. - Это хорошо. Где Мадзе?
- Все еще сидит в подвале, связанный. Кива освободит его, а мы с тобой пойдем на конюшню.
- Зачем?
- У меня есть для тебя один последний подарок, друг мой.
- Я чувствую близость смерти, Устарте, - улыбнулся он. - Кровь еле-еле струится по жилам, твои чары слабеют. Мне думается, сейчас не время дарить подарки.
- Доверься мне, Серый Человек.
Устарте взяла его за руку и повела за собой, а Кива побежала в подвал к Мадзе Чау. Старик, голый и привязанный к стулу, устремил на нее вопрошающий взгляд.
- Я пришла освободить вас. Серый Человек убил чародея.
- Еще бы ему не убить - но почему ты не принесла мою одежду? Почему в минуту опасности люди тут же забывают о хороших манерах? Развяжи меня, а потом ступай в мои комнаты и подбери мне подобающее одеяние и мягкие туфли.
- Прошу прощения, мой господин, - с улыбкой поклонилась Кива. - Угодно еще что-нибудь?
Мадзе кивнул:
- Если кто-то из моих слуг жив, пусть приготовят мне сладкий чай.
Уже светало, когда Киве удалось наконец добраться до конюшни. Устарте сидела на каменной скамье под ивой рядом с двумя криаз-норами. Серого Человека с ними не было.
- Где он? - спросила Кива.
- Он ушел, Кива. Я открыла ему Врата.
- Куда ты послала его?
- Туда, куда он всегда хотел отправиться.
Кива села, чувствуя великую печаль.
- Трудно поверить, что Серого Человека больше нет. Он казался таким... несокрушимым, почти бессмертным.
- Он такой и есть, милая. Он ушел из этого мира, только и всего. По-настоящему Нездешний никогда не умрет - такие, как он, будут всегда. Где-то, в эту самую минуту, другой Серый Человек готовится встретить свою судьбу.
Кива перевела взгляд с Устарте на двух воинов:
- А вы? Что теперь будет с вами?
- Мы не принадлежим этому миру, Кива. Теперь, когда мне не нужно больше тратить силы на борьбу с Дерешем Карани, у меня появилась возможность вернуть нас всех домой.
- В мир Дереша Карани?
- Для вас здесь борьба окончена, но для меня нет. Я не могу жить спокойно, пока Зло, породившее Дереша Карани, продолжает существовать.
- Вы ей поможете? - спросила Кива воинов, и Трехмечный ответил:
- Думаю, да.
ЭПИЛОГ
Тана тщательно вымела обмазанный глиной пол, но в воздухе осталось висеть не меньше пыли, чем попало за порог. Дакейрас вырезал в глине узоры, а пол вокруг очага выложил цветными камешками из ручья. Прошлый год выдался неурожайный, и им едва хватило денег, чтобы дотянуть до следующего, но Дакейрас обещал, что, как только их хозяйство даст доход, он настелет настоящий пол.
Тане очень этого хотелось, но при взгляде на мозаику у очага она заранее чувствовала сожаление. Она носила двойняшек, когда Дакейрас притащил целый мешок этих камешков. А уж как радовался тогда шестилетний Геллан!
"Все красненькие я собрал, мама. Нарочно их искал. Правда, папа?" - "Да, Гил, ты молодчина". - "Молодчина, а новые штанишки все промочил", - упрекнула Тана. - "Нельзя же собирать камешки в ручье и остаться сухим", - возразил Дакейрас. - "Правда, мама, нельзя. И мне нравится, когда я мокрый. Я чуть рыбку руками не поймал".
Тана взглянула в ярко-голубые глаза сына и растаяла.
"Ладно уж, прощаю. Только зачем нам целый мешок гальки?"
Два следующих дня Дакейрас с Гелланом выкладывали свою мозаику. Тана вспоминала об этом с любовью. Геллан визжал от восторга, а Дакейрас, перемазанный глиной, щекотал его. Закончив работу, они разделись и взапуски помчались к ручью. И Дакейрас дал сыну выиграть. Хорошее было время.
Тана отставила метлу в угол и стала на пороге. Геллан играл на лугу со своим деревянным мечом, девочки спали в колыбельке, Дакейрас охотился на оленя. Солнце ярко светило с покрытого пушистыми белыми облаками неба. Точно овечки на голубом поле, подумала Тана.
Хорошо будет поесть оленины. Запасы у них на исходе. Городской лавочник, правда, продлил им кредит, но Тане очень не хотелось еще больше залезать в долги.
Люди добры к ним, и это заслуга Дакейраса. Все помнят, как он, еще офицером, спас общину от набега сатулов. После той кампании Дакейраса и его друга Геллана, в честь которого они назвали сына, наградили медалями. Геллан и теперь остается в армии. Тана часто спрашивала себя, не жалеет ли Дакейрас о том, что стал крестьянином.
Его командир приехал к Тане назавтра после того дня, когда Дакейрас объявил о своем намерении уйти в отставку. "Я думаю, ваш муж совершает серьезную ошибку, - сказал он тогда. - Он принадлежит к редкой породе прирожденных бойцов, но при этом умеет пользоваться головой. Люди его почитают. Он мог бы далеко пойти, Тана". - "Я не просила, чтобы он оставил службу, сударь, он сам так решил". - "Очень жаль. Я надеялся, что это вы придумали и что мне удастся переубедить вас". - "Я была бы счастлива с ним, кем бы он ни был - солдатом, крестьянином или пекарем. Но он сам сказал, что должен уйти со службы". - "А почему, не сказал? Разве ему плохо в армии?" - "Нет, сударь. Даже слишком хорошо". - "Не понимаю". - "Больше я ничего не могу вам сказать. Это было бы не правильно".
Офицер так и ушел, ничего не поняв. Разве могла Тана передать ему то, что доверил ей Дакейрас? Война во всех ее видах, которая большинство людей пугает, у него начинает вызывать дикий восторг, сказал он. "Если я останусь, то сделаюсь тем, кем не хочу быть". В конце концов командир уговорил Дакейраса взять годичный отпуск, но в отставку пока не подавать. Теперь этот год почти на исходе.
Тана вышла на солнце и развязала ленту, которой стягивала свои длинные светлые волосы. Стряхнула с волос пыль, подошла к колодцу, вытянула наверх ведро, поставила его на каменный обод, напилась и ополоснула лицо.
- Мама, всадники! - крикнул Гил.
Тана обернулась на север и увидела цепочку конных, едущих вниз по склону. Сначала она приняла их за солдат, но потом разглядела тяжелые доспехи и поняла, что они не из дренайского гарнизона.
Она вернулась к дому и стала ждать на крыльце.
Передовой всадник, на высоком гнедом коне, натянул поводья. Он был длиннолицый, с глубоко посаженными глазами. Тане, которая обычно относилась к людям с симпатией, он почему-то сразу не понравился. Она взглянула на других. Небритые, в грязной одежде. Рядом с предводителем ехал человек с лицом надира, широкоскулый и раскосый. Никто из них не промолвил ни слова.
- Если хотите напоить коней, вам лучше проехать к ручью, - сказала Тана. - Он вон там, за деревьями.
- Мы не воду ищем. - Длиннолицый уставился на Тану горящим взглядом. И она ощутила одновременно гнев и страх. - Хороша селянка. Люблю баб с большими титьками. Вот тебя, пожалуй, нам и надо.
- Ступайте-ка отсюда. Муж с друзьями скоро вернутся. Нечего вам тут делать.
- Нигде-то нам не рады. Ну так как - по-хорошему или по-плохому? Скажу сразу: последней бабе, которой хотелось по-плохому, я выпустил кишки.
Тана стояла не шевелясь. Одна из двойняшек раскричалась, требуя еды. Маленький Геллан подошел к матери.
- Что им нужно, мама?
- Убей-ка мальца! - бросил надиру длиннолицый.
В этот миг, откуда ни возьмись, налетел холодный ветер. Кони заплясали, и всадники с трудом успокоили их. Повернув голову, Тана увидела еще одного конного. Она не слышала, как он подъехал. Вся банда смотрела теперь на него.
- Откуда он, черт возьми, взялся? - воскликнул кто-то.
- Из-за дома, откуда же еще, - ответил длиннолицый.
Тане показалось, что новоприбывший ей чем-то знаком. Он был уже стар, зарос седой щетиной и вид имел усталый. Под глазами залегли темные круги. Он послал коня вперед, и Тана заметила, что в левой руке у него маленький черный арбалет.
