Александр Щёголев - Зона Посещения. Избиение младенцев
Они были в касках-шлемах, предохраняющих не только от пуль, но и от суггесторов. Все поголовно – как местные вояки, так и пришлые. Из суггесторов, правда, у нас в строю был всего один боец, вернее, одна, хоть и звали ее Горгоной. Но герои все равно боялись.
Так вот, штурмовать нас готовились именно вторые – «старшие товарищи», элита. Очевидно, собирались устроить мастер-класс. Перебежали от реки к бульвару: кто-то залег, кто-то спрятался за деревьями. Было их ровно тринадцать. Надо же, не суеверные. Значит, не сталкеры. А судя по их решимости, противника они недооценивали. Все-таки количество пижонов среди вояк зашкаливает, настоящая эпидемия…
Я отлично видел начинку их суперкостюмов. Связь у янки была двух видов: ультразвуковая и микроволновая (оборудованы, сволочи, по максимуму), и в данный момент они использовали только ультразвук, поскольку все находились в прямой видимости, на открытом месте. Нас с Горгоной такой расклад не устраивал, нам нужно было добраться до их ушей.
– Сейчас пойдут, – констатировал кто-то из сталкеров.
Это да, считаные минуты оставались до штурма. Основная часть отряда, хоронясь, обходила здание телестудии с боков, пока никто из нас не ушел задами. Наши пока не стреляли, как и те, но тишина было обманчивой.
На таком расстоянии воздействовать на аппаратуру я не мог, только считывать сигналы и токи. Я позвал восьмилетнего Ушана, сильного «ультразвуковика», и попросил его «покричать», чтобы сделать гостям связь невозможной. Его сигнал легко забивал слабенькие передатчики спецназовцев, дальность действия которых не более 100 ярдов.
У нападающих случилась заминка: дружно повыключав свои устройства, они активно переговаривались знаками.
– Никому не стрелять! – крикнула Горгона.
Бойцы Носорога вопросительно посмотрели на командира, и тот показал: подчиняйтесь ей.
Спецназовцы, делать нечего, задействовали МВ-коммуникаторы, и тут выяснилось, что связь у них цифровая, кодированная, сигнал шифруется. Это была проблема, этого я не ожидал. Стандартные рации, которыми запасся Носорог, оказались бесполезны.
Время буквально шло на секунды.
Я потребовал, и ко мне тут же привели Панду. Не медвежонка, а малолетнего счетчика-аномала, внешне похожего на Головастика. Потому что тоже гидроцефал.
– Соединяй! – поторопил я Горгону.
Она взяла нас обоих за руки, и я вошел в мозг мальчика. Спецназовцы пока еще переговаривались, испытывая аппаратуру, коротко и осторожно. Происходил быстрый обмен сигналами. Надо было успеть. Я передавал мальчику коды, а тот их просчитывал. Для головы с экзафлопсной производительностью, превышающей уровень современных суперкомпов, расшифровка такой фигни – дело нескольких мгновений. Раз, два, три – готово!
Теперь моя очередь действовать. Я напрягся – и… послал свой сигнал. Прошло! Я превратился в передатчик. Связь была. Не сгореть бы, мелькнула мысль, Зона не любит передатчики… У кого-то из гостей как раз по этой части возникли проблемы – мужик срывал с себя плавящуюся гарнитуру.
Между тем – началось. Короткими перебежками спецназ рванул на нас.
– Подпустим ближе! – напомнил я.
И в бой вступила Горгона. Когда штурмующие без единого выстрела оказались практически у стен здания, уже примеривались к окнам, удивляясь, какого хрена все так легко и гладко, она издала свои фирменные щелчки и свист. У меня почему-то жутко засвербило под черепушкой. Понятно почему: я ж открыл ей себя. Мы трое (Горгона, Пэн, Панда) были единой системой из трех блоков. Пропустив ее сигнал через свои уши, я подключил счетчика, который закодировал сигнал, и отправил посылку врагам.
В транс они впасть не могли, кора их мозгов была защищена шлемами, но компрессионное словесное внушение проникло в сознание с заднего хода. У бойцов (как и у меня) мучительно зачесались головы – терпеть ну никак невозможно! – и они дружно поснимали шлемы, впившись себе кто в шевелюру, кто в лысину. («Что вы делаете, кретины?!» – прилетели далекие яростные вопли.) Путь для Горгоны был открыт. И слаженный боевой отряд превратился в стадо.
Двенадцать человек – немало, но Горгона справилась. Дала новую вербальную команду, спрессованную в несколько секунд, и вот элитный спецназ из Лэнгли, в доспехах и при новейшем оружии, расположился по периметру телестудии, охраняя ненавистных мутантов. Гости славного Хармонта заступили на вахту, заодно став нашими заложниками. Почти в полном составе. На берегу осталось только их командование да тот вернувшийся счастливчик, у которого сдохла радиосвязь. Еще несколько человек были на второй линии – эти тоже спаслись. Горгона до них не дотянулась, хоть они и сняли с себя шлемы, не отставая от товарищей.
Важный вопрос: станут ли наши местные вояки лупить по своим коллегам, присланным Большим Соседом?
Не стали. Штурм был закончен, не начавшись.
– Чего они теперь-то ждут? – нервно спросил новый помощник Носорога, заменивший Лопату.
– Ждут «пятно», доложить обстановку и получить инструкции, – сказал Эйнштейн. – «Пятно» совсем короткое, минут десять. Появится на рассвете.
Если он был прав, это означало долгую передышку.
* * *– Теперь-то отдашь мне Эйнштейна? – спросила она, уверенная в моем ответе. – Лишишь его своей защиты, отзовешь Светляка?
А я уже вовсе не был уверен в том, чему сам вроде бы стал свидетелем. Эмоции в момент сделки с Бодро, которую я счел предательством, меня, конечно, захлестывали, но время прошло, и гнев поулегся. Я же знаю босса много лет! В нем кроется много пороков, но слабость к деньгам не входит в их число. Он игрок, а не вор. Вполне может статься, что виденный нами водевиль – это какая-то комбинация, целей которой я пока не знаю.
– Я ему верю, – сказал я Натке. – Вопреки глазам и ушам. Нет в нем гнили, наоборот, чувствую, что он наш парень. А он тебе зачем в твоем стаде? Нужен личный проводник? Потенциального скота вокруг телестудии – завались и больше.
Она засмеялась – тем потрясающим смехом, от которого у меня мурашки по коже.
– Я пошла в отца. Почему он стал Носорогом? Из-за бычьего упрямства. Если что-то втемяшится в башку, то вынь да положь, пусть хоть небо упадет на землю. Я такая же, Пэн, только еще и ждать умею… На фиг мне твой клоун не нужен! Дарю его тебе на нашу помолвку…
Пока стояла над Зоной тишина, пока не кончились подаренные нам то ли минуты, то ли часы, мы говорили вволю, спрятавшись от всех в редакции детских программ среди висящих по стенам пыльных рисунков. Сидели, обнявшись – девушка у меня на коленях. Бронежилеты временно сняли. Жалюзи опустили.
– А насчет Светлячка… – продолжал я. – Он ведь потерял родителей. Правда, пока об этом не знает. Их вчера повесили… А может, узнал каким-то образом, вынул информацию из мирового эфира. Его таланты нам совершенно неизвестны. Потерянный ребенок, абсолютно одинокий, но о родителях больше не вспоминает, что странно. Раньше искал хоть какого-то поощрения, теперь не ищет. Когда смотрю на его мерцание, становится тревожно, хотя с чего бы?.. Короче, хочу уговорить папу с мамой его усыновить.
– Светляк на все смотрит сверху, – посерьезнела Натали. – В этом его главный талант. Иногда мне кажется – смотрит из космоса. На себя, на нас. Видел, как он пазлы собирает? Если вы его усыновите, это большое дело.
Она была права по части пазлов, скорость, с которой мальчик расправлялся с головоломками, ограничивалась только быстротой его моторики. И Эйнштейн ставил именно на него в хот-степе, а не на моторного Дракулу – почему? Если Светлячок воспринимал «игровую площадку» взглядом сверху, а собой управлял, как фигуркой на доске, то состязаться с ним и вправду было трудно… Я вспомнил тест, с которого началось наше с мальчиком знакомство, – те двадцать пять листов бумаги, составившие в итоге большую и цельную картину. Он нарисовал, как его сжигают. Неужели увидел это из космоса? Помню, там, кроме огненного костра, была еще улица с бульваром и река рядом. Точно как Первый Седой квартал в районе Нижней, где мы все сейчас прячемся…
Меня передернуло. Натка положила мне руку на грудь: спокойно, Пэн, прорвемся.
Я рассказал ей про этот тест. Потом рассказал, как Светлячок появился в «Детском саду», отвергаемый всеми малолетними аномалами просто по причине того, что у него есть мама с папой. Моя мама, чтобы внедрить его в детский коллектив, устроила эстафету, подвижную игру. Задача была: собрать вазу из осколков. Осколки лежали двумя кучами – для двух команд. Каждой команде предстояло собрать свою вазу. Выстроившись двумя шеренгами, дети по очереди бегали к кучам и выбирали с пола один из осколков, среди которых специально набросали еще и лишние. Если выберешь неправильно – подведешь товарищей. И с какого-то момента Светлячок взял руководство на себя, подсказывал команде, какой осколок брать. Его умение составлять цельную картину из частей позволило им выиграть с большим преимуществом. Изгоя зауважали и свои, и проигравшие, а сам он почувствовал уверенность в себе…
