Александр Конторович - Черная заря. Пепел на зеленой траве
— А у него башню снесло во времена незапамятные. Так что на танк непохожим стал. И силы немереной — потому и «Тягач».
— Ну, будем знакомы! — протянул руку Михалыч.
— Будем! — кивнул Макс. — К нам откуда?
— Из Рудного я.
— О, как! И как там?
— Это уж смотря кому… Основная масса народу — просто живет. Строят, чинят, детей рожают…
— Воюют…
— Нет, — покачал головою старший прапорщик. — Кончилась война, ребята. Не с кем больше воевать.
— Да, ладно… — недоверчиво протянул кто-то из обступившей собеседников толпы. — А с кем тогда перестрелки?
— Какие это? Где?
— Командир сказал, — пожал плечами невысокого роста боец с рыжими волосами. — У них там со связью в порядке все, нам ежедневно сообщают новости.
— Иди ты?! — удивился Коротков. — И прям все-все так и говорят? Все свежие новости сообщают?
— Ну откуда здесь и сейчас свежие новости? Что вообще вокруг уцелело-то?
— Вообще-то довольно-таки и до фига…
— Ну, это ж тут… — не сдавался рыжий. — А на западе?
— А по ним «Сатаной» шарахнули — там теперь воевать некому. В смысле — вообще. Еще лет десять — туда даже подходить небезопасно. Это я тебе со всей ответственностью заявляю.
— Во как… А они что?
— «Томагавками» по Рудному ударили. Народу там легло…
— Б… ь! — ударил кулаком по столу Тягач. — Эх, пустили б меня туда… я б там шороху-то навел…
— Это в Рудный-то? — поинтересовался Михалыч. — Так за чем дело-то стало? Вас тут всех не за этим же разве держат?
— Ты, это… за базаром-то следи!
— Еж, — не поворачивая головы, спросил у своего спутника старый спец, — поделись впечатлениями, лады?
— Мы под городом стояли, — сказал снайпер. — Там от вас был один деятель… Павел Петрович, так его называли. Да вы, небось, в курсе?
Тягач переглянулся со своими товарищами. Один из них кивнул.
— Знаю такого. Приезжал пару раз на встречу, мы здешних боссов туда провожали.
— Ну, так вот…
Когда Еж закончил свой рассказ, в казарме воцарилась тишина. Никто не спешил высказывать своего мнения.
— Г-х-м-м… — прокашлялся наконец Макс. — Ну а с Медведем ты как пересекся? Он, как я теперь понимаю, с той стороны был?
— Под Гадалку нас подставили, — нехотя признался снайпер. — Тут уж кто кого. Либо она нас валит — и тогда со всеми нашими кровь. Либо мы ее — и тогда рудненские нас на ленточки нарежут. А Михалыч-то, он с ней заодно оказался. Вот и обошлось…
— Так и она ныне здесь? — поинтересовался кто-то из окружающих.
— Здесь, — кивнул Еж. — Где-то в лесу залегла…
— Не одна, как я догадываюсь? — приподнял бровь Тягач.
— Правильно догадываешься, — покивал Медведь. — Только вот нам кровь лить — нужды нет. Свои же все…
— Ну, это еще бабушка… — начал кто-то из бойцов.
— Бабушка?! — резко развернулся к нему старый спец. — А у нас в тылу целый батальон немцев стоит — их спецназ. Выбросили их с самолетов, а они воевать с нами не шибко рвутся. Домой хотят, просят пропустить. Командир их в Рудный приехал, договариваться об отходе. Как думаешь, если им путь домой через это место проложить, они долго размышлять будут? Их, почитай, чуток поменее восьмисот рыл! Да и не лохи там, видел я тех парней… Захоти мы воевать, просто в сторону бы отошли — и хорош! И руки чистые — не мы вас положили-то. Или артиллерию подтянули бы — у коменданта Рудного танковый полк, без малого! Охота попробовать? Кулаки чешутся?
— Короче! — рявкнул Макс. — Отставили базар! Что ты от нас хочешь, дед?
— Уходите отсюда, мешать не станем. Крови меж нами нет. Кто хочет, может к нам, примем. А ежели нет, то задерживать не будем, идите на все четыре стороны.
— А с этими что? — кивнул Тягач в сторону домов с шезлонгами.
— Здесь все и останутся. Любой ценой. Не должна подобная погань небо коптить. Их отпусти — завтра опять что-нибудь бабахнет…
— У них и своя охрана есть… — заметил здоровяк. — Помимо нас, мы-то больше как армия, против внешней угрозы… а там… там всякие люди попадаются. Вон, кровник твой как раз оттуда и пришел. Предписано нам друг к другу вежливо относиться, да не собачиться — иначе вплоть до расстрела. Дабы внутренних конфликтов не было. Хотя не всегда, руку на сердце положа, у нас это получается. Здесь-то все больше народ служивый да воевавший не по одному году. А вот там — слишком уж своеобразные парни подобрались. Лично боссам преданные — этого не отнять. А вот насчет правильности некоторых из них у нас тут крупные сомнения имеются. Да и тот факт, что они все выходы отсюда караулят, нам тоже как-то не сильно по душе. Выходит так, что нам не особливо-то и верят?
— Ну, ежели, там все такие, как этот деятель, то мы к ним и не пойдем — толку-то?
— Как знаешь… — наклонил голову Макс. — Вы тут покурите, мы пока с парнями побалакаем. Эй, ребята, вы этого горячего кавказского парня придержите еще немного, добро? Нам тут только поножовщины не хватало для полной радости…
Он встал и отошел в дальний угол казармы, куда уже потянулись остальные бойцы. Сверху, оповещенные товарищами, уже спустились еще около десятка человек.
Сидя у стола, старый спец наблюдал за происходящим, время от времени бросая короткие взгляды на своего кровника.
А тот просто места себе не находил. И хотя его уже не держали за руки, но сделать он при этом ничего не мог. Его нож валялся на полу, а пистолет у него отобрали. Другого оружия, судя по всему, не имелось.
Совещание продолжалось недолго. Вскоре от группы бойцов отделились три человека и подошли к сидящим.
— Значит так, дед — Тягач развернул стул спинкой к собеседнику и уселся напротив. — Встревать мы не станем. Нам здешнее начальство и без вас уже поперек горла встало. И хотя был у нас всех приказ этих проходимцев оберегать, однако ж после всего того, что вы нам тут понарассказывали, пусть этим делом тут теперь кто-нибудь другой занимается. Есть у них личные нукеры — вот пусть за них и горбатятся. Мы со своей стороны обещаем огня не открывать. Оружие не сдадим, тут настолько легковерных нет. И хотя я лично про тебя ничего плохого не слыхал, а Ежа тоже знаю не первый день, никто из вас тут ни разу не главный. Поэтому извини, но мы своим колхозом держаться будем. Так что, ежели с вашей стороны хоть чего-нибудь ненароком залетит, ответим со всей серьезностью. И не пытайся меня переубеждать. Скажи спасибо и на этом.
— И скажу, — кивнул Михалыч. — Более того, с вами здесь останусь. Чтобы ежели что — конкретно претензии предъявить можно было бы.
Говоря эти слова, он поглядывал в глубь помещения, где молчаливые бойцы выволакивали из оружейки станковые пулеметы и тащили их к окнам. Около них же складывали на пол боезапас. Скрипели крышками открываемые ящики с гранатами. Казарма готовилась к бою. И делала это неторопливо и очень обстоятельно.
