Повелитель морей - Поселягин Владимир Геннадьевич
Радостный визг Ксюши заставил подавиться наблюдателя, который как раз пил кофе, налитый в кружку из термоса. Мы с Ксюшей вышли во двор, чтобы соседи не видели, наобнимались, нацеловались, мои руки так и шарили у неё под юбкой. Заодно узнали новости друг о друге. Она обрадовалась тому, что у меня снова длительная увольнительная и мы летим на море, а я узнал, что Ольга родила двадцать шестого, сыну пять дней, вес три шестьсот, назвали Михаилом, как я и хотел, дня через три можно будет забирать. Отличные новости.
Машину медики забрали, всё честно. Прикинем, когда отправляться. Вот только сможет ли Ольга выдержать полёт? Хотя о чём я? Есть же Хранилище. Там для неё миг пройдёт. А лежать на морском воздухе лучше, чем дома, да и ребёнку, думаю, будет полезно.
Я оставил вещмешок в доме, Ксюша переоделась, и мы, собравшись, направились в больницу, общаясь на ходу. Другая наружка, та, что наблюдала за передачей танков, уже была тут.
Встретиться с женой мне не помешали, и малыша я видел, но только личико, а вот на руки так и не дали, даже в палату не пустили. Ольгу я в окно видел, малыша выносили. Но Ксюша в палату зашла, занесла свёрток со свежими фруктами, и они с Ольгой пошептались. Ольга узнает, можно ли мне её завтра забрать.
А когда мы вернулись, у дома уже ждала машина с представителями НКВД. Лапотники, делают вид, что не знали, где мы находимся, вежливо и культурно ждут у дома. А я ведь до большого здания на Лубянке дотягиваюсь и видел, да и слышал, как им ставят задачу: вежливо пригласить на беседу, чтобы не взбрыкнул.
Молоденький сержант госбезопасности, стреляя в сторону Ксюши восхищёнными взглядами, продемонстрировал удостоверение и вежливо пригласил проехать.
– Вроде настоящее, – с некоторым сомнением сказал я. – Сейчас девушку провожу, и поедем.
Ксюшу оставлять я не стал, отправил её в Хранилище, забрал свой вещмешок, а насчёт огорода и картошки сказал девушке, что големы всё сделают за ночь. Устроился на переднем сиденье, сержант сел сзади, и мы покатили по городу в сторону Лубянки.
В одном месте я извернулся и стал напряжённо кое-кого изучать в крохотное окно заднего вида.
– Знакомого увидел? – спросил сержант по фамилии Крюков.
– Что? А, да, знакомого. Рожа знакомая у того старлея-артиллериста была, с перевязанной рукой. Один в один с немецким диверсантом, внедрившимся в нашу группу окруженцев. Их там трое было, этот в форме капитана-танкиста. Вычислили их быстро, двух взяли, а этот ушёл, быстро бегал. Я мало его видел, больше по деревням мотался, провизию добывал. Он больше с генералом Хацкилевичем общался, тот его точно опознает.
Мы уже свернули, так что Крюков хоть и попытался рассмотреть того, кто привлёк моё внимание, но не смог. Кстати, описывал я реальный случай. К нам действительно вышли немецкие диверсанты в форме командиров РККА, двух мы вычислили, допросили и шлёпнули. А этот ушёл. Их прикрывала боевая группа, вот двумя пулемётами и задержала преследователей, так что взять его не смогли. А тут смотри, в центре Союза, в столице. Это точно он был, я не мог ошибиться.
Крюков, пока мы ехали, расспрашивал, где и при каких событиях я встретил этого старлея, даже взял внешнее описание, что за форма и какая рука перебинтована. Взор показал, что у этого диверсанта нож скрыт под бинтами, раны нет.
Так и доехали до Лубянки. Дежурный на входе, оформлявший меня в книгу учёта, забрал у меня документы: и красноармейскую книжицу, и увольнительную. Не знаю, может, тут правила такие? Объяснили, что вернут при возвращении. Меня сопроводили в кабинет, где ожидал следователь в форме лейтенанта госбезопасности. Надо сказать, этот кабинет был просто увешан разным звукозаписывающим и подслушивающим оборудованием. Шумов – вот кто командовал тут всем, с моим задержанием тоже он связан, а также и слежка, и всё остальное. Похоже, он чисто по мне работал, от наркома получил такой приказ.
Дальше следователь работал по предписанному ему сценарию. Сначала спокойно по танкам: откуда взял, где остальные, кто их туда перегнал. Мол, лучше по-хорошему выдать сообщников, иначе по-плохому будет. Я играл идиота-недотёпу: мол, помолился, и они появились, не хотел комдива подводить. Так он с другой стороны заходил, потом – с третьей. Правда, мне это всё быстро надоело, и я заявил, что больше без адвоката говорить не буду.
Шумов, сидевший с двумя командирами в дальнем кабинете, куда была выведена линия прослушивания, заёрзал от нетерпения. Уж больно невнятны были объяснения командира Особого отдела 53-й стрелковой дивизии о том, как их взяли. Те и сами не понимали, как это произошло, вот и хотели разговорить меня, будучи уверенными, что в родном управлении и стены помогают. Вдруг действительно в отсутствие моих помощников смогут на меня надавить и узнать, что и как вообще происходило.
В кабинет вошли двое амбалов в красноармейской форме без знаков различия, которые и произвели серию ударов по мне, надо сказать, очень болезненных, но без следов. Один держал, другой бил. Профессионалы, мать их. Все трое вместе со следователем были отправлены в Хранилище, а Шумов и все, кто прислушивался к происходящему в кабинете, услышали следующий диалог.
– Ты их не убил? – раздался незнакомый уверенный баритон.
– Да и убил бы – не жалко, – ответил знакомый голос Туманова. – Всё, вытаскивайте тела, хочу потом один на один пообщаться. Вряд ли переживут, конечно, но я жуть какой мстительный.
– Ну, это твои дела. А зная твою мстительность, скорее всего, ты по зданию из артиллерии ударишь парой дивизионов крупного калибра. А промахнёшься, так не жалко, да?
– Ты обо мне плохо думаешь. К чему лишние жертвы? Просто ночью подгоню пару «двоек» и разнесу здание из орудий, а огнемётный танк выжжет всё огнём. Нужно сжечь этот вертеп.
– Тогда я своих парней, у которых ночью дежурство, предупрежу, чтобы не выходили сегодня. Слушай, Андрюха, ты же вроде отдыхать собрался?
– Ну да, в Бразилию борт летит, через Африку, место свободное есть, с жёнами слетаю на недельку. Там вроде как раз карнавал будет, думаю, девчатам понравится. К окончанию увольнительной вернусь.
– Ну и лети, глядишь, успокоишься, уже не так крови желать будешь. Тогда я тебе этих трёх и передам.
– Добро. Погоди, а документы у меня на входе забрали?
– Нашёл проблему. Они тебе так нужны, чтобы границу пересекать? Вернёшься в дивизию, сообщишь о краже и новые получишь. Всё равно твои старые документы сгорят вместе со зданием.
– Лады, прощаемся.
Когда штурмовая группа, не сразу сумев выломать запертую дверь, ворвалась в кабинет, то обнаружила пустое помещение с отверстием в стене в виде контура человеческого тела и груду камней в углу. В проём заглядывал прохожий с улицы.
– Где он? – рявкнул на него старший группы.
– Красноармеец с двумя орденами? – уточнил прохожий.
– Да!
– Туда убежал, в улицы, – указал прохожий.
Поиск ничего не дал. Две группы рванули по адресам: к жилому дому и к больнице, где лежала супруга Туманова. И ничего. В доме устраивалась семья беженцев, крупный чиновник из Минска с пятью детьми, супругой и старушкой-матерью, а в больнице выяснилось, что Ольга Туманова выписалась, её забрал муж. Трёх пропавших сотрудников так и не обнаружили, как и тех, кто работал на Туманова, голос никто не опознал.
К вечеру к зданию на Лубянке стянули значительные силы, противотанковые орудия, на крышах домов занимал позиции осназ с бутылками зажигательной смеси. Ночь ожидалась беспокойная: на что был способен Туманов, в городе многие представляли очень хорошо и по отчётам, и по его действиям в Смоленске.
Ну а что, я призвал в стене двух големов, деактивировав их в углу кабинета, вот и получился проём, через который я выбрался. Потом добежал до угла ближайшей улицы, не обращая внимания на шокированных прохожих. Там завернул во двор (Взор показал, что он пуст), достал эмку и погнал к больнице. Еле успел до прибытия сотрудников госбезопасности. Супругу с малышом отправил в Хранилище.
