Варвара Еналь - Мы можем жить среди людей
— Как действовать… — тихо выдохнул Егор, — никак. Как мы проведем этих малявок? С ними только два Дона. Мы потеряли двух роботов — Донов и двух садовников. И одного парня. А сколько потеряем на обратном пути?
— Потеря роботов не страшна. Детали роботов собирают на этой станции, хочу просто напомнить вам, — сказал Дон голосом Мартина, — но детей терять нельзя. Надеюсь, что вы это понимаете.
— Конечно понимаем, железка, — вздохнул Федор.
— Детей тоже производят в кувезах, — едва слышно пробормотала Таис.
— Надо придумать план, — сказал Егор, — план, по которому мы выведем детей и ни одного не потеряем. Сколько фриков нам удалось убить и ранить?
— Убили пятерых, наверное, — ответил Федор, — раненых можно не считать. Они восстанавливаются очень быстро. Даже отрубленные конечности вырастают.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Егор.
— Я же рассказывал о записях отца. Оттуда.
Таис подняла голову и тихо сказала:
— Я могла бы увести стаю за собой на магнитной доске. А вы бы пробрались во внутренний круг. Надо просто придумать маршрут для меня. Безопасный маршрут. Тут же работают датчики, и Мартин может сказать — какие коридоры свободны от фриков.
— Это мысль, девочка, — тут же отозвался Мартин, — если тут есть у кого‑нибудь наушники, я бы имел с тобой связь и подсказывал — куда поворачивать.
— Лучше стаю уведу я, — резко возразил Федор.
— Ты нужен здесь. Ты и Егор — единственные, кто может действительно сражаться. Все равно это совместная охота, и работать будем вместе. Магнитные доски тут должны быть, это же классы. В них все должно быть.
Глава 4. Эмма: записи профессора
1.
Из крана в ванной капала вода. Редко, но звонко и методично. Видимо, что‑то начало портиться в механизме кранов. Эти звуки навевали смутную тоску и безысходность.
Эмма держала в руках горячую миску с растворимым пюре и торопливо ела. Она здорово проголодалась за то время, пока валялась больная. Запах кофе уже не вызывал тошноту, наоборот. Хотелось пить его и пить. Кружки три горячего, крепкого кофе. И жаль, что к нему нет молока.
В большом диспетчерском кресле с колесиками и высокими подлокотниками сидел Вовик. Качался из стороны в сторону, махал выключенной рукоятью меча и иногда опасливо косился на Эмму. Скрипели колесики, чуть потрескивала обивка кресла.
— Еды у нас немного осталось. Мы же не запасались надолго. Потому надо бы экономить. Будем есть по полпорции, что ли… — невесело сказал Колька, — и кофе тоже в обрез. А вафли остались только для Эммы, Вовка и я свою долю уже съели.
Колька поднялся и вытянул из своего рюкзака две небольшие пачки. В каждой по четыре вафли. Положил на стол и велел Эмме:
— Тебе сейчас надо хорошенько подкрепиться. Потому пей кофе и ешь вафли. А после будем думать, что нам делать.
Эмма кивнула. Спросила:
— Что‑то не слышно ихвоя. Ушли они, что ли? Вы не смотрели?
— Эм, никто не ходил смотреть. Ты болела, Вовик малой. Я не рискнул вас оставить, даже несмотря на то, что есть мечи. Вдруг со мной что случиться, а вы тут совсем беспомощны.
— Я бы надавал этим… чертям… — буркнул Вовик и перестал качаться, — я тоже хочу вафель, — грустно добавил он.
Эмма перевела взгляд на бестолково — яркие пачки, что лежали на столе. Она бы съела все и прямо сейчас — так хотелось есть. Пожалуй, еще никогда в жизни она не испытывала такого голода. Или это следствие того, что она заболела? Но ведь таблетки должны помогать… Надо почитать письма этого профессора, что он писал про эти таблетки?
— Вовик, возьми одну пачку вафель, — сказала Эмма и поставила опустевшую миску рядом с собой на кушетку.
— Эмма, тебе самой нужно есть! — возмутился Колька, — Мы уже съели свою долю, и Вовке даже досталось чуть больше.
— Да какая разница, Коль, четырьмя вафлями больше, четырьмя меньше. Несколько вафель меня не спасут, а он ребенок. Такой, как наша Сонька, ты же помнишь ее? Хорошо, что с ней все в порядке, и она сейчас в тепле и сытости…
Эмма произнесла это и вдруг уставилась на Кольку, потрясенно мигнула и проговорила:
— Мы же выпустили этих… чертей… мы же их выпустили, и они ушли наверх! Потому и тихо у нас! Они пробрались через трубу прямо на Второй Уровень!
С убийственной ясностью Эмма поняла, что все так и есть, и что Колька думает то же самое. В его черных глазах мелькнуло выражение обреченности и вины. Они втроем, как дураки, открыли дверь, которую ни в коем случае нельзя было открывать! Навлекли беду на всю станцию!
— Что теперь делать? — бестолково пробормотала Эмма.
— Читать письма профессора. Я их прочел все. Если хочешь, расскажу.
— Что это даст?
— Знания. Эмма, мы должны в этом разобраться. Ты же хотела понять, что случилось на станции.
— Ладно, говори.
— Тут вот что случилось. Станцию поразила какая‑то болезнь. Не знаю, откуда она взялась, профессор этого не писал. Видимо, раньше у него была другая связь с Гильдией, не через письма. Но письма — отчеты профессор стал писать уже тогда, когда укрылся здесь. Он почувствовал первые признаки болезни, и остальные люди на станции стали заболевать. И Гильдия предложила ему укрыться в заброшенных ангарах. Тут действительно к тому времени ничего уже не использовалось, потому что оборудовали новые на Третьем Уровне. Ему стали присылать небольшие челноки — автопилоты. С едой и лекарствами. А он писал отчеты. То есть он просто считывал информацию с сервера станции, у него был доступ. Он подробно описывал болезнь. У всех почти одинаковые симптомы, такие же, как у Кренделя. Ну, у всех поднималась температура, начиналась рвота. Трясло всех. После менялось сознание. Он там подробно все описывал и научным языком. Я не стал вникать. Суть в том, что вирус всех изменял. И все становились животными. И вот те черти, которых мы открыли — это и есть взрослые станции. Прикинь, Эм?
Колька покрутился немного на кресле, просмотрел что‑то на планшете и продолжил свой рассказ:
— Ну, а Гильдия сказала, что у них нет достаточно лекарств, что это очень дорого и не в интересах Гильдии — лечить заболевших станции. И что, вроде, у них нет вакцины или чего‑то, что дало бы полное выздоровление. И они будут помогать только профессору в обмен на доклады. Вот он им и докладывал все подробности. Даже то, как эти твари поубивали часть незаболевшего экипажа.
— А что, были те, кто не заболел? — удивленно спросила Эмма.
— Да, были и такие. Только профессор не мог понять, почему. Он сказал, что не заболевают дети и некоторые взрослые. Только не понятно, почему. Так что, видимо, Вовику пока болезнь не грозит.
— А ты? Ты как себя чувствуешь? — Эмма тревожно оглядела Кольку.
Тот не изменился ничуть. Такой же смуглый, худой. И даже улыбка у него такая же наглая.
— Со мной все в порядке, не бойся. Слушай дальше. После профессор написал, что оставшиеся члены экипажа каким‑то образом загнали всех чертей сюда, на нижний отсек и заблокировали дверь. Профессор даже не смог добраться к этой двери. Он остался запертым вместе с чертями, прикинь? Так ему, козлу, и надо! Он умолял Гильдию вывезти его отсюда, но те сказали "до свидания" и даже отвечать на письма перестали. Он какое‑то время прожил с этими чертями. Медленно сходил с ума тут в одиночестве. А после спустился вниз. Написал что‑то типа — эти животные — мои сородичи. Мои товарищи и все такое. И написал, что он сам — часть их. "Они — это я", — вот что он написал. Так что, те кости, что мы видели в коридорах тут — это, видимо, профессорские. "Сородичи" обглодали и раскидали. Как тебе история?
— А дальше что?
— Ничего. Больше ничего. Все свои исследования профессор отправлял Гильдии. А что решила Гильдия — непонятно. Вдруг там тоже все превратились в чертей, и теперь программы на всех станциях работают одинаково, под управлением роботов? Пойди, разберись.
— "Они — это мы" — пробормотала Эмма, разглядывая опустевшую кружку.
— Что ты говоришь?
— Да ничего. Просто ты прав, мы должны разобраться во всем этом. Таблетки помогали профессору, значит?
— Да. Но со временем с ним стали происходить некоторые изменения. То есть он не стал чертом, но, например, у него стали быстро заживать раны, он стал чувствовать разные запахи, даже далеко отсюда. Улавливать самые тихие шорохи. В темноте стал хорошо видеть. То есть стал таким чудо — человеком. Ну, по — крайней мере, он так о себе писал. Первое время, когда еще не заперли чертей тут внизу, он выходил и лазил по темноте и все нюхал и определял. И удивлялся своим новым способностям. Ну, и все это, понятно, докладывал Гильдии. А те ему еды и таблеток присылали и присылали, пока он не перестал их интересовать.
— А он просил, чтобы его забрали? — уточила Эмма.
— Слезно умолял. Писал, что стал незаразным. Благодаря этим таблеткам, типа, он перестал распространять вирус и теперь вовсе не заразный и не опасный. Даже исследования свои им отправлял. Так что, Эмма, ты теперь тоже не заразна, не бойся. И я не заразен, я тоже решил пить эти таблетки. На всякий случай, для профилактики.
