Майнбласт. В бездне тьмы. Часть первая. Двуличие (СИ) - Юст Сайрил

— Что за…? — девица открывает второй глаз.

— Безумие! — рявкает Карвер и направляется к выходу. — Я вам всё объясню, нам нужно уходить! — Олаф и Мираэтта же ещё пытаются разглядеть знакомые черты на трупном лике. Гнилая маска смерти ушла в глубины их сознания. В мыслях витают разные встревоженные всполохи о том, что этот несчастный убит по их вине, но это лишь страхи. Наёмника больше тревожит то, что это может быть макетом — уловкой тех, кто старается добраться до кроющейся в нём силы. Манипуляция — то, что приходит на ум убийце. В голове всё путается. Трое не могут сконцентрироваться из-за картины в разуме. Теперь же свет проникает в здание мрачнее и темнее. Каждые звуки с улицы превращаются в издевательские насмешки, способные породить ледяные наросты на и без того каменном сердце убийцы.

— Стой! — останавливает Олаф, пройдя глазами по помещению. — Мы что, так просто уйдём, мать твою? — с недоумением продолжает. Темные брови подняты вверх, а руки расставлены по сторонам.

— Ты прав, Кислый, — Карвер берется за дверную ручку и чувствует щелчок, похожий на удар, создающий искру. Трое опешившись, бегают взглядами, стараясь найти источник звука — поймать эту неуловимую деталь. — Слышали? — встревоженно шепчет. Поворачивается к товарищам и вслушивается. Никто не может установить, что издаёт похожий на шипение звук. Тихо, он едва доносится до ушей.

— Ты тоже это слышал? — интересуется Мираэтта. — Стой-стой-стой! — крикнув, активно жестикулирует и вслушивается. Она медленно ведёт свои удивительной красоты глазки, волосы падают на лицо. Аккуратно убрав прядь за ушко, молчит. — Это… — с недоумением.

— Что это?

— Тихо!

— Мать твою… — шепчет с нервозностью в голосе. Потихоньку подходит к своей знакомой, тянувшись висящему на спине щиту, понимая, что надвигается какая-то опасность.

— Ф-фитиль? — с улыбкой поворачивается, не понимая, что радоваться здесь нечему. — Стихии… — бегущий огонёк замолкает. Лица бледнеют со страху. Представляя, что жизнь может окончиться здесь и сейчас, все замедляются, замечая перед глазами всполохи прошлого: счастливые моменты жизни, горестные, поучительные и подобные им. Жизнь пролетает перед глазами, и никто ничего с этим поделать не может. Даже лик Карвера становится бледнее. Все переглядываются. Олаф достаёт массивный круглый щит и закрывает девушку, зная, что беде не миновать. Майнбласт успевает лишь поднять руки к товарищам и сделать шаг в их сторону. Он тянется к ним, пытается защитить их и встречается со скорбящим взглядом девушки.

Взрыв.

Мираэтту и Олафа заваливает слоем пыли, дерева и всяких осколков, мусором и остальными острыми и тупыми обломками. Стрелку повезло больше всех, так как тот находился дальше других от источника взрыва. Его отбрасывает на несколько метров на улицу и ударяет контузия. Сознание мгновением отключается. По всей видимости, под полом, в области мёртвого тела, лежала взрывчатка.

Крики. Толпы людей, носящиеся из стороны в сторону, пытаются понять происходящее. Множество мужчин разного возраста подбегают к месту трагедии и начинают разбирать завал сквозь поднявшуюся пыль.

Майнбласт открывает глаза. Одинокие облака и голубое небо. Большие белые барашки проносятся с удивительной скоростью. В поле зрения, кроме бескрайнего морозного воздуха, ничего нет. И только пыль, поднятая взрывом, поднимается выше и выше, угрожая спокойствию. Отвлекает от происходящего вновь понимание того, что сновидение имеет оттенки реальности. Сейчас, он точно устанавливает проблему своих видений — будущее. Стрелку приходят образы следующих событий, которые вскоре становятся явью. Только приходят они ему не слишком понятными видами — сигналами, больным сновиденческим бредом. Понял бы он это мгновение назад, хотя бы минут пять или меньше, то трагедии бы не произошло.

Пару раз моргнув, поднимает голову и жмурится, пытаясь во тьме увидеть хоть что-то, что может разбить упавший на вапор груз. Глаза открываются. Всё кружится и вертится. Револьвер, вылетевший из кобуры, валяется рядом с телом. Крыша здания упала в центр, прямоугольный дом имеет дыру в середине, из-за чего все обломки отправились прямо на несчастных, кто находится внутри. Стрелок не верит в происходящее и не может встать из-за аффекта. К нему подбегает расшумевшийся силуэт, все речи подобны млению и мычанию скота. Раскрытые, отупевшие очи в потрясении уставлены на старые уста, которые пытаются донести информацию. Все крутится и вертится у Карвера. Никого не замечая, концентрируется только на трагедии — на самом месте погибели.

— Живы ли они? — спрашивает самого себя, ощущая присутствие смерти.

Мужчина говорит, но всё пищит и трещит. Стараясь прийти в чувства, Стрелок всматривается в него. С красными глазными яблоками и крупными морщинами на лице, больше похожими на скалистую местность острова Фортуито или Ройла, стоит мужчина. Его рот слегка приоткрыт, пересохшие губы с глубокими трещинками. Видны старые жёлтые зубы с черными пятнами в основаниях, где начинаются дёсны. Уголки губ направлены прямиком вниз, зрачки бегают и молят, чтобы внутри никого не оказалось на момент взрыва.

— Внутри! Кто был внутри? — повторяет.

— Олаф, Мираэтта, — медленно произносит пострадавший. Глаза направлены на скопление мусора. В недоумении старается подняться вопреки всему, что на него навалилось. Мужчина отправляется к завалу, крича другим о людях в завале.

— Друзья! — крикнув, вскакивает Майнбласт, впервые оставив свой револьвер в одиночестве на холодном камне, где только пыль и грязь торжествуют со снежком и криками прохожих. По дороге скидывает с себя порванную куртку и ножны, забыв обо всём на свете.

На лице появляются слёзы, которые спускаясь по мутному от шока лицу, оставляют за собой чистый след, смывающий последние остатки человечности. Бросившись к обломкам, судорожно разбирает завал руками и ловит несколько серьёзных заноз и царапин. Окружающие так же поднимают обломки, пытаясь добраться до выживших. Общество объединилось с одной целью — спасение вапоров, подвергавшихся уничтожающей взрывчаткой. Стрелок понимает, что виной этому Садрос и эгаранади, ведь выйти из здания без зарядки ловушки они попросту не могли. Адреналин в теле убийцы зашкаливает, его сила велика, а боль ушла на второй план. Любые раны, образованные в этот момент, не замечаются, мысли теряются в тумане. Единственная цель, которая кличет в голове и звенит подобно часам — это поиск надежды в агонической куче иллюзорных мечтаний.

Вскоре взору показывается рука. Женские пальцы торчат из обломков, кисть лежит так, словно та должна принять кольцо от возлюбленного. В мыслях проскакивает надежда, что их ещё можно спасти, и, убрав очередной материал, видит страшную картину, от которой отскакивает назад.

— Не верю! — горестно кричит во всю улицу Карвер. Взгляд направлен на землю, а сам падает на колени, чувствуя, будто в сердце вонзился нож. Меж сжатых пальцев в кулак сочится темная густая кровь, перемешанная с грязью. Напрягаясь, старается освободиться от боли, но его действия приносят больше вреда. Превозмогая всю навалившуюся на него агонию, возвращается, в надежде, что это всё ложь — видение, иллюзия. Вновь обратившись к обломкам, видит оторванную руку Мираэтты.

Люди замирают. Те, кто разбирал завал, останавливаются. Некоторые, смотря на Стрелка, теряют не только дар речи, но и блеск в глазах. Молодые девушки, зажмурившись, стараются не видеть эту картину. Все в панических припадках видят в Карвере чудовище, неспособное смириться с сущим. Старики, понимающие молодого вояку, подгоняют и заставляют людей помогать. В глазах многих Майнбласт уже не человек, ведь пережить подобное, да ещё и быть на ногах — невозможно.

Проходит время. Слышится несчастный крик — женский жалобный вой. Неизвестная убегает прочь от места, где проводят раскопки.