Майнбласт. В бездне тьмы. Часть первая. Двуличие (СИ) - Юст Сайрил

Сайрил Юст

Майнбласт. В бездне тьмы. Часть первая. Двуличие

Часть I: ДВУЛИЧИЕ

Застилают солнце буреносные тучи.

Метель приближается вновь.

Наседают на мнему жуткие муки,

На руках налипшая кровь.

Мёртвый воин, держа револьвер,

Вставляет раз за разом патроны.

Столько в жизни видал он потерь…

Кровавых лиц в глазах легионы.

Бурь круговерть, поглотив Фортуито,

Шепотом смерти затянет петлю.

И вновь человечества сердце разбито,

Оно приближается к последнему дню.

Стрельба раззадорит холод метели,

И призовёт она вечную тьму.

Сквозь бездну продвигается к цели,

Углубляясь в Винита тюрьму.

Пролог

Карвер идёт по промерзшей дороге. Солнце затмевает все тревожные мысли путника удивительно яркими лучами, которые на острове Фортуито бывают вовсе не часто. Деревья стоят редко, между ними почти нет никакой растительности. Земля прикрыта тонким слоем блестящего на свету снежка. Пейзаж, тем не менее, мрачный и вызывает лишь чувство обречённости, ведь столько войн бушевало на этих землях в прошлом. В мёртвой пустоши изредка бродят зверьки, охотно ищущие хоть капельку съедобного в наступившие морозы.

Путник движется в привычном одиночестве, но вскоре останавливается, увидев на дороге неизвестных, вид которых смахивает на путешественников. Упакованные в тёплую одежду, как кажется Майнбласту, они желают пересечь ледяную дорогу, чтобы добраться до Тортесвела, а быть может, ищут приключения на свою голову. Все прячут руки под крупными меховыми шубами, которые неаккуратно висят на телах. Выглядят те массивно. Оценивая ситуацию, путешественник всё же определяет их мотивы, лишь взглянув на их угрюмые рожи, в которых ни ума, ни здравого рассудка нет. Перед ним предположительно бандиты, желающие грабить и убивать, набивая карманы кровавыми монетами. Впереди стоящий человек с каменным лицом ожидает переговоров. Не спуская глаз, тот не двигается, всматривается в Стрелка. Шайка из четырёх человек молчит. Оружия неизвестных предположительно сокрыты под шубами.

Положив руку на рукоятку массивного трёхзарядного револьвера, Стрелок направляется к ним навстречу. Подходя ближе, замечает, как те переглядываются, топчутся на пригретых местах. Один парень из компании бандитов дрожит и, судя по глазам, явно не от холода, а от страха неизвестности. Знакомое чувство Майнбласту. Остановившись, между кликой и Стрелком образовывается бездна, ключ к которой — выстрел. Слегка приподняв шляпу с широкими полями, он выражает благосклонность к дипломатии, с уст срывается обращение:

— Милейшие, не блокируйте дорогу.

Главный шайки медленно выходит к нему навстречу. Важно бредя по дороге, так и показывает свои серьёзные намерения. За спиной переговорщика бандиты качаются из стороны в сторону, будто хорошенько напились.

— Говори на дистанции, — отвечает воин, направив свой трехзарядный револьвер, отражающий в себе деревья, застывшие как стрелы в смурном, переполненном падалью поле. Собеседник останавливается.

— Это ты — тот самый Стрелок? Не так ли? Э? — рявкает, уподобившись кабану. — Точно?! Пять золотых за такого как ты? Да ты ж дохляк… помилуй… — выдерживает паузу. — Живой ты будешь дороже, я думаю, всё-таки не стоит сражаться тебе с четырьмя головорезами, которым на спусковой крючок нажать, как ширинку расстегнуть, чтобы поссать! Понимаешь? — насмешливо произносит.

— Не думаю, что сегодня тебе удастся поссать, — сплюнув и шмыгнув, путник не двигается, а пылающий взгляд не отрывается от главаря. Выдохнув и подняв руку вверх, переговорщик сжимает кулак, дав знак своим товарищам: "Огонь". В ту же секунду из-под одежды поднимаются ружья, и спусковые крючки один за одним щёлкают. Оркестр мертвецов играет ноты смерти.

Нечеловеческая сила и ловкость Карвера производят впечатление на всех, перешедших ему дорогу. Стрелок, рванув против огня, производит первый выстрел. В барабане находился патрон, который прозван им, как "стекло", ведь увидев вспышку, жертва чувствует в глазах жжение и колкую боль, будто в глаза попали осколки. Стрельба рассекает воздух, стараясь хоть как-то задеть невидимку. Ближний к Стрелку бросает ружьё, достаёт свой палаш и пытается заблокировать удар нападающего, но меч остаётся в окровавленном черепе переговорщика. Сделав переворот по инерции, Майнбласт производит два оглушительных выстрела, после чего ещё двое падают замертво. Последний от страха валится на спину, бросив оружие. Зажмурившись, бедняга дрожит от страха, а слёзы блестят в лучах Солнца.

— Пощади! Мне просто нужны деньги! Они… знаешь… на дороге не валяются. Мне сказали, что никого не будут убивать! Пощади! Прости! — парень просит, жалко умоляя. Его кожа снежно-серого цвета, словно того срубила страшная болезнь, а вытянутая рука, которая тормозит Стрелка пока тот идёт, дрожит так, будто он балуется самыми страшными наркотиками в Фортуито. Убийца подходит и с ноги ударяет юношу.

— В следующий раз подумай, нужны ли тебе деньги, окрашенные кровью. Они, знаешь ли, заставляют не спать ночами, — произносит и замечает, что выживший потерял сознание.

Оставив уснувшего паренька, тот перезаряжает револьвер. Вставляет патроны и подходит к мертвецам с дырявыми головами. Осматривает трупы, копается в их вещах, чтобы найти хотя бы записку, где говорится о награде. Ничего не обнаружив, он всматривается в потускневшие лица, стараясь найти какие-то знакомые очертания. Глаза Майнбласта болят, в них бурей витает масса человеческих жизней, нить которых прервалась по его воле. Утонув в мёртвых глазах одного из бандитов, Карвер вязнет в воспоминаниях, видя множество омертвевших лиц. И дети, и женщины, и мужчины — каждый познал инструмент по вскрытию внутреннего мира. Убийства сделали его бесстрашным, даже готовым броситься против огня, но и сделали его взгляд мёртвым, которому сложно сопротивляться. Отстранившись, осматривает место. Кровавые лужи омрачают мысли, оставив в них лишь дымную, вязкую тьму.

Пытаясь понять, кем они являлись, медленно идёт к своему клинку. Замерзшая кровь на острие придаёт особый шарм, создавая в воздухе знакомое чувство победы. В этот момент просыпается отключившийся парень с отпечатком обуви на лице и кровью, стекающей по гладкой обмороженной щеке. Алые капельки, попадая на губы, а после и в рот, оставляют металлический вкус опасной жизни. Взгляд его застывает. Заставший его ужас заставляет сердцебиение участиться, охватывая все конечности смертельным холодом. Работу тела перехватывает инстинкт самосохранения. Бандит делает необдуманные поступки, используя последние ресурсы, чтобы оправдать своё поражение. Слепое безумие желает лишь одного — крови, которая может хоть как-то ублажить запуганный мозг. Тишина. Лёжа на земле, наблюдает за Карвером взором с испарившейся жизнью. Протирая меч от крови, Майнбласт стоит и читает себе под нос стихотворение, засевшее в голове:

Табак проникает мирской,

Шагаю неспешно на дне.

Понять бы кто я такой,

Подскажите, пожалуйста, мне…

Надежда на спасение кажется реальной в голове сломленного бандита. Он тянется из последних сил к ружью. Яркий свет солнца освещает дорогу, мертвецов и жертву. Полное безветрие. Три трупа, путешественник и бандит-трус, желающий вонзить нож в спину и получить свою желанную награду. Взяв ружьё, он медленно направляет его в сторону противника. Жмурит высохшие от слёз глаза. Не понимая, что делает, дрожа наставляет ствол на спину Майнбласта. Жертва осматривает одежду мертвеца, желая прибрать её себе. Гремит выстрел.

Карвер держит револьвер. С дула выходит дымок сгоревшего пороха. Пуля вошла точно в лоб бандита. Он падает на спину. Тоненькая струйка крови бежит из отверстия, растекаясь по ледяной земле. Веки сражённого медленно закрываются.

Оставив все вещи на своих местах, вставляет патрон в барабан и отправляется дальше в город. В животе урчит, а в мыслях лишь мертвые люди — останки никчемных и жалких отродий бандитского общества, наживающихся на лжи и мерзкой демонстрации силы. И именно те люди, бандитизм для которых есть праведность, шуты — наросты на позвонках морали. Они словно горб на романтике человеческой эстетики. Хоть на Фортуито множество людей работают, используя бандитские методы ведения диалога, даже Карвер не уступает им, показывая силу пороха. Тем не менее в них, как и в Майнбласте, ещё остаются угольки той морали, которая позволяет им проявлять милосердие. Сдавшиеся или те, кто не впускает в себя безумие и глубокое отчаяние, достойны встать на путь человеческий — гуманный, где человек с оружием не агрессор, а защитник. Разбойничество и бандитизм же — грязь, которую не отмоет ни одна личность со своего сердца.