Джек Вэнс - Монстры на орбите
Он не слишком привлекателен, — подумала Джин. На Земле она бы его проигнорировала, а если бы он стал приставать, довела бы до ярости серией оскорблений. Но она ожидала гораздо худшего: шарообразного существа как человек-баллон мистер Веббард… Конечно, Эрлу совершенно не обязательно было быть толстым, дети толстых людей могли иметь и нормальное телосложение.
Миссис Клара инструктировала миссис Блейскелл на сегодняшний день. Та кивала в ответ на каждое шестое слово и отбивала ритм короткими пухлыми пальчиками.
Миссис Клара кончила, миссис Блейскелл кивнула Джин:
— Пойдемте, мисс, у нас еще много работы.
Эрл крикнул им вдогонку:
— Имейте в виду, никого в моем кабинете!
Джин с любопытством спросила:
— Почему он не пускает никого в свой кабинет?
— Он там держит все свои коллекции. Он не хочет, чтобы их трогали. Он очень странный иногда, мистер Эрл. Вам это надо учитывать и вести себя хорошо. В каком-то смысле ему служить труднее, чем миссис Кларе.
— Эрл родился здесь?
Миссис Блейскелл кивнула:
— Он никогда не спускался на Землю. Говорит, что Земля — для сумасшедших людей. И, Бог знает, он в основном прав.
— Кто такие Хьюго и Лайонелл?
— Два старших брата. Хьюго умер, Бог простит его, а Лайонелл путешествует. Затем следуют младшие — Харпер, Дафин, Миллисент, Клари. Это все дети миссис Клары, все очень величавые и дородные. Эрл среди них кожа да кости, и, однако, самый удачливый. Когда умер Хьюго, Лайонелл где-то слонялся, и Станцию наследовал Эрл… Теперь здесь его кабинет и, о Боже, что там за кутерьма!
Пока они работали, миссис Блейскелл продолжала болтать.
— Скажем, эта кровать! Эрлу не нравится спать в гамаке, как всем остальным. Он носит пижамы с магнитной нитью, которые прижимают его к кровати почти так же, словно бы он жил на Земле… И чтение это, и науки — честное слово, нет тут ничего такого, чем стоило бы заниматься парню! И его телескоп! Он сидит в куполе и часами глазеет на Землю!
— Может быть, ему хочется посетить Землю?
Миссис Блейскелл кивнула:
— Не удивлюсь, если в этом вы близки к истине. Земля полна для него очарования, смешанного с отвращением. Но он не может оставить Эберкромби, вы знаете.
— Это странно. Почему бы и нет?
— Потому что тогда он лишится наследства. Собственник должен оставаться при своей собственности, так записано в уставе Эберкромби. Это его кабинет, — указала она на серую дверь. — И сейчас я собираюсь дать вам немножко полюбоваться им в замочную скважину, чтобы вас не мучило любопытство и вы не нажили бы себе неприятности, когда я не брожу бдительно рядом. Не удивляйтесь тому, что увидите. Там нет ничего такого, что было бы вам опасно.
С видом жрицы, совершающей таинство, миссис Блейскелл немножко повозилась с дверью. Манипуляции происходили таким образом, что Джин ничего не углядела.
Дверь распахнулась. Миссис Блейскелл самодовольно ухмылялась, а Джин отскочила назад в испуге.
— Ну, ну, ну, не волнуйтесь, я сказала вам, что здесь ничего страшного. Это один из экспонатов зоологической коллекции хозяина Эрла, на которую он тратит столько средств и столько усилий.
Джин глубоко вздохнула и подошла поближе к черному рогатому существу, стоящему на двух ногах прямо за дверью. Оно склонилось вперед, словно готово было обнять непрошенного гостя кожистыми черными лапами.
— Это наиболее ужасная часть, — сказала миссис Блейскелл с самодовольным видом. — Насекомых и жуков он держит здесь, драгоценные камни здесь, старые музыкальные диски здесь, марки здесь, книги по всему кабинету. Отвратительные вещи. Я стыжусь их. Не позволяйте мне узнать, что вы заглядываете в эти отвратительные книги, хотя мистер Эрл смотрит на них с восхищением.
— Нет, миссис Блейскелл, — сказала Джин смиренно, — я не интересуюсь такого рода вещами. Если это то, что я думаю.
Миссис Блейскелл энергично кивнула:
— Это то, что вы думаете, и даже хуже, — она не стала распространяться по поводу своего знакомства с библиотекой, и Джин подумала, что спрашивать неудобно.
За ними стоял Эрл.
— Ну, — сказал он тяжелым саркастическим тоном, — насмотрелись? — Он пнул ногой в стену и полетел через комнату. Дверь захлопнулась. Миссис Блейскелл сказала умиротворяюще:
— Мистер Эрл, я лишь показывала новой девушке места, которых следует избегать, чтобы потом самой не следить за этим. Я не хотела, чтобы она хлопнулась от разрыва сердца, если ей по неведению случится заглянуть внутрь.
Эрл хмыкнул:
— Если она заглянет, когда я здесь, она хлопнется от чего-нибудь большего, чем простой разрыв сердца.
— Я тоже кое-что соображаю, — сказала Джин. Она повернулась. — Пойдемте, миссис Блейскелл, давайте удалимся, чтобы мистер Эрл мог успокоиться. Я не хочу, чтобы он оскорблял ваши чувства.
Миссис Блейскелл выдавила, заикаясь:
— Он не оскорбляет… — она осеклась.
Эрл прошел в кабинет и захлопнул за собой дверь.
Глаза миссис Блейскелл наполнились обильными слезами:
— О, моя дорогая, я так не люблю резкие слова…
Они принялись работать молча и покончили со спальной комнатой. У двери миссис Блейскелл доверительно прошептала на ухо Джин:
— Вы думаете, почему Эрл так груб и раздражителен?
— Понятия не имею, — выдохнула Джин. — Ничего не могу придумать.
— Ладно, — сказала миссис Блейскелл осмотрительно, — в нем все кипит по поводу… своего облика. Он не выносит, когда кто-нибудь на него смотрит. Он думает, что над ним посмеиваются. Его так гложет худоба, что он только об этом и думает. Я слышала, как он говорил об этом миссис Кларе. Конечно, над ним не смеются, лишь сожалеют. Он ест как лошадь, глотает гормональные препараты, но все равно остается высоким и худым, весь сплошные нервы, — она задумчиво посмотрела на Джин. — Я думаю, мы установим вам такой же режим и посмотрим, получится ли из вас хорошенькая женщина, — затем она с сомнением покачала головой и прищелкнула языком. — Нет, не в вашей крови это, как говорит миссис Клара. Я не вижу этого в вашей крови.
5
В туфли Джин были вставлены тоненькие красные шнурки, в волосы вплетены красные ленточки, на щеке черная красивая точка. Она подшила свой комбинезон так, чтобы он подчеркивал ее талию и бедра.
Перед тем, как выйти из комнаты, она посмотрела на себя в зеркало.
— Может быть, именно я шагаю не в ногу! Как я буду выглядеть, когда у меня появится парочка сотен дополнительных футов? Нет, определенно нет. Я тип Гавроша. Когда мне будет шестьдесят, я буду выглядеть как росомаха, но ближайшие сорок лет — разбегайтесь мужчины!
Она запустила себя по коридору мимо Плезанса, мимо музыкальных комнат, официальных гостиных, трапезной, к спальным комнатам. Остановилась у двери Эрла и распахнула ее, толкая перед собой электростатический пылесос.
Комната была темной, прозрачные стены на ночь становились матовыми под действием поля скрэмблера, создающего оптические помехи.
Джин нашла выключатель и зажгла свет.
Эрл не спал. Он лежал на боку, желтая магнитная пижама вдавливала его в матрас. Лицо прикрывало бледно-голубое стеганое одеяло. Прикрыв глаза руками, он бросил на Джин испепеляющий взгляд. От бешенства он не способен был даже шевельнуться. Джин, уперев руки в бедра, произнесла звучным молодым голосом:
— Вставайте, вы, лежебока! Вы станете таким же толстым, как все остальные, которые шатаются тут без дела.
Молчание было удручающим и зловещим. Джин склонилась и пощупала руку Эрла.
— Вы живы?
Эрл, не двигаясь, сказал низким хриплым голосом:
— Вы не всегда сначала делаете, потом думаете?
— Я по поводу моих повседневных обязанностей. Я закончила Плезанс. Следующая комната — ваша.
Глаза Эрла метнулись к часам.
— В семь утра?
— Почему бы и нет? Чем скорее я кончу, тем раньше займусь своими делами.
— К черту ваши дела. Уходите отсюда, пока целы.
— Нет, сэр. Я действую по собственному усмотрению. Как только закончу работу, буду заниматься самовыражением. Нет ничего важнее.
— Уходите.
— Я художница, пишу красками. Или, быть может, в этом году я буду поэтессой, или танцовщицей. Я замечательная балерина. Смотрите.
Джин сделала пируэт, и толчок вполне изящно унес ее к потолку. Это она ухитрилась обеспечить.
— Если бы я не надела магнитные туфли, то кружилась бы полтора часа. Гран жете дело легкое…
Эрл приподнялся на локте, вовсю моргая и бросая на девушку свирепые взгляды, словно вот-вот собрался на нее броситься.
— Вы или сошли с ума, или без меры нахальны, что то же самое.
— Вовсе нет, — сказала Джин. — Я очень вежлива. Вежливость можно оценивать по-разному, но это не значит, что вы правы автоматически.
Эрл снова плюхнулся на кровать.
— Приберегите аргументы для старика Веббарда, — сказал он заплетающимся языком, — ну, в последний раз — уходите!
