Джек Вэнс - Монстры на орбите
— Нет, — сказала Джин боязливо. Возможно ли, чтобы ее считали здесь столь безобразной? — Я не буду носить подкладки.
Миссис Блейскелл фыркнула:
— Это только ради вашей собственной пользы, дорогая моя. Я уверена, что мне, такой морщинистой, это не пошло бы.
Джин наклонилась к своим черным туфлям:
— Нет, вы ошибаетесь, у вас очень гладкая кожа, вы просто лоснитесь.
Миссис Блейскелл гордо кивнула:
— Я держу себя в хорошей форме и все делаю для этого, все, что только можно. Скажу вам, когда мне было столько лет, сколько сейчас вам, все было для меня по-другому. Я была на Земле, когда…
— О, вы не родились здесь?
— Нет, мисс. Я была одной из тех бедных душ, которые придавлены прессом гравитации. Только на перемещение с места на место я тратила всю свою энергию, тело просто сгорало. Я родилась в Сиднее, в Австралии, в приличной доброй семье. Они были слишком бедны, чтобы купить мне место на Эберкромби. Мне повезло занять здесь ту самую должность, какая досталась вам, и тогда еще с нами были мистер Юстус и старая миссис Ева, его мать, то есть бабушка Эрла. С тех пор я не спускалась на Землю. Я никогда больше не ступлю на ее поверхность.
— Значит, вы пропускаете фестивали, не увидите новые великие сооружения, не почувствуете больше очарования природы?
— Тьфу, — выплюнула слово миссис Блейскелл, — покрыться отвратительными складками и морщинами? Передвигаться только в машине? На тебя пялятся и тихо ржут за спиной тамошние люди! Они все в заботах, они борются с тяготением Земли и потому тонки как палки! Нет, мисс, у нас собственные пейзажи, свои празднества. Завтра вечером танцуем паванну, затем Пантомима Пышных Масок, Шествие Прекрасных Женщин — весь месяц расписан. Самое главное, я среди своих, среди круглых. У меня на лице никогда не будет ни морщинки. Я хороша, я в расцвете сил и никогда не поменяюсь ни с кем из тех, кто внизу.
Джин пожала плечами:
— Единственная значащая вещь в жизни — это счастье.
Она с удовлетворением взглянула на себя в зеркало. Даже если толстая миссис Блейскелл думала иначе, черный комбинезон на ней выглядел прекрасно, он обтягивал ее бедра и талию. Отсвечивающие матовой кожей ноги, стройные, но круглые, не худые, были хороши — это она знала. Даже если сумасбродный мистер Веббард и странная миссис Блейскелл думали иначе. Подождем, пока удастся попробовать их на молодом Эрле. Фосерингей сказал ей, что он предпочитает девушек из мира гравитации. И тем не менее, мистер Веббард и миссис Блейскелл намекали на иное. Может быть, он любит и тех и других? Тогда он должен любить все, что угодно, лишь бы было теплым, двигалось и дышало. А в это множество несомненно входила и она.
Если бы она спросила об этом миссис Блейскелл прямо, та бы взволновалась сверх меры, была бы шокирована. Хорошая, добродетельная миссис Блейскелл. Материнская душа, не то, что матроны в различных богадельнях и приютах для бездомных, где Джин провела много времени. То были энергичные крупные женщины — практичные и скорые на руку… Но миссис Блейскелл была хорошей, она никогда не оставила бы своего ребенка на биллиардном столе. Миссис Блейскелл боролась бы, голодала бы, чтобы сохранить ребенка при себе и вырастить его… Джин лениво порассуждала на тему, что было бы, будь миссис Блейскелл ее матерью, а мистер Майкрофт отцом. У нее появилось странное чувство, словно душу что-то укололо, но из глубины подсознания выплыло темное тупое негодование, замешанное на злобе.
Джин неловко и раздраженно встряхнулась. Прочь из головы чепуху! Ты играешь одна. Зачем тебе родственники? Они бы никогда не позволили эту авантюру со Станцией Эберкромби… Да, будь у нее родственники, возникло бы множество проблем в том, как потратить два миллиона долларов.
Джин вздохнула. Ее собственная мать не была так добра и удобна для нее, как миссис Блейскелл. Она и не могла быть такой. Вопрос становился чисто абстрактным. Забыть это. Выбросить из головы.
Миссис Блейскелл поставила у ног Джин служебные туфли, которые в большинстве ситуаций носили все на Станции — шлепанцы с магнитными обмотками в подошвах. Проволоки вели к батарее на поясе. Передвигая рычажок реостата, можно было регулировать силу магнитного притяжения.
— Когда обслуга работает, ей нужна опора, — объяснила миссис Блейскелл. — Конечно, когда вы привыкнете, вам не покажется, что работы очень много. Все прекрасно очищается автоматически, фильтры у нас добротные, но есть немного пыли, и всегда из воздуха оседает легкая пленка масла.
Джин выпрямилась.
— О'кей, миссис Би, я готова. С чего начнем?
Миссис Блейскелл вздернула брови, реагируя на фамильярность, но, казалось, это ее не слишком задело. В основном девушка представлялась вежливой, усердной и умной. И, что очень важно, не того сорта, что мог бы привести к каким-либо неприятностям в отношениях с мистером Эрлом.
Оттолкнувшись пальцем от стены, круглая женщина запустила себя вниз по коридору, остановилась у белой двери и открыла ее.
Они вошли в комнату с потолка. Джин на мгновение почувствовала головокружение, когда пришлось головой вперед лететь к полу.
Миссис Блейскелл ловко схватила стул, извернулась в воздухе и поставила ноги на настоящий пол. Джин присоединилась к ней. Они стояли в большой круглой комнате, которая явно занимала весь диаметр цилиндра. Окна глядели на космос, звезды сияли со всех сторон. Если повести головой, можно было увидеть все созвездия Зодиака.
Откуда-то снизу шли солнечные лучи. Они сияли на потолке. А в верхней части окна висела половинка Луны, твердой и острой, как новая монета. На вкус Джин комната была слишком пышной. Подавляла пресыщенность тонов горчично-шафранового ковра, деревянная обшивка с золотыми арабесками, круглый стол, закрепленный на полу и окруженный креслами, надежно зафиксированными с помощью магнитных пластин. С потолка неподвижно торчала хрустальная люстра, из под плафона выглядывали ряды пухлых херувимов.
— Плезанс, — объявила миссис Блейскелл. — В первую очередь вы будете делать уборку здесь. Каждое утро, — и она расписала обязанности Джин в деталях.
— Сейчас мы пойдем в… — она слегка подтолкнула Джин, — старая миссис Клара, мать Эрла. Поклонитесь ей как я.
В комнату вплыла женщина, одетая в пурпурно-розовое. На лице у нее было выражение отстраненного высокомерия, словно во всей Вселенной для нее не существовало ни сомнений, ни неуверенности, ни двусмысленности. Миссис Клара была почти совершенным шаром, поперек себя шире. Волосы у нее были серебристо-белые, лицо — пузырь гладкой плоти, обмазанный явно наугад румянами. На пухлой груди и плечах лежало ожерелье из драгоценных камней.
Миссис Блейскелл елейно склонила голову:
— Миссис Клара, дорогая, позвольте представить вам новую горничную. Она только что с Земли и имеет хорошие рекомендации.
Миссис Клара Эберкромби стрельнула в Джин быстрым взглядом:
— Чахлое создание.
— О, она выздоровеет, — проворковала миссис Блейскелл. — Побольше хорошей еды и усердная работа — все это сделает чудеса. Она ведь еще дитя.
— М-м-м… Едва ли… Это кровь, Блейскелл. Вы прекрасно знаете.
— Да, конечно, миссис Клара.
Хозяйка, шныряя взглядом по комнате, продолжала металлическим тоном:
— Или у вас хорошая кровь, или уксус. Эта вот девушка никогда не будет чувствовать себя здесь комфортно, я вижу это. Это не в ее характере.
— Конечно, мэм, вы правы.
— И не в характере Эрла. Он единственный человек, о котором я по-настоящему беспокоюсь. Хьюго был тучным, но его брат Лайонелл недалеко ушел от Эрла. Бедный дорогой Лайонелл, и…
— Что насчет Лайонелла? Есть какие-то известия? — произнес хриплый голос. Джин повернулась. Это был Эрл.
— Ничего, мой дорогой. Он ушел от нас, он никогда не вернется. Я всего лишь сказала, что никто из нас, кроме тебя и Лайонелла, не оставался столь костлявым в этом возрасте.
Эрл бросил сердитый взгляд мимо матери, мимо миссис Блейскелл, и взгляд этот упал на Джин.
— Что это? Еще одна служанка? Мы в ней не нуждаемся, отошлите ее. Опять новые расходы.
— Она будет убирать наши комнаты, Эрл, дорогой мой, — сказала его мать.
— Где Джесси? Чем вас не устраивает Джесси?
Миссис Клара и миссис Блейскелл обменялись невинными взглядами. Джин послала Эрлу взгляд неторопливый, игривый. Он заморгал, затем нахмурился. Джин потупилась, проследила узор на коврике пальцем ноги, что, как она знала, представляло ее фигуру в очень выгодном свете. Зарабатывать два миллиона долларов будет не таким уж нудным занятием, как она опасалась. Потому что Эрл Эберкромби не был толстым вообще. Приземистый, крепкий, с бычьими плечами, с бычьей шеей. Коротко остриженные светлые густые волосы, нездоровый красноватый цвет лица, большой лоснящийся нос, тяжелый подбородок. Но угрюмый рот был приятен.
