Майкл Стэкпол - Призрак войны
– О, у нас более чем достаточно, чтобы засадить тебя надолго, Донелли, и причем в такую дыру, что солнце ты будешь видеть только в полдень. – Он бы и дальше продолжал, но кто-то постучал в дверь и он отправился открывать.
Я посмотрел на неё.
– Вы и дальше хотите упираться или вы сейчас отступите, чтобы не выглядеть глупо?
– Верите вы мне или нет, мистер Донелли, но я хочу помочь вам.
– Вот так-так, это первый раз, когда подобное говорят наживке на крючке.
В её голосе послышался намёк на сочувствие.
– Мистер Донелли, если вы будете сотрудничать, все может обернуться для вас неплохо…
– Да? Подберете другую ударную группу, под которую меня бросите? К дьяволу и вас и этого вашего кашалота. Предъявите мне обвинения или отпустите домой.
Рейс снова захихикал. Он полагал это хихиканье смехом очевидного превосходства с контрапунктом злорадства. Звучало как страдающая астмой жаба во время течки.
– О, ты свободен, Донелли, но не убегай далеко.
– Я просто вернусь на работу.
– Нет, не вернешься. – Рейс появился в моём поле зрения, держа в руке небольшой наладонный компьютер. – Пришло сообщение для тебя от руководства АРА. То, что ты подверг мех опасности в том инциденте, противоречит политике компании. Все бумаги уже оформлены и подписаны. Ты уволен.
Холодок пробежал по моей коже.
– Твоя работа, так ведь, ублюдок! Сделал из меня наживку. Все пошло плохо и ты пытаешься сделать из меня козла отпущения, а теперь ты сделал так, чтоб меня уволили. Ты больной человек, Рейс.
– Может и так, но, по крайней мере, у меня есть работа.
Я встал на ноги, отодвинув стул назад. Я сжал левый кулак, намереваясь выбить его плоскую морду из затылка, но Лейквуд схватила моё запястье.
– Вы уверены, что вы действительно хотите это сделать?
– Да, уверен, да я хочу это сделать. – Я действительно хотел, но после того, как она освободила мою руку, я опустил кулак. – Но я не буду. Я не доставлю ему такого удовольствия.
Она кинула пристальный взгляд на Рейса и обратно. Понизила голос.
– Мне жаль, что он так поступил.
– Да неужели? – фыркнул я. – Коль скоро вы играете в его игры – вы лжете. Говорят, миледи, что шакалы держатся шакалов. Если бы я был на вашем месте, я бы не стал находиться в его обществе.
– Этого принципа вам следует придерживаться, мистер Донелли. Не наделайте глупостей.
– Как будто вы считаете, что я способен на что-то кроме глупостей. – Я бросил воду ей обратно. – Спасибо, но не надо, благодарю. Я не хочу, чтобы вам казалось, будто вы сделали мне какое-то одолжение.
4
Осел, побывавший за границей, не вернется домой конем
еврейская пословицаОвертон
Яфа, Хелен
Префектура III, Республика Сферы
14 ноября 3132 года
Для перемещения между звездами нужно, чтобы посадочный корабль подкинул вас до прыгуна, а прыгун прорезал дыру в пространстве и времени и скользнул на тридцать световых лет за время, достаточное, чтобы моргнуть. Поскольку прыжковые двигатели Керни-Футиды работают на всяких разных квантомеханических эффектах, человеческое восприятие в этот момент может вдруг стать совершенно диким. Когда прыгал я, то на протяжении наносекунды прыжка я почувствовал, как вся вселенная разворачивается передо мной, открывая мне все свои секреты и все свои неизмеримые возможности.
Когда меня грубо вернули назад к реальности, снова заключили в моём теле, я почувствовал потерю. Я почувствовал, как все открытые двери, в которые мне удалось заглянуть, захлопнулись. Мгновенный переход от всезнания к невежеству почти удушает.
Так вот, выходя из главного управления полиции я чувствовал себя также, только хуже. Рейс добился моего увольнения, этого я не ожидал. Я понимал, что он пытается давить на меня, чтобы заставить меня сознаться в связях с ПЭФ. С его точки зрения, он в принципе не мог ошибаться, значит в его ошибках был виновен я. И у него было как раз достаточно хитрости, чтобы нарисовать картину, в которую Лейквуд была готова поверить, поэтому я влип и влип по уши.
Я побрел вниз по улице и прошёл мимо отделения КомСтара. В АРА знали мой универсальный идентификационный номер. Они переслали на него моё выходное пособие, если конечно оно мне полагалось, а в будущем будут пересылать все сообщения для меня. Иметь УИН было очень удобно, пока сеть связи была действительно универсальной. После того, как гиперимпульсные генераторы полетели, его по-прежнему можно было использовать в пределах планеты и, как в случае с поздравлениями, которые Ржавый получил по случаю дня рождения, инопланетные сообщения порой проходили, но медленно и ненадежно.
Я решил не заходить и не проверять, переслала ли уже АРА деньги или нет. Если эти деньги у меня были, я бы их растратил, а поскольку меня по-настоящему мучила жажда, я не хотел сразу всё пропить. Я не рассчитывал на мало-мальски крупную сумму, но приходилось обходиться тем, что было. Если мне это не удастся и я не смогу найти постоянную работу, меня найдет Рейс, обвинит в бродяжничестве и вышлет из Республики. И где я тогда окажусь?
Пару поколений назад я бы отправился на Аутрич и постарался наняться в какое-нибудь подразделение наёмников. Я неплохо управляюсь с мехом и в дни моего прадедушки всегда было достаточно работы для пилота, обладающего определенными навыками, кое-какой удачей и достаточным количеством нейронов для формирования синапсов. Я бы получил работу, может не у «Волчьих Драгун» или «Гончих Келла», но какой-нибудь отряд поменьше или не слишком знатный аристократ, желавший заиметь персональную охрану, схватили бы меня не раздумывая в момент.
Девлин Стоун и его реформы изменили все. Давным-давно, когда «Слово Блейка» начало свой джихад против цивилизации, они устроили немалые разрушения и захватили некоторые миры. Девлина Стоуна засунули в лагерь для перевоспитания и он действительно перевоспитался. Сначала он сбежал из лагеря, потом с помощью своих сторонников освободил лагерь, потом планету, на которой лагерь находился, потому миры вокруг неё, и создал префектуру Киттери, ставшую прототипом Республики.
Стоун быстро понял, что если пилотами боевых мехов являются аморальные люди – того и гляди жди взрыва насилия. В конце концов, если всё, что у человека есть – это молоток, то все проблемы выглядят для него как гвозди, а если в качестве молотка выступает боевой мех, то таким молотком можно довольно сильно колотить по гвоздю – будет ли это другой боевой мех или какая-нибудь крохотная деревушка.
Он затеял двухэтапный процесс изменения общества. Во-первых он ограничил круг тех, кто мог обладать молотками. В одних случаях молотки сдавались добровольно, а в других их владельцев пришлось убеждать, что это хорошая идея. Пролилось немало крови, но с тех пор её лилось намного меньше чем раньше, и это было хорошо.
В качестве второго шага нужно было помочь людям понять, что не все проблемы следует рассматривать как гвозди и, более того, что существуют другие инструменты, способные эти проблемы решать. Поскольку все молотки находились в распоряжении Стоуна и никто не хотел становиться гвоздём, люди стали пользоваться другими инструментами и мы вплыли в Золотой Век мира, подходившего для всех.
По крайней мере, так пишут в школьных учебниках. Как и в случае со всеми обобщениями, не все было так гладко. Я забрел в обветшалую и грязную часть Овертона. Если она и видела какой-то золотой век, то это было в те старые дни, когда на троне Федеративных Солнц сидел Хэнс Дэвион. Весь район просто смердел гниющим мусором и перегретыми двигателями.
Я уже понял, что нашёл место, где я могу затеряться. Я прогуливался по улицам, рассматривая аллеи и разыскивая вонючую дыру, которая может поглотить меня целиком, и я нашёл её за мусорным баком. Я обошёл проржавевшую металлическую коробку и спустился вниз на несколько ступеней. Неоновая вывеска над дверьми должна была читаться как «Банзай», но причудливо перегоревшие лампочки открывали моему взору только «Банал».
Идеально.
Я толкнул дверь ногой и шагнул в темное помещение бара. Миазмы, исходившие от гниющих овощей, органично вписывались в атмосферу заведения, но вонь человеческой рвоты перебивала их практически полностью. В двух шагах от двери я уловил сильный аромат застоявшегося пива и более резкий запах непонятных трав, которые два кадра в углу раскуривали в кальяне.
Эти двое явно были сливками общества среди клиентуры бара. Большинство прочих сгрудились вокруг выпивки за своими столами. Они походили на клещей, присосавшихся к собаке ради ужина, обрюзгших и отвратительных. Не считая парней в углу и крашеной блондинки, убиравшей столы, я был здесь самым молодым человеком за последние двадцать лет.
