Владимир Кусакин - Все равно!
— Зачем? — Иванов слушал с интересом.
— Из шкур баллоны сделали — воздушные мешки, с их помощью и подняли Бабу из реки, а вода там бурная и холодная. В октябре это было. Почти до весны он проболел, лечили его. С молодыми да здоровыми девками несколько месяцев в одной постели провёл. За пятьсот вёрст привозили, согревать Великого Шамана. С Таймыра даже.
— Великого шамана? — Министр Обороны прикрыл глаза.
— Так они считают. Он же разговаривает с ней.
— Самурай, Смертельное оружие, и Великий шаман. — думал Сергей Борисович. — И на него делают ставку китайцы …
— Кстати, Николай Платонович, какой у него был уровень секретности в Гохране?
— Был десятый! — ответил директор ФСБ не заглядывая в бумаги. — Мой секретарь проверил его нынешний статус, и оказалось что теперь у него двенадцатый!
— У меня двенадцатый… — тихо сказал Иванов. — У Ельцина был седьмой, а ведь он … Значит вы считаете, мы должны дать ему шанс показать себя? Заодно и хвост китайцам прищемим. Как раз в этом районе у меня находится специальная группа, командир полковник Андреев. Номинально он начальник маленького, затерянного в пустыне аэродрома, в звании капитана.
— А как насчёт этой тарелки?
— Пусть найдут сначала. Может никакой тарелки и не было?
Патрушев недоуменно посмотрел на Министра Обороны: — Как это, не было?
Июнь 2005
Я карабкался на обрыв и ружьё лежащее в мешке больно било по голове.
— Надо заказывать новый приклад, либо отпилить к чертям собачьим стволы. Буду как супермен из боевика, или кулак из леса. На кулака я сейчас больше похож.
Я засмеялся. Получилось невесело. Проваленное задание, к тому же под подозрением. Надо что-то предпринять.
Самолет я нашел?
Нашёл!
Сообщил вовремя?
Связи не было всю ночь, и они не могли меня засечь.
Где же я был?
Неизвестно. Может продавал тайны врагам.
Каким врагам?
А хрен их знает!
Результат?
Капсулы с песком. Сейф исчез, плюс куча трупов.
Сейчас самое лучшее забиться в норку. Правильно. Собрать продукты, этим они уже ни к чему, и в пещерку. Даже дрова не нужны, вон какой портативный примус. Кстати, ножовка!
Я подошёл к вертолёту. Где-то тут должен быть ящик для инструментов. Нашёл. Прижал ружьё коленом и отпилил стволы по самое цевьё.
— Ну что же, гражданин кулак, ныряйте! — сказал себе. И нырнул.
Выплыл ночью, светящийся циферблат наручных часов показывал 15 минут первого. Всё тело болело, как будто меня долго били.
Точно, били. Даже ногами пинали. Не смог только вспомнить какой день сегодня; четверг или вторник. Наплевать. Спрошу у кого-нибудь. Пополз к выходу и наткнулся на полусферу. Попробовал пальцами перевернуть. Подалась. Просунул руки чтобы зацепиться за края и перевернул. Ногой подтащил рюкзак, вынул фонарь и посветил. Как я и думал. Большой казан, снаружи чёрный, изнутри чёрный и пустой как моя голова.
Так, с этим ясно, теперь сейф. Такие в дальних гарнизонах используют, наверняка китайского производства, а может наши уже научились такую дрянь делать.
Тяжелый дубина, а ерундовый. Вынул пистолет, приставил выше замка, где крюк замка входит в паз. Пуля не должна пробить насквозь, а вот половину, чтобы отогнуть крюк, это пожалуйста. Уши бы заткнуть. Выстрел прозвучал неожиданно слабо. Я всунул нож между створками, и отогнул крюк совсем. Внутри он был набит старыми грязными газетами, удерживающими в полсантиметра толщиной пластину лёгкого металла, 20х20 сантиметров. Вся её поверхность была запачкана, протекло из сопровождающего, цвет неясный в свете фонаря. Послюнявил палец и потёр. Несильно ударило, как слабым электрическим разрядом. Понюхал, воняло гадко. Вспомнил как лазал по обрыву и несколько раз намочил штаны. Родничок где-то рядом. Двинулся с ней к выходу. Передумал, вытащил лодку и свернул её наподобие большого кулька. Когда снаружи заполнил его водой и напился сам, вернулся в пещеру и выплеснул литров пять в казан.
— Вот видишь, — сказал ему — ты и пригодился. Кстати, давно не слышал родной голос. Ты ушла от меня?
Она промолчала.
Я положил пластину в воду.
— Отмокай пока!
Оттолкнул пустой и бесполезный сейф, и перекатился на своё место.
Очнулся через некоторое время от голосов.
— Он слишком слаб сейчас, это может стать необратимым. — сказал мужской голос.
— Всё равно, ты должен ему! — потребовала Она. — Он обязательно вспомнит, тем более что я его часть.
— Хорошо. — голос ударил по барабанным перепонкам и я открыл глаза.
Вода в казане светилась неярко, и по стенам моего пристанища плавали световые волны. На четвереньках я подошел к казану и заглянул внутрь. Поверхность пластины очистилась, на ней было что-то вроде гравировки. Маленькая стрелка пересечённая изогнутой как лук линией. От воды пахло чистотой.
— Всё ясно, — подумал я. — или я сошёл с ума, или эта штука делает святую воду. Третий вариант включал два первых.
— Пей! — сказала Она, и я почувствовал что сейчас умру от жажды, а передо мной обыкновенный мираж, какие в пустыне не редкость. Просто места надо знать.
Я отпустил голову в воду и стал хлебать.
Когда-то давно, на заре демократических преобразований в отдельно взятой стране, я попал в ситуацию, когда два дня не имел капли воды. Тогда мне снился сон о бассейне, доверху заполненном Кока-колой. Я плавал и пил восхитительную, как мне тогда казалось, коричневую с золотом жидкость, с пузырьками пены возникающими ниоткуда. Да, похоже.
Только здесь я проваливался сквозь толщу воды, чтобы выплыть с другой стороны.
Вода не имеет верха и низа. Я пытался вспомнить какой сегодня день, и где я видел этот значок, гравированный на пластинке? И ничего не вспомнил. Проклятая вода выпила мою память.
Апрель 2003
— Теперь твоя очередь, говори что делать будем. — Игорь был настроен воинственно.
— Для начала скажи своим чтобы взяли тент, лопаты, и шли со мной. Я укажу место где копать. Только копать ночью.
— Глубоко?
— А я знаю? Может один метр, может два.
На фотографии было чётко видно все детали. Я походил с рулеткой, воткнул прутик прямо над аварийным люком.
Солдаты стали ставить тент.
— С этой стороны должно быть закрыто. — сказал им.
Пять пар глаз посмотрели с вопросом. Я задрал голову вверх, они тоже.
— Китайский спутник? — спросил один.
Я кивнул. Не объяснять же, что нам и свой в тягость.
— До ночи отдыхайте…
В половине одиннадцатого, когда затихает ветер из пустыни, и песок становится холодным и скользким, мы собрались под тентом на месте раскопок. Прошло минут сорок, прежде чем мы очистили порядочный кусок.
Август 2005
Память возвращалась.
— Евгений Александрович!
Я продрал глаза, не дадут поспать спокойно, в кои-то веки.
— Приехали?
— Подъезжаем!
Наташа стояла в дверях купе. Слышалась суета собирающихся туристов. Шурик уже начал приходить в себя. Предыдущей ночью он дважды пытался бежать с поезда, но каждый раз его возвращала на место рука судьбы, то есть Фёдора.
И ещё … Мы решили не дёргаться, и вести себя так как будто бы ничего не произошло.
Кроме нашей группы, в поезде были ещё сплавщики, которые взирали с удивлением на нашу разодетую компанию.
Казанская — человек десять, оказалась самой общительной.
Их командир подошёл сразу, представился: — Толя! — и сказал:
— Откуда, не спрашиваю, и так ясно, а вот куда вы собрались, например?
В Нижнеудинске было грязно, перед этим неделю шли дожди и дороги расквасило.
Даже ту, что вела в аэропорт и могла считаться асфальтированной.
Прослышав о небывалом счастье, вся барахолка в полном составе срочно переехала ближе к палаточному городку. Надо было всех одеть, обуть, накормить и напоить. Предстояло долгое ожидание. От дождей вода в реке поднялась, взлётно — посадочная в горах была мокрая. Судьба! Йе-хо! И над городом повис призрак золотого тельца. Наташа смоталась в управление и получила новые инструкции. С меня советовали не спускать глаз. На всякий случай. Я ехал по чужим документам, их пробили, оказалось мужик дома и никуда не выезжал. Да ещё смерть Таши.
Следовательно я — самый удобный подозреваемый. Нет счастья в жизни!
Как и в первую ночь в вагоне, лагерь охватило праздничное сумасшествие.
Девицы лазали по палаткам, неудачники безрадостно пели под гитару, что "Вот и закончилось всё, возвращаться пора …", но их никто не слушал.
Федя с Наташей и примкнувшим к ним Шуриком попробовали установить какое-то подобие порядка. Бесполезно. Я видел такое на Крайнем Севере, когда суда с грузами были уже на подходе. Безумие живущих последний день.
Извратили наши писатели фразу: "Пир во время чумы", надеюсь вы поняли, о чём я?
