Дэн Абнетт - Железная звезда (ЛП)
— А, эти, — вмешался Брэгг. — Они — просто ваше воображение.
— Что?
— Заткнитесь всё, — вмешался Корбек. — Нам предстоит грязная работенка, и нырять в дерьмо придется с головой. Готовы?
— Так точно, сэр, — ответили трое Призраков.
— Ибрам?
Гаунт кивнул.
— Я готов, Колм. Кто хочет жить вечно?
— Ну, надеюсь, что ты, — ответил Корбек. — Хотя бы на какое-то время. Весь сыр-бор ведь из-за этого.
Комиссар уставился на него.
— Ты должен жить, Ибрам, — продолжил танитец. — Просто обязан, так уж получилось. Ты важен, куда более важен, чем можешь себе представить. Так сложилось, что всё будет зависеть от тебя и Призраков — весь Крестовый поход. Победа или поражение — в конечном счете, ты решишь исход кампании.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь, Колм.
— Знаю, — ответил Корбек, — но ещё поймешь.
— Ты сказал «от меня и Призраков», — произнес Гаунт. — Но ведь вы тоже Призраки.
— Да, это мы и есть, — ответил Брэгг. — Причем самые настоящие.
— Ну что, господа, в атаку? — предложил Корбек. — На счёт «три»: раз, два…
XXIII
Сыны Сека были самыми крепкими ублюдками из всех, с кем Гаунту доводилось сталкиваться на поле боя. Прорываясь к мосту, пятеро Призраков ворвались в ряды врагов, и схватка превратилась в ад — но бой не взбодрил Гаунта.
Старая ярость не запылала вновь.
Битва обернулась кровавой, утомительной работой, больше подходящей мяснику на бойне. Такова была самая мрачная, самая вязкая сторона войны.
В сумерках Сыны атаковали их со всех сторон, и комиссар не слышал ничего, кроме барабанного боя. Фейгор, Каффран и Корбек осыпали наступающего противника лазвыстрелами, и Брэгг не отставал, паля из автопушки. Он просто скашивал Сынов Сека — врагов было так много, что танитцу даже не приходилось целиться ещё раз. Клинок Гаунта мелькал в воздухе и впивался в хаоситов. Комиссар опустошил четыре магазина к болт-пистолету.
Ибраму казалось, что их задавят числом, он думал, что до переправы им не добраться — но танитцы двигались быстро, отлично сражались и обладали преимуществом внезапности, перекрывавшим даже неистовую свирепость Сынов Сека.
Они были Призраками — пятью воинами из числа лучших гвардейцев, когда-либо рождённых Империумом.
Они прикрывали друг друга, по опыту знали, когда нужно развернуться или приостановиться. Следили за флангами, перекрывали сектора обзора и стреляли по очереди, пока кто-то из них перезаряжался — в любое мгновение боя как минимум трое Призраков вели огонь по врагу.
Они прорвались через Сынов, словно элитный штурмовой отряд, потому что они и были элитным штурмовым отрядом. Их невозможно было убить. Они стали богами войны.
И они добрались до моста.
XXIV
— Что ж, дальше ты сам, — объявил Корбек.
— Мы всё можем перейти на ту сторону, — ответил Гаунт и повернулся, оглядывая четверых Призраков. Бойцы стояли лицом к мосту, окружив комиссара полукругом и держа оружие наготове.
— Так ничего не выйдет, — возразил Фейгор.
— Мы не можем пересечь мост, — добавил Каффран.
— А вот вы — должны, — заключил Брэгг.
— Я вас здесь не брошу, — не отступал комиссар-полковник.
— Но так и случится, — ответил Корбек. — Дальше ты пойдешь один и пересечешь мост. Мы останемся на этом берегу.
— Почему?
— Потому что должны, — сказал Колм. — Мы не можем переправиться через реку, в отличие от тебя. Не заставляй нас думать, что мы зря решились на всё это. Перейди фесаный мост, ‘Брам. Сделай это.
— Но…
— Идите! — рявкнул Брэгг.
— Довольно скоро мы снова увидимся с вами, сэр, — произнес Каффран.
— Если только вы вдруг не захотите жить вечно, — добавил Фейгор.
Повернувшись, Гаунт посмотрел на мост — огромный, пустой, железный, уходящий за горизонт.
— Даже не знаю, — сказал он. — Я устал, у меня болят глаза. Не знаю, смогу ли проделать такой путь.
— Вы должны, — ответил Каффран. — Вас ждут на другой стороне.
— Но я так измотан, Кафф. Нельзя ли мне остаться с вами?
— Да хорош уже! — прорычал Корбек.
— Не думаю, что доберусь до того берега, — повторил Гаунт.
— Мы не можем пойти с тобой, и перенести через мост не сумеем, — объяснил Корбек. — Кому-то другому придется помочь тебе.
— Колм? — пробормотал комиссар, опускаясь на землю.
— Увидимся в другой жизни, лады? — ответил танитец.
И Гаунт остался один.
XXV
— Вставай, — сказал Роун.
Ибрам поднял глаза.
— Элай?
— Поднимайся, ты, фесак. Вставай.
— Элай?!
Роун уставился на него сверху вниз.
— Не смей так поступать со мной, Гаунт. Если кто-то и прикончит тебя, то это буду я. Так что… просто не смей.
Комиссар с трудом поднялся на ноги.
— Мне не нравится ваш тон, майор Роун.
— Да пошел ты, — ответил Элай. — Соберись, ублюдок. Ты возвращаешься обратно вместе с нами.
— С нами? — прошептал Гаунт.
— Воистину так, человече, — сказал Эзра ап Нич, и они с Роуном, подхватив Ибрама под руки, повели его по мосту.
— Он такой длинный, — пробормотал комиссар. — И Сыны Сека… Сыны Сека прямо за нами.
— Сыны Сека пусть чмокнут меня в зад, — заявил майор. — Ты возвращаешься домой вместе с нами. О, Трон, да ты весишь целую тонну! Шевели ногами, помогай мне!
— Я пытаюсь, Роун. У меня очень сильно болят глаза.
— Они забрали твои глаза в пустошах Яго. Палачи Кровавого Договора в буквальном смысле порезали тебя на куски, но Курт и Дорден приложили все силы, чтобы сшить их обратно. Ты получишь новые глаза, аугментические. Тебе пересадят бионические и обычные органы. Просто продолжай идти.
— Яго? — прошептал комиссар, начиная вспоминать.
— Да не будь ты такой бабой, Гаунт! Я проделал весь этот путь ради тебя! — Роун попытался успокоиться. — То есть, ради себя. Себя, Троном клянусь! Не смей подыхать у меня на руках!
— Я… — произнес Гаунт, чувствуя, что Роун и Эзра ап Нич практически тащат его по мосту. — Я вспомнил. Железная звезда.
— Что? — переспросил майор.
— Железная звезда, — повторил комиссар. — Раскаленный прут, клеймящий жезл, он вонзился в мои глаза, выжигая и забирая их. О, Трон…
— Оставайся с нами, Ибрам! Мы почти добрались!
— Здрав будь, человече, — прошептал Эзра ап Нич. — Жизнь кличет тя.
XXVI
На дальнем конце моста Призраков ждали наблюдатели в чёрном.
— Отдайте его нам, — сказал один из них.
— Вот ещё, идите вы к фесу, — ответил Роун. — Самому большому и толстому!
— Он зашел слишком далеко, — ответил тот, кто возглавлял чёрных созданий. — Бедный, бедный мальчик, он видел слишком многое. Дайте ему поспать, отдохнуть, и позвольте нам позаботимся о нем. Не нужно продлевать его мучения и насильно возвращать в мир, ненавистный ему.
— Прочь с дороги, — ответил майор.
— Ибрам уже у конца пути. Проявите милосердие, — настаивал главный наблюдатель. — Мы хорошо позаботимся о нем, Элай, доверься нам. Мы убаюкаем его и бережно опустим во тьму — такова наша служба.
Незнакомец опустил капюшон и оказался аятани Цвейлом. Остальные священники, окружавшие его, тоже открыли свои лица.
— Ну, всё, Элай, — сказал Цвейл. — Он уже сделал достаточно, дай ему отдохнуть. Позволь нам спеть для него колыбельную, соборовать его и проследить, чтобы он упокоился с миром. Он заслужил это. Он заслужил это. Его война окончена.
Гаунт, безвольно висевший между Эзрой и Роуном, медленно поднял голову.
— Святой отец, — произнес комиссар, по щекам которого текли струйки крови из пустых глазниц, — я благодарен вам за сострадание, правда. Покой манит меня, и очень, очень сильно. Но я думаю, что ещё не закончил с делами.
Цвейл вздохнул.
— Я просто пытался помочь.
— Тогда не помогайте мне умереть, отче, — ответил Гаунт. — Помогите мне жить.
XXVII
Священники-аятани вынесли комиссара с моста на берег реки, и за ними последовали Роун и Эзра, мокрые от крови Гаунта.
— Появился пульс! — крикнула Курт.
— Нитевидный, но ритмичный, — заметил Дорден.
— Десять единиц крови! — скомандовала Ана.
— Он будет жить? — спросил Роун, стягивая хирургическую маску.
— Вы все помогали ему, — ответила Курт, — все Призраки. Пытались подбодрить его, удержать в стабильном состоянии. Да, Элай, я думаю, что Ибрам ещё может выжить, несмотря ни на что.
— Он заслуживает покоя, даруемого смертью, — произнес Цвейл, сидевший в ногах больничной койки. — Я все ещё могу прочитать над ним отходную.
— Не думаю, что в этом есть необходимость, отче, — заявил Дорден.
Гаунт вздрогнул.
