Ник Кайм - Совершенство
— Это заговор! Я никогда бы не убил одного из своих. Эти узы еще кое-что значат для меня! И для тебя должны!
Ардантес сжал зубы; в кои веки обе половины его души пришли к согласию.
— Они были нашими соратниками, Вайдар! Наша кровь тысячелетиями проливалась на одних полях войны!
— И ты убьешь меня, чтобы восстановить справедливость? Ха, как же ты слеп… Нет, здесь что-то неладно, — он сделал еще шаг назад, и его взгляд вновь метнулся к Лефуриону, но лицо апотекария было непроницаемо. — А что же убийца из глины? Или ты предпочтешь осудить брата по оружию вместо заклятого врага?
В пустых глазах Ардантеса ничего не изменилось, ни на мгновение. Это не доставит удовольствия.
— Мертва. И остаешься только ты, соратник.
Еще один шаг вперед сделал намерение Ардантеса очевидным. Вайдар невольно предупредил о своем, когда щель в его подбородке начала раздвигаться, и Ардантес вонзил острие меча в горло своего брата, но не весь его целиком.
— Теперь рот на замке.
— …Вспомни… когда узы… братства… что-то значили…
Ардантес вытащил меч, и из шеи Вайдара вытекло немного кровавой пены.
— Обнажи свой гладий, я не буду убивать тебя безоружного. Наши воинские узы, наши предбоевые клятвы, которые мы приносили когда-то, дают тебе хотя бы это право.
— …Я… этого… не делал…
Что-то в глазах брата заставило Ардантеса остановиться. Он уже начал опускать меч, когда позади него раздался оглушающий грохот. Выстрел угодил Вайдару в плечо, его развернуло, и он упал с выступа.
Лефурион стоял, вытянув болт-пистолет, и дуло дымилось, словно признавая вину.
— На таком расстоянии он убил бы нас обоих одним словом, — апотекарий убрал пистолет. — Тебе следовало расправиться с ним сразу, неважно, с гладием он был бы или без него. Думаешь, он предоставил подобную честь Эквилию или Кейдену? Я в этом сомневаюсь.
— Мы бесчестные создания, Лефурион, но Вайдар был благороден. Он спас мне жизнь у Врат, и не раз спасал ее после этого. Я не мог просто хладнокровно зарезать его, как зверя, — Мясник зашевелился, но Ардантес унял его. — Он заслуживал большего.
— А Кейден? Эквилий? Чего заслуживали они?.. И что делать с войной на Вардаске?
Ардантес посмотрел вниз и вложил меч в ножны.
— Война окончена. Меганон и его воины придут за нами, когда опустится ночь, когда имперцы прекратят огонь. Мы предатели в его глазах, и в глазах его воинов. Они захотят крови!
Ардантес прошагал мимо апотекария, больше ничего не говоря.
— Куда ты идешь?
— Вниз! Надо найти нашего брата и убедиться, что он мертв.
10
Овраг под скалистым выступом, куда упал Вайдар, был залит огромным количеством крови. Однако тела там не было.
— Он жив.
Замечание было излишним, но произнеся его вслух, он обозначил свою цель, обострил охотничий инстинкт.
Вайдар выжил, и он захочет отомстить. Ардантес не знал, следует ли ему беспокоиться или восхищаться.
Лефурион нахмурился.
— Он вернется, чтобы попытаться убить нас.
— А ты не стал бы?
— Разумеется, стал бы. Но нас двое, а он…
— Ты слышишь? — Ардантес перевел взгляд на потемневшее небо и прислушался.
— Слышу что?
— Именно. Бомбардировка прекратилась.
Они оба посмотрели на север, откуда начинал исходить новый звук, сменявший тектонический рев вардасских бомбардировок. Это был хор голосов — молящих о черепах и превозносящих Бога Крови.
Меганон пришел за своей добычей.
Его орды уже вступили в бой с периферийными отрядами Багрового Воинства. Ардантес побежал навстречу звукам резни, не дав Лефуриону возможности остановить его.
11
Он увидел их чемпиона в инфернальном тумане. Шесть Адских Гончих — не кровавых воинов, просто закрепощенных солдат — пали от меча Ардантеса. Это было совсем не изящно.
Мясник убил двоих, упиваясь их болью в стремлении насытить жажду наруча, хотя бы на несколько секунд. Враждебные культисты гибли целыми группами, но для Безупречного они были словно насекомые. Ему был нужен Меганон.
Когда он оказался перед кхорнатским военным предводителем, оказалось, что не он один испытывал эти чувства.
С пояса Меганона свисало множество черепов, очищенных от плоти и отполированных. Он вынул из креплений двухклинковую глефу и взял ее в обе руки. Их покрывали отметины об убийствах; некоторые были выжжены кислотной кровью ксеносов, другие представляли собой рваные порезы от легионерских гладиев.
— Жатва во имя Кхарнета! Во имя Кхорна! Во имя Пожирателя миров!
Он ударил рукоятью оружия по закованной в броню груди. Пластины блестели, словно облитые кровью. Из налокотной и наплечной брони выдавались шипы, похожие на собачьи клыки. Два загнутых вниз рога на его шлеме обрамляли маску в виде оскалившейся песьей морды.
— Смерть почитателям Слаанеш! Смерть порождениям порока и плотской развращенности!
Мясник зашевелился, но Ардантес сковал его мысленными цепями. На этот раз цель принадлежала только ему. Его братья были мертвы. Безупречным и их воинству почти пришел конец. Единственное, что теперь оставалось — это совершенное убийство, и здесь его ждало испытание против одного из самых опасных головорезов Хаоса.
Культисты с обеих сторон расступились, окружая приближающихся друг к другу воинов, словно догадались, что сейчас чемпионы вступят в бой.
Ардантес почувствовал, как ускоряется его пульс, как сдвоенно бьются сердца его траснчеловеческого организма, подготавливающего его к схватке.
Меганон пустился в бег. Он был массивен, и пригнувшись, несся вперед как таран. Он и раньше использовал против врагов тактику грубого боя.
— Твоя шея — мой…
Удар меча по горлу не дал ему закончить клятву. Оставив глефу в одной руке, он прижал другую к фонтанирующей артерии на шее.
— Помолчи!
Ардантес в последний момент ускользнул в сторону от убийственного выпада. Однако ему вскоре пришлось оставить высокомерное поведение — когда Меганон отбросил оружие и ударил чемпиона кулаком в плечо.
Наплечник раскололся от этой титанической, устрашающей силы, и ключица Ардантеса треснула. Он пошатнулся, не готовый к столь яростной силе.
Порез Меганона уже закрывался, так что он позволил крови литься и обрушил окровавленную руку на шею Ардантеса, не обращая внимания на меч, пронзивший плоть его торса. Та была жесткой, даже твердой, и по тому, как она ощущалась, Ардантесу было ясно, что рана не убьет. Она даже не ослабит.
Мощный, словно бык, Меганон вогнал погруженный в него меч еще глубже, зажав его в себе. Меч оказался заблокирован хрящами, лишив Ардантеса возможности отступить. Два молотоподобных кулака сломали кость и заставил его закричать от удовольствия-боли. Он выпустил меч из рук, уклонился от тяжелого кросса, после чего вытянул ладонь в подобие кинжала и ткнул ей в шею Меганона. Повредившая артерию рана вновь открылась, и кхорнатский чемпион закашлялся, попятившись назад. Мясник метался, рычал, требуя освободить его, но Ардантес не собирался этого делать.
«Из нас я — совершенная половина. Я сам с этим покончу».
Привязанное к его бедру дополнительное оружие, спата с коротким лезвием, сменило меч в руке Ардантеса. Быстро оправившись, Меганон приблизился к нему. Он был борцом, привыкшим к ближнему бою. Широко разведя руки, он попытался взять противника в медвежий захват; мускулы в его руках переломают ребра и сокрушат позвоночник, а потом зубы, заточенные треугольниками, вопьются в плоть.
Ардантес увидел все это прежде, чем это произошло. Он был оглушен, едва стоял на ногах, отчаянно пытался собраться с силами, был уверен, что некоторые из его повреждений угрожали жизни, и знал, что не сможет избежать атаки. И потому он раскрылся ей.
Он развернул спату так, чтобы она смотрела вниз, сжал в ладони навершие эфеса и с воплем бросился на Меганона. Меч вошел в плоть, в то время как кхорнатский чемпион обхватил его руками. Они тисками сдавили его, ломая и кроша кости, и глаза заволокло красным туманом. Ардантес сосредоточил внимание на спате, вогнал ее глубже, почувствовал, как горячая жизненная влага рьяно льется на его грудь и на грудь его врага.
Ардантес вновь взревел — то был протяжный вой исступленной агонии — и Мясник взревел вместе с ним. Два голоса, чудовища и ангела, объединились в последнем, возвещающем смерть крике, когда спата дернулась, а потом стремительно скользнула вверх, через ключицу Меганона, и в конце концов пробилась сквозь макушку его черепа, словно пика.
Он вздрогнул — этот собиратель голов, этот проклятый воин, пресмыкающийся у подножия медно-железного трона Кровавого бога. Давление ослабло. Меганон выпустил его из хватки. Ардантес упал — у него было сломано несколько костей.
Он просто лежал и ждал, пока какой-нибудь жалкий культист не добьет его, неистовствуя из-за унизительности своего положения, но будучи не в силах озвучить свою ярость.
