Тимоти Зан - Пульт мертвеца
Услышав это, я состроил гримасу, собрался с духом, готовый услышать что угодно.
— Зовут ее Каландра Пакуин, — доложил Куцко, считывая информацию, появившуюся на мини-дисплее его визира. — Звучит знакомо? Нет?
Я покачал головой, тугой узел внутри моего живота медленно, постепенно слабел.
— Нет…
— Гм… Так, посмотрим. Вначале убийства совершались в Бриджуэе… Затем они продолжались во Внешней столице Транзит-сити.
Некоторым Смотрителям из поселения Кана случалось иногда по делам службы наведываться в Транзит-сити. Среди её жертв, возможно, могли оказаться люди, которых я знал?
— А у тебя есть список жертв? — поинтересовался я.
— Нет. К сожалению. — Его взгляд сфокусировался на мне. — Ах, да, правильно — вы ведь тоже из Аутбаунда, не правда ли?
— Я там вырос. — Я колебался… Но ведь если в записях корабля нет этой информации, то её, кроме Айкмана, может знать только сам убийца. А по мне, лучше заговорить с убийцей, чем оказать честь Айкману, обратившись к нему за помощью.
— Как ты думаешь, я могу зайти к ней и поговорить?
— А зачем? — Куцко пристально смотрел на меня.
— Понимаешь, сам не знаю, зачем, — признался я. — Просто чувствую, что должен это сделать…
— Знаете… Если по правилам, то лишь моим ребятам и людям из «Эйч-ти-ай» можно с ней общаться. — Он задумчиво потер щеку. — С другой стороны, мне всё равно нужно зайти к ней и проверить, как там и что, если вы случайно окажетесь здесь и составите мне компанию… — Он вопросительно поднял брови. Я кивнул.
— Очень благодарен.
— Забудьте об этом. — Он повернулся и принялся возиться с замком. — Я войду первым, — предупредил он меня, как только раздался щелчок замка. — Оставайтесь здесь, пока не подам знак.
Дважды стукнув в дверь, он нажал на запор. Стук обычный, подумал я, когда панель отъехала в сторону. И вообще, этот Куцко для своей профессии — человек необычайно вежливый. Временами казалось, что такой человек принесет извинения, даже если ему прикажут сломать тебе шею.
Секунду или две его могучая фигура заслоняла от меня то, что происходило в камере. Затем, шагнув вперед, он отступил, чтобы пропустить меня.
— Все в порядке, — сказал он мне через плечо. — Можете войти. И впервые за все это время я не смог пошевелиться. Я увидел женщину-убийцу, сидевшую перед…
Она вопросительно смотрела на вошедшего Куцко, затем ее взгляд встретился с моим… И в этих глазах, в этом лице, во всей ее внешности… Нет, ошибки быть не могло.
Каландра Пакуин — бывшая Смотрительница.
ГЛАВА 4
Медленно ступая, я вошел в комнату. Женщина смотрела на меня, и по её лицу я сразу же определил, что и она понимала: мы оба носители одних и тех же способностей.
— Миха, — осторожно произнес я. — Мне бы хотелось с минуту поговорить с миссис Пакуин наедине, если это возможно.
Он, стоя вполоборота ко мне, нахмурился.
— Хотел бы напомнить вам, что…
— Все будет в порядке, — заверил я. — Под наплывом самых противоречивых чувств у меня задрожали колени. — Пожалуйста.
Куцко посмотрел на Каландру, потом снова на меня.
— Хорошо. Но только на одну минуту.
Проскользнув позади меня, он вышел из комнаты. Через неплотно закрытую дверь я слышал, как он прошел дальше по коридору, откуда мог лишь видеть нас, но не слышать.
Я набрал в лёгкие побольше воздуха.
— Джилид Рака Бенедар, — представился я. — Поселение Кана, Аутбаунд.
На ее лице можно было прочесть что-то похожее на удивление при упоминании об Аутбаунде.
— Каландра Мара Пакуин, — кивнула она в ответ.
— Вы из…
— Я росла в поселении Бетл на Бриджуэе, если вы так любопытны.
Я похолодел. Бриджуэй: Мир Аарона Валаама Дар Мопина. На какую-то секунду я усомнился, могла ли она действительно быть замешана в этом преступлении, но уже в следующую до меня дошла вся нелепость происходящего. На вид Каландре было лет тридцать восемь, лет на пять она была, вероятно, моложе меня, это значило, что ей едва минуло шестнадцать, когда Дар Мопину пришлось, наконец, расстаться с захваченной незаконным путем властью.
— И вы, и я — Смотрители, — решил напомнить я ей. — Вверенные в руки Бога и друг друга. Это означает, что у нас не может быть секретов.
Она усмехнулась.
— Извините, но я уже давным-давно отказалась от такого рода обязательств.
Я почувствовал какое-то неясное беспокойство. Я из кожи лез вон, чтобы заставить себя позабыть о том, что она — преступница, и попытаться воспринять ее как равную себе, а она только и делала, что испытывала мое терпение.
— Может быть, остальные не отказались от обязательств по отношению к вам, — с трудом сдерживаясь, возразил я. — Именно потому, что вы сбежали от людей, которые в вас нуждались, и…
— Ох, вы думаете, что я сбежала потому, что Аарон Валаам Дар Мопин так поступил с нами по причине своего безумия?
— Вы были бы не первая, — сказал я ей, упрямо пытаясь заставить ее усомниться ей же на благо. — Вся эта враждебность, возникшая по милости этой кутерьмы…
— Враждебность? — не дала она договорить мне, — то, что произошло в Аутбаунде? Враждебность?
Я сжал губы. Другие упали на колючки, и колючки впились в них и не дали им упасть…
Я уверен, что все было гораздо хуже в Бриджуэе. В особенности для молоденькой девушки…
Она пристально посмотрела на меня.
— Зато я сомневаюсь, чтобы это было вам понятно. Тем более, что вы смотрите на все из такого изолированного и прекрасно охраняемого места, как «Группа Карильон». Ох, да не смотрите на меня так изумленно — мне известно, на чьём я корабле. Я же не жила в пещере все эти годы. И не в резервации для Смотрителей. — Она сердито дернула головой. — И прежде, чем вы заведёте разговор о предательстве веры, вам следовало бы вспомнить, что и вы тоже не совсем в вашем поселении. Во всяком случае, не очень долго, фактически всего несколько лет.
Во мне шевельнулись раздражение, гнев и болезненное ощущение своей беспомощности. Разумеется, она замечала всё: манеру говорить, жестикулировать, да тысячу иных признаков, указывавших на мое долгое отсутствие в поселении Смотрителей, будто все это запечатлелось у меня на лбу.
За одиннадцать лет, проведенных вне дома, я вдруг разучился, позабыл, как вести себя при общении с другими Смотрителями, и то, до какой же степени можешь быть беззащитным в своей обнаженности перед этим всевидящим взглядом.
Я чуть было не повернулся и не бросился из этой каюты-камеры, но сдержался. Да будут благословенны милосердные: и им откроется милосердие… Возможно, это диктовалось страстным желанием доказать, что я не пустозвон.
— Можно задать вам несколько вопросов о совершенном вами преступлении? — Я все же сумел заставить себя произнести эти слова.
— С какой стати? — возразила она. — Что, старейшины решили дополнить каким-то новым ритуалом весь старый репертуар?
Я пропустил ее иронию мимо ушей, поскольку подходящего ответа у меня не нашлось.
— Мне необходимо поговорить с вами. Услышать, что вы по этому поводу думаете… о том, что… произошло.
Она пристально смотрела на меня, и я почувствовал, что постепенно прихожу в замешательство.
— Никто из Смотрителей не погиб. Ни из вашего поселения Кана, ни откуда-нибудь еще. Вы это хотели узнать?
— И это тоже, — признался я. Ощущение полной наготы моих мыслей не покидало меня.
Я был один на один с ней, безуспешно пытаясь спрятать от ее пытливого взора свои эмоции; но она не только читала их, как открытую книгу, а без всяких усилий с ее стороны схватывала их. Это превращало меня в ребёнка.
— Позвольте узнать, для чего вы пошли на это.
Она смотрела мне прямо в глаза.
— Я на это не пошла.
Секунды три я молчал, прежде чем понял, что не ослышался.
— Я… вы…
— Вы все правильно поняли. Я не убивала.
С минуту я безотрывно смотрел на нее.
— Не… — залепетал я, но слова мои глохли в тишине, как в вате. Я был уверен в том, что очень многое она от меня скрывала. Но всего ей скрыть не удавалось… причем я не мог воспринимать ее как лгунью.
— Не верите мне? — закончила она. — А я и не удивляюсь. Никто бы мне не поверил.
— Но, я имею в виду, что… — я осёкся, снова пытаясь обрести дар речи.
— Меня подставили, — тихо произнесла она. — И подставили весьма профессионально, да так, что большинство свидетелей с полной уверенностью указали на меня.
— А как же быть с тем меньшинством, которое отрицало? — не отставал я. — Были такие? Какие-нибудь странные психические улики? Господи, да ведь ваши собственные показания чего-нибудь да стоили?
Она взглянула на меня.
— Большинство показаний были безупречны, — повторила она. — А что до той части, которые были против… да на них не обратили внимания. — Она покачала головой и стала смотреть в сторону.
