Крис Райт - Шрамы
— Мы заканчиваем операции, — сказала она частично себе. — Как я получу новые приказы с Терры? Каким будет наш следующий шаг?
Халджи улыбнулся.
— Не волнуйтесь, сы, — сказал он с обычной невозмутимостью. — Мы что-нибудь получим.
— Хан, ты захочешь увидеть это.
Шибан застыл. Голос Джучи по радиосвязи был напряжен. Странно, ведь Джучи обычно был в хорошем настроении, даже при свисте болтерных снарядов.
Но Фемус был местом, которое раздражало. О планете нельзя было сказать ничего хорошего — чудовищно жаркая, извергающая покрытую черной коркой магму и раздираемая грозами. Она была словно видение преисподней, обретшее ужасную форму.
— Оставайся на месте, — передал Шибан, отметив позицию брата на дисплее шлема и развернув гравицикл по широкой дуге. — Я буду через минуту.
Он увеличил обороты двигателя, направив машину над грудами обуглившихся камней. Ярко-оранжевое небо сверкало над горизонтом вспышками зигзагообразных молний. На западе тускло-красным покровом нависла гряда ядовито-кислотных облаков. Во все стороны протянулись огромные, черные как смоль равнины, окольцованные горбатыми горами и исполосованные постоянными извержениями.
Шибан низко пригнулся, чувствуя прерывистый гул и рев работающих двигателей. Гравициклы задыхались в задымленной атмосфере. Он уже дважды менял их с начала операции, которая длилась меньше месяца. Это раздражало. За все время боев на Чондаксе хан ни разу отправлял машину на ремонт.
Белый Мир был добр к ним. Он был краеугольным камнем всей кампании, сердцем обороны зеленокожих. Война на том мире была славной и приятной, доброй. Шибан помнил просторные холодные небеса; прикосновение пальцев к похожей на соль земле; три солнца, чей свет сливался в мягкой смеси зеленого, синего и белого цветов.
Он мог сражаться на нем вечность и никогда не устать. Но в конце концов они убили там всех, кого должны были. Ксеносов истребили, их тела сожгли, а грубые сооружения разрушили. Когда Легион поднялся на орбиту, Чондакс выглядел первозданным — шар из полупрозрачного кристалла, полностью очищенный от заражения.
Теперь целью были внешние миры. Эпигеликон, Терас, Хондерал, Лертеакс — все они были разбросаны далеко в космосе и заражены остатками зеленокожей заразы.
Фемус находился дальше всех и был последним миром, чьи окутанные огнем тектонические плиты следовало признать очищенными от врага. Каждый раз казалось, что зеленокожие уничтожены, но находилось очередное логово, кишащее жизнью и ненавистью, которое требовало выделения истребительных команд, а вслед за ними огнеметчиков.
Шибан устал от этого. Легион нуждался в новом вызове, в чем-то грандиозном. Худшим временем кампании были ее последние этапы.
«Я ненавижу этот мир, — подумал он. — О Чондаксе я сочинил стихи, но об этом месте не будет написано ни строчки. Оно их не заслуживает».
Хан скоро направит их дальше. Шибан видел его в бою и поэтому знал, что скоро придет приказ. При воспоминании о том, с каким непринужденным мастерством примарх фехтовал дао, у него разгорались глаза. Повелитель был скорее не смертным воином, но воплощением силы стихий. Он также мог быть неугомонным, как и все хищники, загоняющие свою добычу.
Говорили, что Гор Луперкаль был лучшим военачальником в галактике, Ангел Сангвиний самым могучим воином, или, может быть, Русс с Фенриса, или же несчастный, измученный Ангрон, Жиллиман считался величайшим тактиком, Лев — одаренным самым богатым воображением, Альфарий — самым хитрым.
Никто не воспринимал Хана всерьез. Но ведь они не видели его.
Шибан помнил, как давным-давно, перед Вознесением, спрашивал Есугэя, зачем они учат кандидатов Благородным Увлечениям, когда их судьба была связана с войной. Теперь, много лет спустя, он понял ответ, который тогда получил.
«Убийство ничего не значит без красоты, и оно только тогда может быть красивым, когда необходимо».
Шибан улыбнулся. Воспоминание немного вывело его из апатии.
«Когда Хан убивает, то делает это красиво».
Шибан разглядел на фоне застывших шлаковых груд мерцающей магмы темную фигуру Джучи. На Фемус опустились темно-коричневые сумерки. С рокотом приближались далекие грозовые облака.
Белый Шрам затормозил, выключил двигатель и одним движением спрыгнул с гравицикла.
— Так в чем дело? — спросил он, подходя к своему заместителю.
Джучи, как и все боевые братья, не снимал шлем в этом грязном месте, поэтому Шибан не смог прочесть выражение его лица.
— Тела, — ответил Джучи.
Шибан взглянул на магму, которая поднималась вытянутыми глыбами, постепенно превращаясь в курганы, похожие на складки обугленного жира. Фемус изобиловал такими местами, созданными несметным числом стихийных бедствий, периодически сотрясавших поверхность планеты. Некоторые их них были размером с космические корабли. Шлаковые холмы, словно живые, ползли по раскалывавшейся поверхности мира, сминая все на своем пути.
У основания груды лежали три тела, одно из которых уже было частично накрыто лавой. Каждый мертвый воин был облачен в потрескавшийся угольно-черный доспех.
Шибан присел возле ближайшего трупа и провел пальцем по изгибу наруча, наблюдая, как за слоем копоти открывается полоса цвета слоновой кости.
— Какое братство? — спросил он.
— Когтя, — ответил Джучи. — Направлены сюда шесть месяцев назад.
Шибан тщательно изучил мертвого легионера Белых Шрамов. На Фемусе погибло много его братьев, и некоторые из трупов поглотила ненасытная магма. Даже в таком случае находить еще одного было неприятно.
— Геносемя?
— Еще не извлечено, — ответил Джучи. — Сангджай в пути.
Шибан наклонился поближе, стерев еще больше грязи с поврежденного доспеха. Он не ощутил запаха гниения, обычно сопровождавшего трупы, только едкий смрад давно обгоревшего керамита.
— Как они умерли?
— Клинки, — мрачно ответил Джучи. — У двоих раны на горле. У третьего на теле.
Шибан обратил внимание на глубокий разрез на шее. Он аккуратно раздвинул кромки горжета, отметив, что удар нанесен точно в сочленения. Края раны были такими же черными, как и все остальное тело, и покрылись волдырями там, где густая кровь выкипела.
Шибан глубоко вздохнул. Он задумался над тем, как одолели воинов, скольких зеленокожих они убили, прежде чем пали. То, что об их смерти не сложат сказания, было позором.
Он поднял голову и огляделся.
— Где тела ксеносов?
Вокруг раскинулась темная, как космос, и покрытая трещина земля, освещаемая призрачным мерцанием оранжевого огня.
Джучи покачал головой.
— Никаких следов. Если только они не погребены глубже.
Шибану стало не по себе. Что-то не давало покоя.
— Странно, — произнес он.
— Хан?
Шибан задумался над этим. Он счистил еще больше грязи с нагрудника легионера, обнажив чогорийские глифы, выгравированные на керамите. Его глаза скользнули по изломанным очертаниям трупа, наблюдая, вникая, обдумывая. Наконец он поднялся.
— Три мертвых сына орду, — сказал он задумчиво. — И ни одного хейна рядом с ними.
Джучи молчал. Шибан ощущал его тревогу.
«Ты тоже чувствуешь это».
— Их победили, — продолжил Шибан. — Скажи мне, Джучи, что делают хейны с захваченными телами?
Джучи кивнул, как будто его хан подтвердил то, что он тоже заметил.
— Нет увечий.
— И эти разрезы… — Шибан замолчал и посмотрел на небо. — Когда Сангджай доберется сюда?
— Сказал, что в течение часа. Он взял грузовой корабль.
— Я хочу, чтобы третьего вывезли, — сказал Шибан, — чтобы всех троих отправили на «Калджиан».
— Что ты ищешь, хан? — спросил Джучи.
Шибан ответил не сразу. Он пристально смотрел на равнину, где собиралась разразиться новая гроза.
«Этот мир болен. У него злобная душа».
— Я не знаю, Джучи, — тихо ответил он.
Торгун плавно двигался по коридорам «Звездного копья». Он едва чувствовал раны, полученные на Чондаксе. Весь Легион приводил себя в порядок, и ему нравилось это ощущение. В последнее время прежняя дезорганизация в системе планирования Белых Шрамов была частично устранена, сменившись тем, что было похоже на разумный подход к практическим вопросам. Он не знал, почему так случилось, но по флоту ходили слухи, что новым советником Хана назначен терранин. Говорили, это была высокопоставленная женщина из Администратума, достаточно терпеливая и упрямая, чтобы взять под определенный контроль хаотичное руководство Легионом.
Торгун надеялся, что слухи были правдивыми. Было бы неплохо навести здесь порядок. За долгие годы он пришел к пониманию определенных достоинств чогорийского искусства войны, но это не значило, что он легко мирился с его недостатками. Если кто-то в конце концов решил взяться за них, тем лучше.
