Константин Клюев - Т-34 — истребитель гархов
— Костя, переключитесь на вчерашнюю частоту, с голосом. — Генерал нахмурился и взял бинокль. К удивлению Канунникова, генерал искал что-то на севере, там, откуда шла группа.
Из динамика грянуло протяжное «а-а-а-а-а», сменившееся гортанными переливами. В хорал вклинился угрожающий бас и несколько раз что-то сказал нараспев.
Дорж встрепенулся, схватил бинокль и тоже уставился на север. Федор хотел было спросить, что происходит, но ветер швырнул ему в лицо горсть песка. Генерал схватил ослепленного Федора за руку и потащил вниз по склону.
— Что они говорят? — Федор скользил по песку на каблуках, влекомый железной рукой Серапионова. Впереди мчался Костя Кухарский, держа под мышкой тяжелый ящик радиостанции, а в свободной руке — бамбуковый стержень с антенной.
— Смерть за вторжение, подземный хозяин, ну и «так предначертано» напоследок! — Дорж тащил в одной руке ящик с батареями, другой — поддерживал Федора. — Остальное я не понял, но думаю, что не менее любезные вещи.
— Все, все, я сам! — Канунников уже мог видеть и высвободил руку.
Внизу, между барханами, еще было затишье, но сверху начиналась настоящая пыльная буря. Земля содрогалась так, что даже привычные ко всему монгольские кони начали нервничать и приседать.
— Арсен, что там, на севере?
— Там… Высокий, длинный бархан. Движется к нам, очень быстро. — Серапионов вскочил на коня и подобрал поводья, стараясь успокоить его и удержать на месте. — Командуй «по коням», Федор!
Кони начали беситься, и всадники с трудом держали их в повиновении. Верхом было немного проще. Из песчаного марева, раздвигая барханы, на людей надвигалась высокая гора песка. Эта гора росла, как если бы под землей ползло что-то огромное, выдавливая собой песок на поверхность.
— На юг, к котловану! — Канунников направил коня между барханами. За ним поскакали Дорж и Серапионов. Отряд ринулся вслед.
Когда Канунников обогнул ближайшую сопку, скакать вперед уже не было смысла — впереди смыкались два ползущих друг навстречу другу крыла гигантской песчаной насыпи. Еще через несколько минут всадники беспомощно крутились верхом в центре высокого песчаного кратера. Солнце висело почти над головой, а в кратере царило удушливое безветрие. В центре послышались крики: песок завибрировал, засасывая лошадей сначала по живот, затем полностью. Спешившиеся всадники тоже стали погружаться в сухую зыбучую трясину.
— Вперед! На бархан! — крикнул генерал. Костя Кухарский вцепился в Доржа, ушедшего в песок по пояс, и сумел таки выдернуть.
— Все наверх! — проорал Федор, выстрелив в воздух. Около десятка лошадей и три-четыре бойца исчезли в волнующемся песке, остальные бросились на штурм песчаного кратера. Песок уходил из-под ног, и через каждые три отчаянных шага люди сползали вниз на два. Гигантская песчаная воронка стремилась затянуть людей, расправляясь попутно с брошенными лошадьми.
Серапионов жег бока рыжего конька плетью, и скакун, обезумев от боли и страха, начал приближаться к гребню кратера. Кухарский усадил Доржа на свободную лошадь и изо всех сил хлестнул животное по крупу проводом от антенны, невесть как оказавшимся в руке. Лошадь едва не встала на дыбы, но Дорж направил ее в нужном направлении, и она поскакала по осыпающемуся склону. Константин поймал лошадь и для себя. Кухарский даже в таких обстоятельствах отметил про себя абсолютно прямую, как на параде, спину генерала, и бросился за ним. Низкорослая кобыла, потерявшая всадника, словно обрадовалась новому хозяину. Она прыгала как-то боком, упираясь после каждого прыжка всеми четырьмя копытами, и эти нелепые взбрыкивания оказались на удивление результативны — спасительный гребень приближался.
Серапионов был уже на самом верху, когда по бархану прошла дрожь, как по собаке, стряхивающей воду. У конька подкосились ноги, и его потянуло обратно, к центру воронки. Пока конек падал, Арсен Михайлович успел увидеть, как со дна воронки высунулась огромная морда слепого дракона с раздвоенным мелькающим языком. Под слоем песка бурлила вода, и дракон, судя по его ловким движениям, чувствовал себя в этой стихии вполне уверенно. Дракон выпустил сильную струю воды из пасти, и эта струя подмыла склон кратера под копытами коня Канунникова. Полковник вскинул руки к небу, будто взывая к высшей справедливости, но было поздно — поток воды, смешанной с песком, увлек Федора Исаевича в разверстую бездну. В следующий миг Серапионов оттолкнулся от падающего рыжего коня и покатился по наружному склону. За ним обрушились Дорж и молодой лейтенант Костя, оба верхом.
— Прыгайте! — взревел генерал.
Его крик был услышан. Дорж и Костя спрыгнули с коней, и сделали это как раз вовремя — лошади начали кувыркаться, набрав скорость под уклон, и легко могли искалечить седоков. И лошади, и всадники — все добрались до подножия бархана без увечий. Генерал без раздумий вскочил на кобылу Кухарского и втащил на нее Константина. Дорж оказался верхом едва ли не быстрее генерала.
— Дорж, за мной! — Серапионов хлестал кобылу что было сил. Пару километров до котлована всадники преодолели за несколько минут. Спешившись, разведчики перевели дух.
Арсен Михайлович достал из кармана платок, весь в песке. Он долго вытряхивал его и рассматривал, как будто не было занятия важнее. Офицеры стояли на ровной каменной площадке. К низу карьера спускалась занесенная песком лестница.
— Спускаемся. — Серапионов прищурился в сторону жуткого бархана. Тот как раз разомкнулся и двинулся к западу длинной песчаной гусеницей. Поезд. Блуждающая сопка. Подземный табун. Сабдык.
* * *На столе темного дуба лежала серая папка с грифом «совершенно секретно». Эту папку генерал Серапионов всегда просматривал первой. В этой папке содержались сведения обо всех странных происшествиях, обо всех необъяснимых событиях на фронте, в тылу, у союзников, у врага. Возник ли на рассвете в спальне безутешной вдовы, искавшей забвения в объятиях интенданта, призрак убитого на фронте мужа-майора, исчез ли состав с продовольствием на перегоне длиною в два километра, обнаружен ли богатырь, переворачивающий пушку за лафет, — свежая информация такого рода прежде всего поступала в аналитический отдел, сортировалась и отправлялась на стол Седого.
Арсен Михайлович спать не ложился. Совещание у Сталина вымотало его до предела. По делу — несколько слов, пять минут, не более. Все остальное время, до самого рассвета — тупое и бессмысленное застолье, экзистенциальное счастье гусеницы на капустном листе.
Арсен заварил зеленые жемчужины в бронзовом чайнике, протянул руку к папке, но передумал. Сначала — чай. После третьей чашечки — папка.
Третьего августа одна тысяча девятьсот сорок третьего года. Три листочка. Генерал пробежал первый листок глазами.
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
«Весьма срочно!
Тов. Шишканову
2 августа 1943 года танк Т-34 с разыскиваемыми немецкими диверсантами, имеющими форменные армейские удостоверения личности капитана Ковалева А. С, сержанта Эмсиса М.В., сержанта Суворина И.А. и майора вермахта Неринга B.C., в 3 часа 10 минут прорвался в нейтральную полосу у деревни Короча с человеком на броне. Танк с буквами ВД и цифрой 100 на башне видели разведчики, возвращавшиеся с задания из тыла противника, при проходе в минном поле. В 3 часа 15 минут танк проследовал в обратном направлении.
В 4 часа 40 минут танк был замечен близ села Большое Яблоново у тылового склада боеприпасов и ГСМ, расположенного в Яблоновой мужской пустыни в двенадцати километрах от Корочи.
Сообщаю, что оперативный состав и маневренная группа, посланная для прочесывания и обыска развалин монастыря, ничего не обнаружила.
Подробное сообщение о захвате и угоне танка будет вам направлено в порядке, установленном для донесений о чрезвычайном происшествии, незамедлительно.
Прошу выслать агужебно-розыскных собак с проводниками и специальную поисково-истребительную группу НКВД фронта для розыска преступников.
Обо всех новых результатах по делу донесу незамедлительно.
Bp.и.о. начальника отдела СМЕРШ
Н-ского танкового корпуса в связи с геройской смертью
майора Обузова СВ. от шальной пули в спину
лейтенант Радзивиллов Н.Е.».
Второй листок был копией служебки, объявлявшей в розыск мятежный экипаж, провалившийся сквозь землю вместе со своим танком.
Третий листок составили аналитики. Особое внимание обращалось на то, что танк с бортовым номером 100 был разбит под Прохоровкой прямым попаданием снаряда и восстановлению не подлежал. Имена экипажей разбитого танка и танка-призрака совпадали. Вместе с танком-призраком исчез и уцелевший под Прохоровкой стрелок-радист Чаликов, переведенный в разведку после гибели экипажа.
