Константин Клюев - Т-34 — истребитель гархов
Каррагону было тревожно. Милосердный сон пришел только на рассвете, причем к одному лишь человеческому существу, внутри которого билось сердце гарха. Драконы высшей касты отличаются от низших не только цветом щитков или мощью когтей. Низшие гархи — простые бойцы. Мясо и клыки. У них нет дополнительного сердца, и они смертны в такой же степени, как и убогие люди. Дополнительное сердце гарха высшей касты — это не вполне сердце в человеческом понимании. В теле человека это всего-навсего маленький шарик, охватывающий подвздошную артерию перед ее разделением на наружную и внутреннюю. Даже если сердце в груди будет прострелено навылет, шарик даст телу столько крови, сколько нужно для выживания. Его возможности почти безграничны. Конечно, если тело будет разорвано на куски, сожжено или заморожено, конец неминуем. Отдельно от тела сердце дракона может жить только в жестких лучах, подобных излучению родной планеты.
Человек видел во сне, что его ведут на расстрел бородатые оборванные мужики. Корявые бревна какого-то сарая в свежих отщепах и дырках от пуль. «Прощай, благородие». Огонь разорвал грудь и вспыхнул в глазах салютом, медленно тонущим в багровом мраке. Когда человек открыл глаза, его тянула зубами за запястье огромная свинья. Больно не было — нервные окончания дремали. Сердце дракона перевело все тело на пониженный режим. «Они скармливают убитых свиньям, — подумал человек. — Да все они — свиньи!» Человек сел, рывком вытащив руку из алчной пасти. Свинья испуганно хрюкнула и занялась телом лежащего рядом ротмистра. Человек встал и замахнулся рукой. Свинья отбежала в темный угол двора и затаилась, угрюмо поблескивая глазками. Если животное попробовало человечины, ему нет пути назад. Людоедство — это навсегда. Человек поискал глазами и увидел колоду с топором. Он выдернул топор из сырого обрубка и пошел на свинью. Та присела на зад, угрожающе оскалив редкие желтые зубы, и заводила рылом. Оставив топор в голове дергающейся свиньи, человек подошел к воротам. Улица была пуста. Дорога упиралась в лес в тридцати шагах оттуда. Прощайте, ротмистр. Человек приложил руку к груди. Раны затянулись. Сердце гарха делало свое дело — сил было предостаточно. Разорванные и обожженные пулями сосуды срастались, не кровоточа: давление внутри было чуть больше атмосферного. В лес, в лес! Туда, подальше от этих звероподобных бородатых дикарей. Мягкая мурава под ногами мелко задрожала. Всадники. Много. Сначала дрожь земли, потом — стук копыт. В траву падать поздно. Поздно. Опять будут убивать. Надоело. Свиньи.
Каррагон открыл глаза. В юрту пробивался рассвет. Человек проснулся, еще не вполне осознавая границу между сном и явью, затем пришел в себя и подмигнул Каррагону. Они вновь были единым целым.
* * *Дорж ощущал едва заметные подземные толчки с ночи. Ему случалось попадать в землетрясения, и они начинались именно так. А потом должна быть такая дрожь земли, словно табун огромных коней разогнался до умопомрачительной скорости. Подземный табун. Сабдык.
— Что такое хозяин долины? — пробормотал Дорж, рассматривая свое лицо в походное зеркальце. Брился Дорж редко, но это было как раз то самое утро. Дорж со вздохом извлек бритвенный прибор из походного вещмешка.
— Хозяин долины. Саб-дык. — Дорж нанес на лицо пену и начал осторожно снимать ее бритвой.
— А можно перевести слово «сабдык» как «хранитель»? — спросил Канунников из-за плеча переводчика.
— Хранитель? В каком смысле?
— В смысле «страж», — пояснил Федор. Он закончил завтрак и смотрел, как монголы и солдаты собирают юрты.
— Пожалуй, так тоже будет правильно.
Сопки кончились. Начались сплошные пески. В Гоби мало таких мест — почти нет. Проводники переглядывались, затем предложили генералу обойти пески стороной. Получив отказ, они с недоумением пожали плечами и вернулись на свои места.
Отряд шел вперед с приличной скоростью, не встречая никакого сопротивления. Канунников даже начал сомневаться, не ошиблись ли они с Арсеном в расчетах, не подвела ли его память о собственной экспедиции? Уж больно гладкой была дорога. В половине одиннадцатого солнце уже жалило немилосердно. Песок прогрелся, и нужно было искать спасительную тень. Генерал тронул своего рыжего конька каблуками, подъехал к Федору и перегнулся, тихо говоря ему что-то на ухо.
— Привал! — скомандовал Канунников. — Подполковника Доржа и лейтенанта Кухарского — ко мне!
Через несколько минут все четверо, обливаясь потом, поднимались на песчаный бархан, таща с собой радиостанцию. Днем подъем давался куда труднее и казался гораздо дольше. Кухарский подключал станцию, Дорж сноровисто помогал ему. Арсен и Федор глядели с сопки вдаль. В двух километрах темнел квадратный карьер. Одновременно подняв бинокли, офицеры вглядывались в объект.
— Что скажете, Арсен Михайлович?
— Это он, — отозвался Седой.
По южному склону карьера спускалась засыпанная песком каменная лестница. Стена была правильной, отвесной. Восточная стена была более шероховата, но пересекалась с южной под прямым углом.
— Похоже на фундамент огромного дома. Стены срезали, пол сорвали — и пожалуйте, вот вам переход. — Федор улыбался, как мальчишка, получивший первый велосипед. — Странно. Песок вокруг, море песка. И квадратный каменный карьер. Символы песка, моря — вот они! Море из песка — вот что означают иероглифы. А страж — так, для острастки. Значит, нашли мы, нашли, Арсен Михайлович! Сам Маннергейм отступился!
Арсен мягко положил ладонь на плечо Канунникова. Федор, смущаясь своей мальчишеской радости, окликнул Кухарского:
— Товарищ лейтенант, все готово?
Кухарский с Доржем давно закончили сборку станции, поставили антенну и смотрели, раскрыв рты, в сторону каменного квадратного колодца, зиявшего среди пустыни. Дорж подтолкнул Костю локтем, и тот, очнувшись, доложил о готовности.
— Включайте, лейтенант!
Офицеры царской армии умели командовать. Не надрываясь, как командиры из рабоче-крестьян, без петушиных повадок, но властно и неотвратимо диктуя свою волю. Кухарский с удовольствием выполнил приказ, стараясь про себя повторить и запомнить чудесную интонацию полковника. Когда генерал Серапионов отдавал приказы, у Константина возникало чувство гордости и сопричастности к великим свершениям.
— Костя, сделайте громче, чтобы не плавить голову в наушниках, и без того как в печи. — Серапионов достал платок и аккуратно вытер лицо и шею. — Федор Исаевич, с какой частоты начнем? Давай послушаем базу у озера?
— Товарищ лейтенант, вызывайте озеро. — Канунников смотрел на переход через плечо. Теперь бы не подвели шифровальщики. Если они правильно все поняли, то уже сегодня…
Истошный крик радиста из маленького динамика сильно удивил Федора и вывел из мечтательного состояния. Он даже не сразу понял, что это был крик — аппаратура от перегрузки выдавала булькающий хрип. Костя уменьшил звук и переключился на передачу:
— Вас слышно! Говорите тише! Вода, Вода, я — Вершина. Вода! Прием!
— Какая вода?! — взвыл динамик. — Ушла вода! Вся! Ночью! А потом сопка ушла на юг!
— Костя, дайте микрофон! — вмешался Серапионов. — Сынок! Майора Сенцова к микрофону! Прием!
Серапионов рукой отстранил Костю от радиостанции и занял его место.
— Майор Сенцов слушает! Прием! — Голос майора казался спокойным.
Генерал щелкнул селектором.
— Говорит Вершина, доложите обстановку.
— Вершина, я — Вода. Сегодня вода ушла из озера. Рыба билась в грязи, собирали руками. А что делать? Караульные утренней смены доложили, что перед рассветом дрожала земля. В сумерках они увидели, как выросла огромная сопка и ушла в южном направлении. Прием.
— Вода, я — Вершина. Когда опустело озеро? Прием.
— В четвертом часу. Часовые пошли к озеру, привлеченные шлепками рыб по илу. Тогда же они видели сопку. Вода уже начала заполнять озеро. Прибывает медленно. Прием.
— Вода, успокойте личный состав. Все в порядке, здесь такое бывает. Что касается сопки — на рассвете был туман и ветер, привидеться могло все что угодно. Нас тоже потряхивало. Наверное, было небольшое землетрясение, вот вода и ушла. Конец связи.
Генерал вернул микрофон Косте.
— Н-да. — Арсен Михайлович несколько раз приподнялся на цыпочки, затем резко опускаясь на пятки. — Что-то мне все это не нравится.
Вершины песчаных барханов начали пылить — потянуло ветерком. Ветер становился сильнее с каждым порывом.
— Костя, переключитесь на вчерашнюю частоту, с голосом. — Генерал нахмурился и взял бинокль. К удивлению Канунникова, генерал искал что-то на севере, там, откуда шла группа.
Из динамика грянуло протяжное «а-а-а-а-а», сменившееся гортанными переливами. В хорал вклинился угрожающий бас и несколько раз что-то сказал нараспев.
