Вячеслав Шалыгин - Провокатор
А уж как хорошо стало через два часа, после второго, более осмысленного погружения в вино страсти, не вышептать. Кайфа не испортила ни новая манера Вики кусаться на пике наслаждения, ни зверский аппетит, проснувшийся сразу после того, как наступила разрядка.
– Холостяцкий быт – враг желудка, – заявила Вика, обследуя холодильник. – А кроме консервов у тебя что–нибудь имеется?
– Там, внизу, фрукты, – потирая синяки от укусов, Грин сполз с кровати, но приползти на выручку Вике не успел.
Она сориентировалась сама и достала все, что посчитала нужным: фрукты, пару продрогших бутербродов с ветчиной, бутылку «Белой лошади» и непременный «Нарзан».
– Подсел на виски? – Она с непостижимой для мужчин ловкостью превратила журнальный столик в обеденный. – Стаканы где?
– А там же. – Фил кивком указал на холодильник. – В морозилке.
– Почему там? – удивилась Вика.
– Сразу со льдом.
– А больше нечего в морозилку положить?
– Паек консервами выдают, а на свежее мясо или рыбу не хватает. С наличкой в последнее время совсем туго стало. Змеевики всем штампы на руки поставили: паспорт и кредитка в одном флаконе. А заодно и черная метка. Вошел в супермаркет, бери что хочешь, на выходе с твоего счета спишут, и все дела. Даже притормаживать не надо. Идешь мимо кассы, как шел, электроника на расстоянии все считывает. Да там и касс теперь нет. Зачем? Одна беда – кто в розыске, сразу сгорает.
– Ты тоже в розыске? – удивилась Вика. – Я думала, ты в штабе сидишь, в боевых операциях не участвуешь.
– Так и есть, но хакеры две недели назад новые черные списки скачали. Там все подряд.
– Утечка?
– Наверняка. Особый отдел до сих пор на ушах стоит. Начальника разжаловали, нового поставили. Вроде бы новых утечек пока нет, но лично мне от этого не легче. Уже две недели в карантине отсиживаюсь. Наверх всего три раза поднимался, гулял от силы по часу и только в пределах лесопарка.
– Строго. – Вика уверенно открутила желтую крышечку и разлила виски по стаканам. На взгляд Фила, налила многовато, но сейчас, пожалуй, можно было и поддать. На радостях.
– Я ведь теперь, как тот золотник: мал, да дорог. Не поверишь, даже личную охрану со мной наверх отряжали. Чувствовал себя, как последний идиот.
– Надо же. – Вика иронично взглянула на Грина. – Погоди–ка, дай угадаю! «Пилигрим», да? Это твой аппарат?
– Не совсем мой… – Фил выдержал короткую паузу. – Вернее, не только мой. Целая команда работала. Но идея моя, и основные детали я разработал. А что, уже видела?
– Видела. – Вика отсалютовала бокалом. – И даже испытывала. Работает. Пока мощности маловато, но работает. Молодец, Фил. За тебя!
– Нет, за тебя. – Грин немного взболтал напиток, чтобы подтаял лед, и сделал первый глоток.
Холодное виски отметилось во рту характерным привкусом, а дальше пошло, как магнитоплан: быстро, легко и не задевая ничего лишнего, прямиком по назначению, в желудок, а уже там согрелось само и согрело принимающего. Грин выдержал паузу, наслаждаясь ощущениями, и снова взболтал напиток. Даже довольно простое виски он предпочитал пить неспешно и, как пишут на этикетках, «ответственно».
Вика же, к удивлению Фила, замахнула полстакана по–солдатски, залпом, и даже не поморщилась. Уловив чуть растерянный взгляд Грина, она усмехнулась.
– Не обращай внимания. В тренировочном лагере спирт пили. Грелись. Ты курить не бросил?
– Пытался. – Фил подтянул оставленные на полу посреди комнаты штаны и вынул из накладного кармана пачку компактного «Кента».
– Это что за булавки? – Вика покачала головой. – Нормальных нет?
Грин развел руками. Вика пожала плечами и вытянула из пачки сигарету. Грин смотрел на нее во все глаза.
Смотрел и не узнавал.
Внешне Вика изменилась не очень. Чуть повзрослела, ее стройная фигурка стала более спортивной, Филу все это нравилось. Но вот что произошло за год у нее в душе и в мозгу, Грин пока не понимал. Явно что–то произошло. Только что?
– Тяжело было?
– Терпимо. – Вика сделала три затяжки подряд и скептически взглянула на сигарету. – Я ведь знала, на что иду. Инструктора поначалу гоняли нас, как саврасок, но после полугода все устаканилось. А ближе к выпуску мы с ними вообще друзьями стали, жалко было расставаться. Только ты ничего не подумай!
– И не собирался. – У Грина внутри стало как–то нехорошо. Зачем оправдываться, если не виноват? Обычно, если совесть чиста, и мысли такой не возникает. – А сюда… в отпуск или распределилась?
– Распределилась. – Вика прижалась к плечу Грина. – Кандидатом в группу Воронцова, знаешь его?
– Видел пару раз в тире. Лось такой, что держись, но без заскоков вроде бы, простой, приветливый. В общем, знаком шапочно, но наслышан. Его группа одна из лучших. Поздравляю.
– Инструктор тоже так сказал. Еще и удивился, как это я ухитрилась к Ворону на драфт попасть. А я сразу условие поставила, после учебки – назад. Работала, как черт, все экзамены на пятерки сдала. С одной стороны, можно было не напрягаться, все равно весь выпуск в Москву отправили, но с другой, потому и попала к Воронцову. За особые заслуги. Кстати, в лагере поговаривали, большая операция готовится. Знаешь что–нибудь?
– Не больше тебя, – честным голосом соврал Грин. – У нас об этом тоже поговаривают, но пока никто ничего конкретного не знает. А после того как случилась утечка, сама понимаешь, всем приказано вообще онеметь.
– Понятно. – Вика потерлась носиком о плечо Грина. Совсем, как раньше. – Что мы все о грустном? Расскажи, как ты без меня жил? Что питался, как попало, я вижу, похудел даже. А чем занимался, кроме работы? Кого приводил? Надеюсь, не коров из комендантской роты?
– Лошадей, – Грин постучал ногтем по горлышку бутылки, – и только. У Димона теперь подпольный склад. Там специально для меня целый контейнер вискаря зарезервирован.
– Красиво жить не запретишь.
– Теперь это не такая уж красивая жизнь. – Грин сделал свой второй глоток. – Выживание. Все с ног на голову перевернулось. Виски – за копейки можно купить, а свежий хлеб дороже парного мяса. Которое ого–го сколько стоит! Народ пашет по пятнадцать часов в сутки, шесть дней в неделю, бешеные деньги получает, любой работяга «мерс» может купить без всякого кредита, всего с трех зарплат. Только не покупает, поскольку не до машин ему. Поесть бы нормально. Да и когда ему на том «мерсе» кататься? В будни он пашет, а в воскресенье или за продуктами в очередях стоит, или отсыпается. Или вот этим голову себе морочит.
Грин снова постучал по горлышку бутылки.
– Выживание. – Вика нахмурилась и стукнула кулачком по столу. – Верное слово ты подобрал. Но ничего, придет час, когда чужаки ответят за все свои злодеяния! Сопротивление поднимет народ с колен и поведет его в контрнаступление, которое обязательно закончится нашей победой и освобождением от ига захватчиков! Мы нанесем сокрушительный удар в самый центр этого змеиного клубка и…
У Грина в голове будто бы сработал предохранитель. Пламенная речь Вики вдруг превратилась в обычный шум, вроде шипения не подключенного к антенне телевизора. Так с Филом происходило часто, если рядом кто–то заводил пьяные беседы «за жизнь» или начинал нести агитационную чушь. Пока собеседник размазывал по столу пьяные сопли или же сыпал лозунгами, Грин кивал, иногда поддакивал, но думал о своем.
Так и сейчас. Пока Вика толкала пламенную речь, Грин представил себе шум моря и мысленно вернулся к теме, которую обдумывал полчаса назад. К теме произошедших с Викой изменений. Что же в ней все–таки изменилось?
Да вот это и изменилось! До Грина, наконец, дошло. В далекой Сибири Вика не просто проходила курс молодого диверсанта, заодно она проходила курс патриотической промывки мозгов. Расскажи кто–нибудь, что Вика попала на крючок пропаганды, Филипп не поверил бы ни за что. Но себе он привык верить безоговорочно. А иначе как жить? И вот сейчас он видел и верил, что Вика говорит искренне.
«Говорит… хм. Бредит! Слушать тошно! А куда деваться?»
Грин незаметно для самого себя загрустил. Получалось, что рядом с ним сейчас сидела совсем другая Вика. Малознакомая и малопонятная. Практически чужая. То есть отношения с ней предстояло налаживать заново.
Филипп старался быть честным перед собой, старался смотреть на ситуацию объективно, однако взгляд «как бы со стороны» лишь подтвердил опасения. Сам Грин за прошедший год изменился мало, просто стал серьезнее, а вот Вика стала совсем другой. Она определенно подцепила нечто вроде извращенной звездной болезни от крутизны и промытых мозгов после годичного курса патриотической пропаганды в учебке.
Хорошо хотя бы, что все это не мешало ей оставаться женщиной. Грину даже понравилось, как Вика ураганит в постели. Жаль только, что после секса она теперь не томно курила, как это было раньше, а говорила о политике и агитировала за патриотизм. Филиппа от этого буквально коробило.
