Борис Долинго - Странник поневоле
Квартиру терять? Да, квартира, конечно, хорошая, и если он не вернётся, то, скорее всего, её потеряет. Месяц, два, три его не будет, соседи заявят в домоуправление, его начнут искать, объявят без вести пропавшим, а поскольку в квартире никто, кроме него не прописан на данный момент, государство заберёт свою собственность и распределит её между нуждающимися, так сказать. С учётом того, что квартира эта была в приличном полнометражном доме в центре города, можно представить, как возрадуются работники исполкома, сидящие на распределении жилплощади.
Богдан непроизвольно сплюнул через парапет и тут же, спохватившись, посмотрел вниз – вдруг на кого попадёт. Но внизу, как и вокруг, было тихо и пустынно, там виднелись просто перекрытия нижних построек этого колоссального сооружения, и почему-то Богдану только сейчас пришло на ум сравнение с дворцом.
Тут ждала неизвестность, но явно ждал и целый мир, с которым предстояло познакомиться. Хотя, конечно, если хозяева такие же жёсткие люди как Ингвар Янович, то встреча может быть малоприятной.
«Интересно, – подумал Богдан, – почему до сих пор никто не появился? Неужели тут нет какой-то сигнализации, сообщающей, что сработала система переноса? Может быть, за мной уже наблюдают?»
Он повторно внимательно осмотрел площадку, но ничего подозрительного не заметил. Тем временем стало ещё темнее. Стоять и рассуждать можно сколько угодно, но нужно думать, как выбираться из этого ласточкиного гнезда: для ночлега хотелось подыскать более уютное место.
Богдан снова взглянул на лежавший на полу круг. Интересно, подумал он, как половинки разделяются, если ты, например, передумал отправиться куда-то?
Вдруг почти одновременно с его мысленным вопросом раздался тонкий камертонный звук, и половинки оттолкнулись одна от другой примерно на те же три сантиметра. Прикинув время, которое прошло с момента, как он составил круг, Богдан решил, что ещё немного и его случайного перемещения могло не произойти: когда он встал на круг у себя в квартире, оставалось, похоже, совсем немного времени, чтобы сработал сброс, и переход отключился.
В этом случае дальнейшие события развивались бы, конечно, совершенно иначе. Богдан занялся бы Ингваром Яновичем и, если бы и наступил на половинку круга, перенос бы уже не сработал.
А если бы даже Ингвар Янович и рассказал, для чего служит круг, Богдан не был уверен, что у него хватило бы решимости сознательно встать на круг, если бы он понимал, что это путь неизвестно куда. Да и вряд ли он поверил бы своему недругу настолько, чтобы испытывать на себе неизвестную штучку.
Богдан лёг на парапет, который имел в ширину почти метр, и постарался рассмотреть основание площадки. Нечего было думать, чтобы спуститься этим путём: снаружи отсутствовал даже намек на подобие лестницы, а сама площадка покоилась на колонне, которая уходила вниз метров на тридцать и вдобавок была существенно уже.
Неужели отсюда нет другого выхода, кроме как через двери в другие миры? Богдан чувствовал, что какой-то выход (или вход?) должен всё-таки быть. Он начал подозревать, что блестящий круг в центре площадки, возможно, как-то связан с перемещениями по башне.
Экспериментировать, если он не собирается торчать тут вечно, всё равно придётся, но прежде всего Богдан тщательно осмотрел свои карманы, чтобы чётко понимать, чем он располагает на данный момент.
Богдан был одет в джинсовый костюм «Lee», купленный на толкучке за 350 советских рублей. У него, помимо странного пистолета, оказались деньги Ингвара Яновича, пять обойм к этому оружию и фонарик, которые Богдан в самом начале машинально распихал в карманы. Кроме того, там нашлась коробка спичек, горсть монет и ещё его собственные двадцать рублей бумажками, носовой платок, ключи от квартиры и почтового ящика, две непонятно откуда взявшиеся канцелярские скрепки, сувенирная шариковая ручка, сделанная в форме сигареты, маленький блокнотик и начатая пачечка отечественной жевательной резинки. Во внутреннем кармане куртки лежали его советский паспорт и водительские права.
В общем, небогатая экипировка для начала экспедиции в неизвестный мир. Правда, имелся пистолет, действие которого Богдан решил проверить прямо сейчас. Однако стрелять в материал площадки или парапета ему не хотелось, и Богдан придумал следующее. Изогнув металлическую скрепку, он пристроил на краю парапета трехкопеечную монету так, чтобы та стояла на ребре. Поставив переключатель режимов пистолета в максимальное, как он считал, положение, Богдан для начала направил его в темнеющее небо и нажал спусковую кнопку.
Ствол оружия бесшумно выплюнул белый в сумерках луч толщиной не более стержня шариковой ручки. Нажав ещё пару раз, Богдан понял, что можно получать и луч непрерывного действия. Присев так, чтобы ствол был на уровне монетки, он нажал на кнопку и коснулся лучом верхнего её края.
Брызнули искры, Богдан вздрогнул и непроизвольно отпустил кнопку. Монетка упала со своих подпорок.
Богдан осторожно потрогал ее пальцем – монетка, а точнее, то, что от неё осталось, была очень горячая. Верхний сегмент был срезан как ножом и, видимо, просто испарился.
Непроизвольно, будучи, некоторым образом, учёным по своей работе и по образованию, Богдан задумался над принципом действия этого оружия. Он ещё пару раз выстрелил в небо и принюхался. Озоном не пахло, значит, луч не ионизировал воздух, во всяком случае – сильно. Пистолет явно не мог быть широко известным лазером более совершенной конструкции, чем могли себе сейчас представить на Земле.
Во-первых, у лазера вряд ли мог быть настолько яркий луч, даже в воздухе, а во-вторых, если считать, что это всё-таки миниатюрный лазер огромной мощности, то поскольку свет не что иное, как банальное электромагнитное излучение, энергия слишком мощного светового луча просто ушла бы в электрический пробой воздуха сразу же при выходе из ствола пистолета. Ну вроде как в случае с молнией. Значит, на конце этого ствола образовалась бы плазма, много плазмы. Так ведь и себя можно было бы кокнуть.
А тут ничего подобного не было, даже озона в заметных количествах не было. Кроме того, при определённой мощности Ингвар Янович не ожог ему устроил, а удар по руке, как дубинкой. Это, конечно, лучемёт, но тут явно что-то иное, иные лучи, какой-то неизвестный земной науке принцип – и Богдан с уважением похлопал рукой по стволу пистолета.
Свет желтого неба тем временем почти угас, и спустились густые сумерки. Богдан ещё раз прошёлся вдоль парапета, оглядывая окрестности. Вокруг было темно, не было видно ни одного огонька.
Но вдруг огни начали зажигаться. Они вспыхивали тут, то там разные по интенсивности, просвечивая сквозь листву деревьев, отражаясь в воде прудов и каналов, высвечивая разнообразные конструкции, бежали змейками вдаль.
С той высоты, на которой находился Богдан, было видно, что освещённые участки тянутся на большие расстояния, но, повернувшись кругом, он понял, что освещенной является только определенная площадь, на глаз образующая окружность с центром примерно в том месте, где располагалась ступенчатая пирамида, на вершине которой он сейчас и стоял.
На самой площадке тоже сделалось довольно светло: начал светиться материал пола и парапета. Свет был мягкий, какой-то зеленовато-желтый, цвета полузрелого лимона, но достаточно яркий, чтобы можно было читать газету, например.
Двигаясь вдоль парапета и любуясь фантастическим зрелищем, открывавшимся с высоты, Богдан вдруг споткнулся. Это был незакрепленный полукруг, доставивший его в этот мир. Богдан взял полукруг и, чтобы тот не лежал на дороге, положил в промежуток между неподвижной частью и краем парапета срезанной стороной вплотную к самой стенке.
Он не успел ещё отнять руки от полукруга, как раздался мелодичный короткий звук, будто кто-то вновь несильно ударил по камертону, часть парапета раскрылась, и полукруг уехал в образовавшийся проём. Богдан чертыхнулся.
Внимательно осмотрев стенку рядом с тем местом, где исчез полукруг, Богдан обнаружил малозаметные на первый взгляд полосы, идущие несколько выше проема, в котором исчез полукруг.
Богдан приложил палец к полосе, находившейся там, где спрятался «его» полукруг. Ничего не произошло. Тогда он потрогал полосу в разных местах и тоже ничего не добился. Он подумал и провел пальцем по полоске, которая на ощупь была более гладкой, чем материал стены. Вновь прозвучал камертонный звук, но несколько иной тональности, в стене открылся проём, и уже старый знакомый вновь лежал перед ним.
Богдан вскочил и осмотрел участки стенки парапета у других полукругов. Везде напротив неподвижных полукругов располагались такие же полосы. Когда у ближайшего полукруга справа Богдан провёл пальцем по соответствующей полоске, из стены выдвинулся подвижный дублёр.
Богдан не стал составлять эти два полукруга, но, прикинув полное изображение в центре, он видел, что там изображен куб с узором линий и какими-то надписями.
