Вадим Денисов - Генетический взрыв
Рация опять противно зашипела, и я не стал дожидаться приглашения. Подъехав слева, я уверенно завел джип в огромный двор-колодец, сразу стараясь выбрать на парковке место подальше от центра, но поближе к административному входу.
Во дворе к вечеру скопилось шесть машин общины, почти все они вернулись в стойло после дневных дел: два китайских бортовых грузовичка, один с серым тентом, блестящий лаком сотый «Крузак» старосты, черный, конечно же, две ухоженные белые «Нивы» – другие цвета по обе стороны Кавказских гор нивоводы не любят. И оперативная разъездная «Импреза» серого цвета.
В кузове ближнего ко мне грузовика на замысловатой поворотной турели грозно смотрел в вечернее небо станковый пулемет «максима» – гордость общины. Вообще-то у Доценко два таких раритета. И парочка ПТРД, противотанковых однозарядных ружей системы Дегтярева образца 1941 г. Я крепко удивился, узнав о подобном вооружении. Где такое взять, неужто они по музеям шарились, а потом восстанавливали? Оказалось, что это боевые трофеи, полученные после зажмуривания дурной бандитской группы, пробравшейся в регион через перевалы и слишком нагло передвигавшейся по дорогам.
Второй пулемет стоит на классическом колесном лафете, где он находится сейчас, не знаю. Может, на крыше главного комплекса?
Обогнув автомобили справа, я протиснулся между стеной возле прохода к ресепшен и стекляшками-магазинчикам с сувениркой.
Сбоку от входа на большой жаровне стоит огромный казан. Долговязый парень в тюбетейке и фартуке – скорее всего, узбек, – умудряясь фальшивить простейшую пентатонику мелодии, раскладывал в рядок тарелок большие порции плова. Половником на длинной ручке. Как легко он держит этот снаряд! Ароматный запах моего любимого среднеазиатского блюда, от которого сразу свело скулы, вместе с дымом струился по стене здания, уносясь ввысь.
Черт, жрать охота! У меня есть аварийные шоколадные батончики для борьбы с гипогликемией, но разве же это еда?
…Александр Доценко, личность в этих местах знаменитая, заняв огромным телом полпроема, уже встречал меня в дверях, давно утративших функцию автоматического открывания.
– А-а! Вернулся, блудный командир, твою в полосочку! Вижу, цел!
Теперь осторожно! Это один из немногих людей, здороваясь с которыми мне приходится напрягать кисть. Иначе может сломать в порыве благодушия. Невысокий, но очень широкий амбал способен повредить своими ручищами и позвоночник. Сашка вообще весь оплетен могучими мышцами, которые давешнему качку-биониклу и присниться не могли. Я похлопал его по каменной спине, взамен получив пару увесистых шлепков промеж лопаток.
– Ну как там дела, в Крыму многострадальном? – просипел он в нос и тут же отвернулся, чтобы снайперски высморкаться в большую блестящую урну. – Извини, что-то простыл.
– Конечно, в такой-то одежке, – заметил я.
Не по нынешней погоде одет староста. На ногах сандалии и широкие черного цвета грубые рабочие штаны со множеством карманов, мощный торс закрывает камуфляжная футболка с обрезанными рукавами, проемов едва хватает по ширине. А ведь прохладно вокруг, даже холодно.
На поясе у старосты висит кожаный офицерский ремень и открытая кобура с «глоком», рядом чехол с рацией. И огромный тесак непонятного генезиса слева.
– Да ладно, не заледенею… Так что?
– Да как везде. Севера – мошка – крытка – лютые лица, – привычно брякнул я.
– Все шуточки твои уголовные? А если серьезно?
– Серьезно? Где жесть, где шифер. Нормально съездили, закрепили. И многострадальности не заметил, треплет, как всех.
– А Егорка где?
– Санин там остался. Пока. Был в Севастополе, сейчас, наверное, уже в Феодосии. Потом в Керчь.
Староста понимающе кивнул.
– Значится, крымчане нам помогут? Договорились? Ты расскажи подробней-то!
– Договорились, – успокоил его я. – Слушай, давай, потом расскажу, хорошо? Мне бы в пузо чего закинуть, да от горячего не откажусь.
– Ага! – обрадовался Саша. – Цел мост, так выходит?
– Мост цел. Ни одного повреждения, сами удивились.
Стартовали мы на машине. Но уже в центре Сочи нас сбили с толку, два независимых источника поведали, что, по слухам, переправа разрушена. Слухи есть слухи, вознамерились собирать дополнительные сведения. А потом я решил не рисковать. Мы так и не добыли точных сведений. Не зная реальной обстановки на магистрали и на мостах, соединяющих полуостров с материком, я не стал продолжать путь на авто и выбрал легкий катер, который нашли у хорошего человека в Якорной Щели. Гош с этим отшельником давно был знаком, он и посоветовал. Прикинули – вариант годный. Океанская «Харизма» находилась на плановом переоборудовании, а тут еще и «Тунгус» встал на внезапный ремонт, что-то с двигателем, Василий Семенович Будко весь в мыле.
Морем так морем, рванули. И больше я плавать не хочу.
– Ксюша, девочки! – громко рявкнул Доценко через плечо. – Кофейку там мужчинам сообразите покрепче! И горяченького на двоих!
Я задрал голову. Над гигантским колодцем плыли низкие серые облака, обычные для этого времени года, мрачные, недобрые.
– Опять польет, надоело. В помещение! – скомандовал староста.
Мы быстро прошли внутрь здания. Внутри – тишина и покой, полный порядок. Слева от длинной стойки регистрации выстроились навсегда, пожалуй, отключенные холодильники маленького бара с бильярдной комнатой по соседству. На полках яркими этикетками красуется мертвая, а поэтому вечная газировка известных фирм, ей, в отличие от соков, ничего не сделалось. Из еды только фисташки в крошечных шуршащих пачках и чипсы в круглых картонных упаковках.
Здесь, прямо в фойе, а не в кабинетах бывших управленцев, и находится офис старосты. Ближе к народу, с контролем обстановки.
– Сполоснуться бы, – неуверенно произнес я. – Или долгая тема?
– Не вопрос, если только не баню требуешь, горячая вода всегда есть, полотенец, сам понимаешь, навалом, – обнадежил Александр. – А вот с банькой придется подождать, пока протопится.
– Обойдусь. Так. Руки помою, потом пожрать, дальше по плану. Тебя слушать буду, расскажешь, что у вас приключилось, пока меня не было.
– Добро. Кое-что приключилось, это да. Как же без приключений… Ну и садись тогда в кресло.
Через десять минут строгая женщина в деловом костюме принесла дымящийся кофе. Ох ты ж! Ксения Павловна, личный помощник и особо доверенное лицо! Ксюша, в трансляции старосты. Сама она, правда, разрешает так фамильярничать исключительно шефу, всем же остальным взгляд тигрицы не сулит ничего хорошего. Но в этот раз она меня озадачила, улыбнувшись непривычно приветливо и открыто, да еще и спросила низким грудным голосом:
– Как добрались, Игорь Викторович?
– Вашими молитвами, – чуть напряженно ответил я.
– Горячее принесут, – кивнула женщина, уже удаляясь.
Старательно загоняя внутрь обильно выделяющийся желудочный сок, я натурально обалдел, когда какая-то девчонка быстренько прикатила сервировочный столик с двумя графинами, стаканами и тарелкой фруктовой нарезки.
– Горячее! – сообщила она и тоже испарилась.
– Саня, ты что?! – взмолился я. – Жрать давай! И вообще мне пить не хочется.
– Дык! Всего по одной намахнем, для разгона и чтобы зябь с тела снять! Наливочка знатная, двух видов, на абрикосах да на ягоде. Это тебе не вискарь пошлый, сделано с душой, отвечаю. А потом жрать, кто же спорит…
– Не… Давай плов!
– Пошли, наберем.
Восточный человек по-прежнему напевал себе под нос и все так же размеренно помешивал плов в чугуняке, постепенно остывающей в тепле затушенной жаровни. Только сейчас я заметил, что в тапках. Обыкновенных топталках, домашних, в полосочку, крепко потрепанных по канту.
– Узбек?
– Не, уйгур, Алмазом зовут. Но плов точно узбекский, готовит отлично.
– Что-то я его не помню.
– Недавно появился. Но уже проверен в деле, – широко улыбнулся староста. – Бегает хлопчик быстро, слушается сразу, стреляет почти хорошо.
Услышав шаги, повар резко повернулся к нам, вопросительно глядя в глаза приближающемуся шефу, все понял и тут же растерянно развел руки в сторону. С конца черпака на асфальт потекли жирные капли.
– А вот наложи-ка ты нам порциечку добрую! – распорядился Доценко. – Покажем гостю нашу кухню!
Уйгур растерялся еще больше.
– Что?
– Мяса нет, вот, на! – ответил он командиру. – Только рис остался!
– Как так? – возмутился староста, сжимая ладонью подбородок. – Куда дел?
– Дозорные последнее забрали, на пост унесли, – торопливо поведал кулинар, кивая в сторону пирамидального комплекса. – Только рис…
Кисть старосты отплыла от лица, превращаясь в кулак размером с буханку хлеба.
Я подошел и заглянул внутрь казана. Там, над лужицей еще горячего запашистого жирка, возвышалась шафранового цвета горка риса, украшенная кристалликами прозрачного лука, пятнышками зиры и красными брусочками крупно нарезанной моркови. М-м… Рис, судя по всему, самый правильный, узбекский. Конечно, правильный! Офигенный рис! От голода я был готов сгрызть казан.
