Татьяна Бурносова - Новая Зона. Тоннельная крыса
Оскар толкнул дверь с выцветшей желтоватой бумажкой, гласившей: «Мария. В поисках счастья-4. Гримерная», прилепленной намертво, видимо, еще в доисторические времена. За дверью оказалась совсем не гримерная, а крошечная комнатушка с тремя типовыми офисными столами, диванчиком и кулером.
Оскар зыркнул глазами на мышиного вида девушку, которая тут же понятливо сгреблась и исчезла. Сталкер пристроился на диване, уютно закинув ногу на ногу. Оскар пошарил в сейфе и извлек полбутылки шотландской «Белой лошади».
– Какого хрена? – потрясенно изрек он, разглядывая этикетку. Оскар Никитич Михайловский, ныне уважаемый и известный продюсер, со времен студенчества не пил подобного ширпотреба и даже на случай незваных недорогих гостей у себя такого не держал. – С-степанов, с-сволочь.
– «Лошадка»? – живо заинтересовался сталкер. – «Лошадка» – хорошо.
Раз так, Оскар спорить не стал и молча выставил перед гостем початую бутылку и пару коньячных рюмок. Сталкер тут же хватанул бутыль и щедро разлил.
– За сбычу мечт, – подмигнул он и опрокинул в себя рюмку. – А лимона нету?
– Лимоном закусывают плебеи, – наставительно ответил Оскар и на вопросительный взгляд сталкера выудил из сейфа пожухлое яблоко.
– Небогато, – покачал головой сталкер. – А был бы у Оскара «Оскар»…
Продюсер тут же набычился на шуточку. Но сталкер после рюмки скотча совсем оживился и не придал этому значения. Похрустев яблоком, он невинно поинтересовался:
– А что, вашему дизайнеру лень было поспрошать, как Монолит-то выглядит? Прежде чем херню такую слепить.
– А вы… ты его сам видел?
– Видел.
– И как он?
– Ну как я объясню? Монолит и есть Монолит. А вот вы можете объяснить, зачем у вас тетка с хлопушкой бегает? С черной такой, которой в начале съемок хлопает?
– Ну… Это для монтажа надо… – нерешительно сказал продюсер.
– Вот. Для монтажа. А ничего, что этот монтаж у вас давно делается не как раньше, когда пленочку нарезали и хлопушка в самом деле была нужна? То есть вещь со стороны никчемная и бессмысленная, а для вашей братии киношной столько всего значит… Монолит – то же самое. Ничего примечательного для постороннего человека.
Оскар протяжно вздохнул и пожаловался:
– С таким контингентом приходится работать. Понаберут по объявлению. А этот дизайнер – вообще племянник зампредседателя киноакадемии. Попробуй не возьми – бюджет урежут.
– С пониманием, – покивал сталкер и с сожалением поболтал остатками вискаря в бутылке.
– Да ты пей, – махнул рукой Оскар. – Я сейчас водилу напрягу, еще привезет.
Сталкер одобрительно кивнул и вылил все в свою рюмку.
– Пойдем, – поглядев на часы, позвал Оскар, – там мотор начался. Поглядишь, как кино снимают.
– Кино? – усмехнулся сталкер.
– Ну, не кино. Сериал. А может, и кино тоже. Еще не решил.
В павильоне было темно. Стояла особенная такая тишина, которая бывает только на съемочной площадке. Напряженная тишина. Оскар потащил сталкера к мониторам. Помреж Танечка неслышно извлекла из темноты пару стульев. Оскар усадил сталкера и с гордостью ткнул пальцем в центральный монитор, на который камера транслировала общий план. Сталкер пригляделся и округлил глаза:
– Это что за Грушинский фестиваль?
– Тише! – замахала-зашипела на него помреж.
– Это сталкеры пережидают выброс, – гордо прошептал Оскар.
На площадке был выгорожен некий бетонный куб, без окон и дверей, очевидно, подвал. На полу валялась какая-то арматура и мусор, по стенам пробегали красноватые сполохи света, в углу торчала железная лесенка. В центре сооружения на ящиках сидели четверо ряженых мужчин, один из которых любовно поглаживал бок новенькой желтой гитары. Сталкер схватился руками за голову и неслышно застонал. В это время актер в новеньком камуфляже и кокетливо повязанной на шее косынке цвета хаки ударил по струнам и тоскливо затянул:
Заныло подреберье, словно пес,
Чернобыльская бешеная псина,
Не искупить мне материнских слез —
Такие бусы мама не носила…
Одна больная псиная душа,
Здесь не понять – какой она породы,
Твой сын возле Радара не спеша
Становится торжественно уродом…
Сталкер вцепился в руку Оскара и умоляюще закивал в сторону выхода. Оскар с сожалением оторвался от мониторов и повелел помрежу продолжать без них.
– Что не так? – озабоченно спросил Оскар, когда они вернулись в кабинет.
– Оскар, ты в армии служил?
– Нет, зачем? – удивился Оскар.
– Во-во, – вздохнул сталкер, – незачем.
Оскар пожевал губами, задумчиво посмотрел на сталкера, скрестил руки на груди, перевел взгляд на потолок, наморщил лоб. Сталкер с интересом смотрел на этот мимический спектакль.
– Не понимаю, – признался наконец Оскар, – не вижу логики.
– Вот и я не вижу логики, – признался в ответ сталкер. – Ты там про водилу за бухлом говорил. Посылай.
* * *– Ты мне просто бальзамом на печень явился, – задушевно сообщил продюсер спустя половину привезенного водителем «Гленливета». – Сколько хочешь за должность консультанта?
К тому времени Оскар уже обсудил со сталкером все трудности съемочного процесса, придурковатого режиссера, который тоже был навязан со стороны, и скуку киношной праздной жизни. Сталкер покачал пальцем перед носом продюсера:
– Хренушки. Я тута не останусь. Хотя вискарик неплохой, неплохой…
– Во мля, – опешил Оскар. – А хрен ли тогда приперся?
– С предложением интересным, – загадочно сказал сталкер. – От которого тебе трудно будет отказаться.
– Глаголь, – разрешил Оскар.
– Напрямки? Ладыть… Монолит знаешь для чего? Знаешь.
– Ну…
– Оскар Никитич… Известная кинематографическая династия… Мечты, мечты…
Оскар снова набычился:
– Ты мне тут историю семьи не рассказывай. Моя эта… семья. Сам знаю. Вываливай, чего хотел.
– Короче, плюнь ты на этот Монолит. Достал он всех. Каждый год по десять фильмов, уже чуть не в «Спокойной ночи, малыши» эти… Хренуша с Какушей… Это все вчерашний день. Престижную премию американской киноакадемии хочешь?
– Кто ж не хочет.
– Тогда чего сидишь? У тебя в двух шагах – настоящая Зона, московская. Там все новое, непривычное. Греби – не хочу.
– Ты, что ль, меня хочешь в Зону отвести?! – поразился Оскар, резко трезвея.
– Отвести не отведу. Но Компас могу продать.
– Чего-о?
Сталкер спокойно дождался, пока продюсер проржется. Оскара проняло так, что даже слезы на глазах выступили:
– Ну ты… мля-а, даже не знаю, как назвать тебя… Я что, по-твоему, идиот?! Каждый пацан знает, что никакие гребаные компасы, часы, мобилы и прочая техника в Зоне не фурычит. Компас, ё-моё! Не зря базарят, что все сталкеры башкой после Зоны двинутые.
– Ты, по-моему, идиот, да еще и выпил, – спокойно сообщил сталкер и выудил из кармана металлическое колесико на веревочке.
– Что за хрень?
– Компас.
Оскар некоторое время смотрел на колесико, соображая, не двинуть ли наглецу в челюсть. Затем поднял глаза и бесцветным голосом спросил:
– Идиот, говоришь?
Сталкер вздохнул и придвинул колесико к Оскару:
– В руку возьми.
– На хрена?
– Возьми, – велел сталкер. – Не отвалится рука-то.
Продюсер взял колесико и тут же бросил его на стол – обжигающе ледяное. Оскар непонимающе посмотрел на сталкера. Тот едва усмехнулся. Оскар протянул руку и осторожно потрогал колесико. Не показалось, оно было действительно чертовски холодным.
– Что за фокусы? – растерялся Оскар.
– Компас, я же говорю. Артефакт. Крайне редкий. Может, вообще один. Он связан с Протоном.
– Что еще за Протон? Я не слышал ни про какой Протон…
– Мало кто слышал про Протон. Это ж не Монолит ваш замусоленный…
– Тогда давай подробнее – что за Протон, зачем Протон.
– Короче, есть в Москве такой Государственный космический научно-производственный центр имени Хруничева. Улица Новозаводская, рядом с Филевским парком. Если не в курсе, они там ракеты-носители космические и военные строили, ну и прочую всякую хрень. Вот там и есть Протон…
– Он исполняет желания? Как Монолит?! – напрягся Оскар.
– Всякое говорят, – уклончиво сказал сталкер. – Даже про то, как он выглядит, и то нет единого мнения. Кто сказал, что кристалл огромный и светится. Другие – что Протон и есть «Протон», то есть корпус ракеты, только изменившийся. А Компас… Он как детская игра в «горячо-холодно». Чем ближе к Протону, тем он горячее. Проведет самой короткой и безопасной дорогой. Тянет его Протон.
Оскар задумчиво потыкал пальцем колесико. Холодное…
– Один же я все равно не попрусь, как ты себе это представляешь?!
