Василий Сахаров - Мечник
— Ну, что, как тебе, понравился особняк? — заглядывая мне в глаза, с надеждой спросил хозяин дома.
— Особняк понравился, но есть пара вопросов.
— Задавай, — Зубков одним глотком допил пиво, и поставил пустую бутылку на пол.
— Дом, хорош, но он выставлен на продажу два дня назад, а покупателей до сих пор нет. В чем причина?
— Осень, — только и пожал плечами Зубков, — все богатые люди в своих поместьях и в районах, и только к Новому Году в город съедутся. Так бы я за него полную тысячу взял, но долг отдавать уже завтра надо, а потому и тороплюсь.
— Хорошо, теперь другой вопрос. Что с прислугой, мебелью и книгами в библиотеке.
— Все имущество вместе с домом продается и даже прислуга, захочешь, выгонишь их на улицу, а нет, так пусть дальше работают по дому.
— Прислуга, что за люди?
— Семья из донских беженцев, кажется из Сальска или Зернограда, не запомню никак. Люди неплохие и честные, служат у меня уже не первый год, а насчет зарплаты сам сговорись.
— Идет, покупаю.
Договор скрепили рукопожатием, а спустя всего полчаса и официальными подписями под документом о купле-продаже частной собственности дома номер восемь по Кубанской набережной. Пока так суетился, наступила ночь, я ходил по дому, который уже стал моим, и выбирал себе место под рабочий кабинет. В итоге, так и не определившись какой из двух мне нравится больше, вошел в первый попавшийся, и засел за написание писем.
Завтра в составе нашего посольства я отбываю в Трабзон, а значит, многое надо сделать прямо сейчас, дабы не тратить время попусту. У меня есть адреса более чем сотни людей, с которыми я пересекался по службе за прошедшие пять лет, и кто-то из них, наверняка, не нашел себя в гражданской жизни, но в то же самое время, и на службу государеву возвращаться не желает. Может быть, найдется кто-то, кто пожелает встать под мое начало. Кроме того, надо написать главе Совета Старейшин Горского Содружества алиму Гойгову, а то был разговор, что у него самые лучшие чайные плантации на территории Алании и Дагестана, глядишь, а и поможет мне по старой памяти с саженцами и семенами.
Глава 3
Вольный город Трабзон. 29.11.2061
Подрабатывая винтами и поднимая со дна гавани ил, муть и грязь, Большой Десантный Корабль Черноморского Флота Кубанской Конфедерации «Цезарь Куников» подходил к причалу, на котором суетились местные швартовые команды, и стоял караул из солдат городского гарнизона. Я находился на палубе рядом с полковником Еременко и смотрел на город, в котором прожил несколько достаточно неплохих месяцев своей жизни.
На первый взгляд, здесь все было по-прежнему, но все же, что-то было не так, и в первую очередь стоило обратить внимание на встревоженные лица представителей Трабзонского Мэра, которые встречали наше посольство. Некоторых из них я знал, и не раз присутствовал при их встречах с Карой, самым лучшим наемным командиром на всем Черноморском побережье. Обычно, эти люди излучали прямо таки непробиваемое спокойствие и самодовольство, и сейчас, когда они нет-нет, да и оглядывались вокруг, они напоминали не городских властителей, а паршивых шакалов, пойманных на месте преступления.
И ладно, отставим в сторону странное поведение этих местных олигархов, и посмотрим на город. А ну-ка, что это за черные дымы на окраине богатого и счастливого Трабзона? Не иначе как что-то в бедняцком районе Бозтепе горит, и это странно, так как именно там расположены лагеря наемников и их тренировочные центры. Принюхавшись, в рассветном прохладном ветерке я ясно различил запахи гари, пороха, взрывчатки, крови и страха. Эти ароматы мне знакомы очень хорошо, так пахнет война. Возможно, мне это только кажется, но, скорее всего, то, что я учуял, не бред, не домыслы и не фантазия, а самая настоящая реальность.
— Командир, — обратился я к полковнику, — по-моему, в городе что-то неладное творится. Местные власти по радио что-то передавали?
— Саня, я здесь только консультант, мне никто и ничего не докладывает, — покачал он головой.
— Пойду я переоденусь, и оружие возьму.
— Давай, Мечник.
Быстро смотавшись в каюту, я скинул с себя свой наряд, который приготовил для торжественного дипломатического приема, костюм, кашемировое пальто, белый шарф и туфли, и переоделся в свою самую обычную одежду: свитер, горку, на голову шапочку, на ноги берцы, а поверх всего этого разгрузку с боекомплектом. Когда я подбежал к корабельному арсеналу, чтобы получить АКС, временно расписанный на меня на время похода, здесь уже толпились морпехи второй боевой смены. Так-то морских пехотинцев на борту целый батальон и они разбиты на три боевые смены, по морским понятиям вахты, и одна рота уже находится в боеготовности. Однако и вторую смену на усиление поднимают, значит, на то есть основания и причины. Видимо, про то, что в городе не все хорошо, подумал не только я, но и командир десантной партии БДК, майор Скоков.
Бойцы, выстроившиеся в очередь, меня узнали, все же рядом с Еременко неоднократно видели, да и так, среди них знакомцы нашлись, с которыми вместе в Севастополе высаживались, так что пропустили вне очереди и, получив автомат, я выбежал на палубу. С БДК уже спускали трап, а корабельные лебедки набивали швартовые концы и плотней прижимали борт «Цезаря Куникова» к кранцам причала. Вот, все смолкло, трап опущен, официальные лица в ожидании, и на берег, сразу же после пятерки личных телохранителей, спускается молодой симпатичный парень, мой ровесник. Это третий сын президента Симакова и наследник его трона, Илья. Как говорят, очень продуманный по жизни человек, подкованный в политике, экономике и управлении государством. Не знаю, так ли это, но хочется верить, что слухи правдивы, поскольку именно он станет следующим правителем Конфедерации, а жить под властью тупореза и самодура, никакого кайфа нет.
Впрочем, сейчас не об этом. Илья спустился вниз, официальные лица, судя по их слащавым улыбкам, заверили друг друга в своих самых лучших чувствах, и к трапу подлетели несколько автомашин. Впереди всей этой автоколонны, знаменитый черный лимузин городского Мэра. Видимо, наш главный посол был уверен, что опасности нет и, взяв с собой только телохранителей и нескольких советников, отправился во дворец к Осману Гюнешу, местному царю и богу. Вместе с делегацией отбыл и полковник Еременко, а я, прикинув, что и как, сошел на берег и, приподняв раскрытую ладонь, поздоровался с местными солдатиками, стоящими неподалеку:
— Мерхаба, аскеры!
— Мерхаба, русь! — радостно ответили они.
Вот, поражаюсь этому городу, и туркам в частности, в повседневной жизни все делают с улыбкой. Пытаются всучить тебе залежалый товар на рынке и улыбаются, чем-то интересуются, и опять улыбка на губах, а когда собираются тебе кинжал в спину воткнуть, так такое счастье излучают, что можно подумать, этим тебе одолжение делают. Что интересно, это не лицемерие или хитрость, а стереотип поведения, ну, я так думаю. Еще что хорошо, если их больше десяти, то среди них обязательно найдется кто-то, кто мало-мало говорить по-русски, по крайней мере, в приморских городах дело обстоит именно так. И есть еще один момент, который мне всегда в местных жителях нравился, они не в меру болтливы, только спрашивай, и тебе расскажут все военные тайны, все слухи и все новости. Вот только про экономику и торговлю речь заводить не надо, сразу же упираешься в глухую стену непонимания и вызываешь подозрения, а в остальном же, только успевай спрашивать.
