"Северная корона". Компиляция. Книги 1-13 (СИ) - Ольховская Влада
– Это все равно смерть.
– Я тоже так думала, но теперь я вижу их память! Память – часть собственного «я», если оно не утеряно, можно еще…
– Нельзя.
– Ты даже не дослушал!
– И не нужно, потому что ничего уже нельзя, – покачал головой Триан. – Да, клетки легионеров приходят к некому общему генетическому знаменателю медленней, чем клетки обычных людей. Но это не так уж важно. Мы говорим не о слиянии одной полноценной колонии с другой – вот тогда было бы возможно восстановление. Но у легионеров перед существом есть критическая уязвимость.
– Единый разум, – догадалась Альда.
– Да. Мозг как таковой, орган, отвечающий за возможность мыслить. Когда он уничтожен, по-настоящему уничтожен, всполохи воспоминаний – это даже не агония. Тех, чью память ты видишь, давно уже нет.
– И даже существо не помнит то, что помнили они?
– Я не могу сказать тебе наверняка, но подозреваю, что нет. Ему не нужны сентиментальные моменты. Оно отфильтровывает чистые знания и оставляет только их.
И в этом тоже скрывалась пропасть между двумя видами… Существо, как машина, ценило факты. А для легионеров вот эти последние, самые важные, самые ценные воспоминания имели такое значение, что преодолели даже порог смерти. Альда без труда догадалась, кто в свои последние мгновения думал о Диане. Она просто не могла поверить, что такое возможно.
Она снова и снова напоминала себе, что должна держаться. Она сжимала кулаки до предела, и в этом не было смысла, но символический жест позволял сосредоточиться. Она больше не была наивной кадеткой, она верила, что не поддастся эмоциям…
А потом пришла новая боль. Куда более сокрушительная, чем прежде, пробивающая любые преграды. Перед глазами полыхнуло белым, потом – красным, и в голове словно что-то взорвалось. Альда вскрикнула, прижимая руки к вискам, сжалась, словно это могло защитить ее. Только защищаться оказалось не от чего – на нее никто не нападал… Извне. Но она сразу поняла, что боль – это не иллюзия и не ловушка страха, боль реальна, это предупреждение, которое поступило слишком поздно…
– Триан, с командой что-то не так! – с трудом произнесла Альда, пытаясь хоть как-то справиться с переполняющим ее страданием. – Кто-то ранен… или убит… Но не может же быть убит, не наши, так не бывает!
Она даже выпрямиться не могла, голова кружилась слишком сильно, перед глазами мелькали разноцветные пятна. Расстояние не спасало, оно делало только хуже: из-за собственной усталости и чужих эмоций Альда не могла дотянуться до Нового Константинополя и понять, кто пострадал.
Она заставила себя думать только так – «пострадал». Другие варианты она сделала нереальными, как ночной кошмар.
Чуть легче стало, лишь когда Триан оказался рядом. Он помог ей, приобнял за плечи, будто защищая. Альда ожидала продолжения: сейчас он скажет, куда нужно идти, кому помочь, и все будет хорошо…
Но сказал он другое:
– Мы сейчас не сможем их защитить.
– Как же так… – бессильно всхлипнула Альда.
– Это будет частью того, о чем я говорил тебе раньше: попыткой разобраться с последствиями, а не причиной.
– Это ведь наша команда…
– Да, – кивнул легионер. – И мы должны верить в них так, как они верят в нас. Они же не отступают?
– Нет, не похоже… Но существо добралось туда, до города, и я не представляю, что происходит!
– Происходит экспансия колонии. Которую можно остановить только отсюда.
– Так значит, мы… мы продолжим?
– Да, Альда, – произнес он чуть мягче. Перемена была настолько легкой, что от кого-то другого она бы укрылась, а вот Альда все заметила. – Мы продолжим – и они продолжат. Я не могу пообещать тебе, что это не приведет к чьей-то смерти. Но я знаю, что каждый на «Северной короне» выполнит свой долг до конца.
Значит, все заканчивается здесь и сейчас…
Стефан прекрасно знал, что его ждет, он-то, в отличие от других легионеров, понимал истинную природу существа. В миг, когда оно ранило противника и уж тем более проникало под кожу, все заканчивалось. Оно устанавливало первый контакт на клеточном уровне и начинало поглощение, тут дергайся, не дергайся – все бесполезно… А его не оцарапали, его пробили насквозь, так что убийство завершится быстро.
От этого должно было стать страшно, но было скорее горько и немного смешно. Стефан осознавал: если бы он остался на поверхности, если бы вообще не сунулся в Объект Д-1, толку было бы больше. Не только для него, для всего Легиона! Однако он, обычно такой осторожный, чуть ли не впервые решил поиграть в героя – и к чему это привело? Он сдохнет здесь, никого не защитив, ничего не изменив…
Глупо было надеяться на то, что отважный поступок так умилит Вселенную, что она обязательно поможет. Когда это вообще работало, где? Уж с его-то опытом надо знать, куда приводят слабоумие и отвага!
Но как же все-таки обидно… Он побеждал противников, сравнимых с целой армией, а проиграл какой-то каракатице! Стефан чувствовал, как тварь двигается, расширяя рану. Он погасил восприятие боли, в этом уже не было смысла. Боль нужна для выживания, а с его будущим все ясно. Он устало прикрыл глаза, чувствуя, как кровь вырывается изо рта и струится по подбородку. Он просто ждал…
В памяти мелькнула Эви. Не такая, какой он видел ее в последний раз. Скорее, такая, как в его недавних иллюзиях: все еще живая, будто наблюдающая за ним со стороны, оценивающая. Она ничего не говорила ему, но в ее взгляде Стефану виделся укор. Эви бы, пожалуй, на его месте не сдалась… точно, не сдалась бы. Она ведь тоже умирала непросто и небыстро, но она пыталась хоть что-то изменить до конца!
Ему не хотелось поддаваться этому порыву и снова изображать героя, именно такие устремления и свели его в могилу. Но смерть не спешила отнимать у него выбор, и даже смешное, нелепое сопротивление теперь казалось лучше, чем смиренное принятие своей судьбы.
Стефан заставил себя открыть глаза и посмотреть вниз. Иногда увидеть и признать – это уже поступок… И Третий действительно увидел, но совсем не то, чего ожидал.
Существо атаковало его, оно расширяло рану и проливало кровь, вот только это было не то поглощение, которое наверняка стало главной целью колонии. Нет, щупальце двигалось резко, спазматично, и в этом считывалась определенная растерянность. Похоже, существо не собиралось выделять Стефана на фоне других жертв, просто что-то пошло не так.
Третий и сам пока не понимал, что случилось, однако в такой ситуации любой сбой привычного сценария был на пользу ему, а не противнику. Вот теперь Стефан вернул себе остроту восприятия – и на него мигом обрушилась чудовищная боль тела, искалеченного изнутри. Однако это он как раз выдержал, боль никогда не могла его победить, он слишком рано к ней привык.
Гораздо большее значение для Стефана имели тонкие ощущения, которые он получал и через тело, и через телепатию. И когда он разобрался в них, ситуация стала чертовски любопытной…
Существо не могло его поглотить. Не могло и все, как оно ни билось. Оно начинало привычный уже процесс, погубивший не одного легионера. Однако в случае Третьего отработанная система давала сбой. Клетки Стефана не могли поглотить клетки существа – но они противостояли процессу слияния. Они убивали любую связь, они подавляли доминирующий организм, как болезнь… Существо могло убить, но не подчинить.
Оно пока не понимало, что происходит, а вот Стефан разобрался почти сразу. Несмотря на чудовищность собственного положения, он не выдержал, рассмеялся, и со стороны наверняка казалось, что он сошел с ума. Но ему было все равно, со стороны никто не наблюдал… Разве что призраки, однако они смеялись вместе с ним.
Эви, значит… Он думал – привиделась, а она оказалась посланием от его подсознания, вопившего, что рано сдаваться, что шанс еще есть. Потому что Эви, получается, снова его спасала.
Его иммунная система распознавала существо как болезнь и блокировала слияние. Точно так же много лет назад эта генетическая аномалия мучала Стефана, не позволяя завершить процесс мутации. Это было в нем от человека, не от легионера. Особенность, которая тогда казалась проклятьем, а теперь неожиданно обернулась спасением.
