Вадим Мельнюшкин - Взрывник. Заброшенный в 1941 год
– У-м-м, опять вкусняшки. – Ольга повисла на моей шее, раскрасневшаяся с мороза, но целовать не спешила – быстро пережёвывала что-то стибренное со стола. Судя по слабому едкому «аромату», это был кусок сала.
– А я специально сало два дня не ел.
– Почему? – она даже перестала жевать.
– Чтобы не смущать чесночными запахами любимую женщину. Вдруг ей такого вонючего целовать не захочется.
– Как ты любишь говорить, – она смешно наморщила нос и попробовала спародировать низкий мужской голос с хрипотцой. – Не дождёшься. На, жуй, чтобы всё по-честному было. Кстати, для потенции полезно.
Пару минут усиленно работали челюстями. Вместе, потому как Ольга схватила и себе кусок.
– Что, с потенцией проблемы? – спросил, дожевав первым.
– Неа, но потенции много никогда не бывает. Доел? – Она принюхалась и нарочито снова поморщилась. – Пойдёт, теперь целуй.
На пять минут, а может, и больше, мы выпали из этого слоя реальности.
– Всё, хватит, а то твоя разошедшаяся и уже очень чувствительная потенция не даст нам поужинать. Так что зажми её и потерпи часок.
– До чего же вы, врачи, циничные люди, особенно в вопросах межличностного общения полов.
– Ага, мы такие. Тебе ещё повезло, что ты с хирургом дело имеешь, а представь, что я была бы гинекологом.
– Жуть!
– Именно, везунчик. Бойлер тёплый? Тогда я мыться, можешь прийти потереть спинку.
Глава 15
– Это всё. – Мезьер подписал ведомость, половина пунктов в которой кардинально отличались от того, что на самом деле было погружено в сани, но выглядела бумага внушительно. Особенно подкреплённая соответствующими подписями и печатями на разрешении, полученном из управы.
Оплатой немец был доволен, хотя и пытался не показывать вида, ещё бы – кроме золота, всего, ему досталась и треть нашей казны, номинированной в рейхсмарках. Торговаться я особенно и не пытался, Огюст и так был несколько удручён тем наездом, что я устроил на него вчера. Вероятно, всю ночь оплакивал не только незавидную судьбу большевистского шпиона, вынужденного работать на ненавистных жидов, но и подсчитывал будущие убытки. Мне кажется, второе для него было много тягостнее.
– Э-э-э… Константин, как я понимаю, вы ещё располагаете неким количеством наличности?
Всё-таки что-то припрятал, старый жук.
– Имеете что-либо ещё предложить?
– Ко мне случайно попала партия стимуляторов, возможно, вас это заинтересует.
– Первитин?
– Нет… но это ничуть не хуже.
Угу, и наверное, ничуть не лучше. Вчера я снова поинтересовался у Ольги, как можно сравнительно безопасно использовать эти возбуждающие средства. Какую-то подозрительную методику, а также дозы потребления она раздобыла, но ещё раз настояла быть очень осторожным.
– Сколько?
– Двенадцать тысяч таблеток.
Ни хрена себе этот дилер затарился.
– И почём?
– Вообще-то нормальная цена – шестьсот марок, но вам я готов отдать за четыреста.
– А за триста готов? Нет, я не настаиваю и отнимать эту дрянь у тебя не собираюсь. Можешь сам вразвес попробовать продавать. Глядишь, и больше шести сотен заработаешь.
Очень похоже, что эта отрава жгла интенданту руки, и он не прочь от неё избавиться. Да и цена в шесть сотен, вероятно, была вполне реальной.
– Понимаете, не то что я что-то потеряю, если отдам вам это за триста марок, но уж точно ничего не заработаю.
Ну, да. Дело даже не в том, что однажды не заработает, а в принципе – один раз останешься без гешефта, второй раз уже проще такое вытерпеть, а на третий придётся из своего кармана докладывать. А это позор и разорение.
– Хорошо, пойду вам навстречу, Огюст, триста тридцать. Десять процентов на посреднической сделке это нормально, но я не настаиваю.
Мезьер чуть было не вздохнул от облегчения. Всё правильно я просчитал – тридцать марок – это, конечно, так, плюнуть и растереть, во время войн проценты считаются не десятками, а сотнями и тысячами, но, главное, он знает, что не потерял хватку, а, значит, ещё побарахтается. Пусть барахтается, главное, чтобы нам на пользу было, да и я слабины не дал – такому только дай намёк, сразу попытается вывернуться, да ещё за твой же счёт.
Уж полдень близится, а Германа всё нет. Он сегодня с Лиховеем обедает – в ресторане. Кто-то кого-то будет вербовать! А может, просто так водки нажрутся – тут уж как повезёт. Надеюсь, Аня за ними проследит – встреча эта залегендирована как смотрины, типа младшая родственница представляет дядюшке своего кавалера. Не понравилась мне идея с рестораном, но Аня объяснила, что дядя теперь персона публичная, и встреча с ним «втихую» более подозрительна, чем пьянка в ресторации с битьём посуды и морд халдеев. Скрепя сердце согласился, но вот что-то на душе кошки скребут.
Ну, наконец-то, вот она, сладкая парочка. От Фефера попахивало, но сочетание запахов было странное. Да и не шатался он только потому, что подпирала его настоящая русская женщина. Та, что коня на скаку да в горящую избу.
– Слышь, морда фолксдойчная, когда это ты успел с самогонки на коньяк перейти?
– Хорошие люди угостили, – не понял, он, правда, настолько датый или придуривается. – Настоящий кэ… вэ… кэ, вот!
– Ага, поверх самогона, а тот поверх водки? Ань, ты куда смотрела?
– А я тут при чём? Два мужика ханку жрут, а я виновата? Они у меня оба получат, и тот, и другой… Как протрезвеют. А то, ишь, придумали: «Молчи, женщина!»
Герку я, положим, сейчас увезу, а вот Лиховею, похоже, достанется. За двоих! А там, глядишь, перегорит – мне Фефер живой нужен, а раз ещё не убила, то есть все шансы, что пронесёт. Не в физиологическом смысле этого слова.
Город покинули без происшествий, но разве обойдут неприятности стороной того, кто их безустанно ищет? Вот и нас не обошли: не проехав и пяти километров, нарвались на патруль. Пожалел о старых добрых временах, когда единственно, на кого можно было нарваться, это жандармерия. С теми всё просто – документы на месте, езжай дальше, нет – руки в гору. С прибалтами всё сложнее – этим главное размер взятки, а каков он с нескольких полных телег, забитых явно не результатами крестьянского труда, даже представить сложно. Причём сложно не только нам, но и остановившим нас латышам. Предлагать взятку с ходу нельзя – кто первый обозначит свой интерес, тот и проиграл, даже слабину давать и то опасно, а значит, нас ожидала долгая торговля.
– Чего непонятно, документы на месте, печати и подписи на них. Чего тебе ещё, рожа чухонская, надо?
На конфликт пёр сознательно, потому как добром, было видно с самого начала, не разойдёмся. Латышей было мало – к нам вышло трое, но больше меня беспокоили не они, а шевеление в кустах метрах в пятидесяти, где явно был заныкан пулемёт, естественно с пулемётчиками. С этой позиции нас всех запросто положат, даже не вспотев. Не удивлюсь, если где и снайпер затихорился. Есть шанс добросить гранату до пулемётной позиции, но упокоить их на сто процентов маловероятно.
