Тимоти Зан - Задача на выживание
Быстро улыбнувшись, врач отошла. А ее место у стола тотчас заняла Фиса, с тревогой уставившись на Формби.
— Он справится, — заверил ее Джинзлер, зная, что это, вполне возможно, ложь. Похоже, Кили был нрав насчет него. — Он сильный, а кровотечение у него остановили. Он справится.
— Я знаю, — сказала Фиса, и по ее голосу Джинзлер понял, что и она тоже не верит в свои слова. — Просто…
— Он — ваш родич, не так ли? — спросил Джинзлер, пытаясь найти менее болезненную тему для разговора. — Знаете, не думаю, что я когда-либо слышал, как устроены чисские семьи. Особенно те, кто составляет Правящие Семейства.
Фиса безучастно посмотрела на него.
— Девять Правящих Семейств подобны всем другим семьям, — сказала она. — Происхождение и достоинства образуют братьев и сестер, кузин и более дальних родичей. Некоторые освобождаются, другие женятся вторично, третьи рождены, чтобы страдать. Все, как в любой иной семье. — Она снова опустила взгляд на Формби. — Этого не должно было случиться. Ничего из этого не должно было случиться.
Веки лежавшего на столе Формби затрепетали, и он приоткрыл глаза.
— Фиса, — пробормотал аристокра. — Ни слова больше.
— Что вы имеете в виду? — нахмурившись, спросил Джинзлер. — «Ни слова больше» — о чем?
Фиса отвернулась, пряча лицо.
— Ни о чем, — сдавленно сказала она. Джинзлер ощутил покалывание в затылке.
— Фиса, — подстегнул он. — Фиса, что происходит?
— Пожалуйста, посол, — пробормотал Формби. — Я расскажу вам… все… позже. Но не… сейчас.
И слегка повернул голову в сторону. В сторону Кили, который все еще бормотал себе под нос, уставившись в пол.
У Джинзлер перехватило дыхание, а в памяти всплыл фрагмент недавнего разговора. «Вы действительно не знали, кто они такие?» — спросил Улиар. «Конечно же, нет, — негодующе ответил Джинзлер. — По-вашему, если б мы знали, то пустили бы их на борт „Дальнего полета“?» «Некоторые из вас могли это сделать, — возразил Улиар. — И в первую очередь преемники тех, кто пытался уничтожить „Дальний полет“».
А затем вмешалась Фиса и поменяла тему разговора.
«Вы действительно не знали, кто они такие? Вы действительно не знали, кто они такие?»
— Да, аристокра, — тихо сказал Джинзлер, чувствуя холод во всем теле. — Позже меня устроит.
* * *— Вон там! — прокричал Драск в самое ухо Фела. — Там!
Бросив взгляд вправо, Фел слегка удивился. Поглощенный обороной, он даже не заметил, что они уже добрались до люка. Послав вдоль коридора еще два разряда, он вновь рискнул взглянуть на стену, высматривая открывающую кнопку. А вот она, в полуметре над его головой.
— Захват! — крикнул он. — Оглушающая граната!
— Шэк, — пробормотал в ответ штурмовик.
Эйкарийское слово, означающее «готов», с тревогой вспомнил Фел Как видно, Захват уже настолько плох, что даже забывает переводить на общегалактический. Остается надеяться, что он не забудет взвести гранату, прежде чем ее бросить.
— Готов? — Фел набрал воздух и хлестнул — Давай!
Дверца негромко заскрипела, начав открываться. Сквозь щель Фел увидел одетых в доспехи вагаари, уже поворачивающихся на шум, и тут Захват швырнул в отверстие гранату. Фел опять хлопнул по кнопке, меняя направление движения дверцы. И только она захлопнулась, как снаружи раздались испуганные крики. А затем, когда граната взорвалась, переборка сервисного коридора словно бы вогнулась внутрь.
— Сейчас! — крикнул Фел, вновь ударив по кнопке, и, переключив бластер на стрельбу очередями, опустошил его в вагаари, наступавших с другого конца коридора.
Дверца опять заскользила в стену, на сей раз полностью открыв люк, и Фел боком нырнул в него.
Он приземлился на пол турболифтового вестибюля, между двумя оглушенными вагаари, дергавшимися там, куда их бросил взрыв. Игнорируя судороги в ногах, Фел с трудом поднялся и помог Драску протиснуться в отверстие.
— Что это было? — спросил чисс, споткнувшись о ближнего вагаари.
— Коммоционная граната, — ответил Фел, вставляя в бластер последний картридж с газом тибанна. — Отключает всех на пару минут.
Из проема вывалился Захват, и Фел подхватил штурмовика, не дав ему упасть.
— А затем позволяет им очнуться? — возмутился Драск. — Что за оружие для воина?
— То, которое воин применяет, когда считает, что у противника могут быть заложники, — отрезал Фел.
Похоже, у Тучи возникли проблемы с люком; потянувшись, Фел схватил его за руку и протащил сквозь проем.
— Пошли, нужно уносить ноги.
Но было уже поздно. Еще только разворачивая Тучу к турболифтовым дверям и коридору, уводившему из вестибюля, Фел увидел, что вагаари, валявшиеся по всему полу, начинают подниматься, трясущимися руками направляя на них бластеры. При той скорости, на которую, судя по всему, способны сейчас Туча и Захват, враг оправится задолго до того, как они одолеют этот отрезок. То же самое относится к коридорам, направленным к корме и правому борту.
Что, фактически, оставляет единственную альтернативу: остаться здесь и положить столько вагаари, сколько удастся, прежде чем прикончат их самих.
— Прислушайтесь! — настойчиво прошептал Драск. — Я слышу, как приближается турболифтовая кабина.
Тоже различив характерный звук, Фел состроил гримасу. Приближается, груженная, несомненно, врагами; но ничего лучшего он не мог предложить. Если удастся очистить кабину раньше, чем те, кто внутри нее, опомнятся от неожиданности, то, по крайней мере, их четверка получит хоть какое-то укрытие.
А если вагаари, наполнявшие вестибюль, не придут в себя достаточно долго, то у них, возможно, даже появится шанс убраться отсюда в этой кабине.
— Пошли, — сказал Фел и дернул Тучу за руку, понуждая идти.
Они двинулись сквозь лабиринт, составленный из оглушенных вагаари, — штурмовики спотыкались, точно пьяные, а Фел делал что мог, помогая им и подгоняя. Не обремененный ранеными товарищами Драск добрался значительно быстрей и уже стоял наготове, когда дверь открылась. Качнувшись за край проема, он заглянул в кабину, и из его чаррика вырвалось синее пламя. Но тут же прервалось.
— Пустая, — сообщил Драск и, повернувшись, наставил чаррик на вагаари, все еще поднимавшихся на ноги. Мимо его головы сверкнула молния; сдвинув прицел, он выпустил порцию огня, утихомирив стрелка. — Поспешите!
К тому моменту, когда Фел и штурмовики ввалились в открытую дверь, чисс успел застрелить еще троих вагаари, а комната стала наполняться бластерными разрядами.
— Мы на месте, — крикнул Фел, дотащив своих подопечных до задней стенки. Вражеский огонь велся еще почти вслепую, но с каждой секундой вагаари делались точнее. — Нажмите клавишу, вон ту.
— Сердечник-хранилище? — спросил Драск, ныряя внутрь кабины, но продолжая стрелять.
— Да, — сказал Фел. Сколькими подкреплениями ни располагал бы Беаш, все они, несомненно, находятся на Д-4, а сейчас Фелу вовсе не хотелось бросать им вызов. — Ну давайте, жмите ее!
Драск нажал на клавишу. Ничего не произошло.
Драск снова на нее нажал, затем опять, потом попробовал клавишу Д-4. С тем же успехом.
— В чем дело? — спросил Фел, поспешив к нему.
— Пульт не работает, — прорычал Драск. — Вагаари его отключили.
Из-за края двери прорвалась шипящая очередь.
— Назад, — сказал Фел и, схватив Драска за руку, потащил в глубь кабины. Так вот в чем дело! Противник предугадал их последний ход, и теперь они действительно оказались в ловушке, причем надежной. Фел подвел своих бойцов, подвел адмирала Парка, подвел Формби и остальных чиссов.
Но если вагаари ожидали, что они умрут тихо, то их ждет сильное потрясение. Почти теряя сознание, Туча и Захват осели на пол, уронив БласТеки на колени. Подхватив оружие Тучи, Фел проверил индикатор энергии и вскинул бластер перед собой. Снаружи он видел вагаари, уже полностью пришедших в себя и, вероятно, готовившихся к броску на кабину. Наставив БласТек на проем, Фел собрался с духом…
И вдруг потолок кабины взорвался, разбрасывая вокруг куски металла и пластика. Инстинктивно зажмурив глаза, Фел отвернул лицо от летящих осколков. Грохот взрыва стих, и он вновь повернулся к двери, ошалело моргая.
На выходе из кабины, едва видимые сквозь клубящуюся пыль, высились двое имперских штурмовиков.
Прибыли Дозорный и Тень.
В турболифтовом вестибюле, по оценке Фела, находилось около двадцати вагаари. И у них не было ни единого шанса. Двое штурмовиков стояли в дверном проеме плечом к плечу, свежие, невредимые, и, спокойно принимая вражеский натиск, методично поливали вестибюль бластерным огнем.
Опустив БласТек, Фел осел на пол рядом с Тучей и Захватом, прислушиваясь к перестрелке; боевое напряжение наконец стало покидать его. И по мере того как оно уходило, Фел начинал осознавать боль, вгрызавшуюся в его тело из дюжины разных мест — на руках, ногах, торсе. Очевидно, он пострадал гораздо сильней, чем ему казалось.
