Петр Воробьев - Разбой
– Я пойду, – сказала Вигдис. – Акерата, тебе помочь с детишками? – Только со мной! – предупредил подстаршина. – Мы вместе, – успокоила жрица. – Вигдис, неси Геалу, Линбьорг, бери Антилепто. Сетник, выведи Скуту. Да, сапоги можешь обуть, только штаны не надевай. Повитуха вытащила из сумки плоский пластиковый прямоугольник и принялась возиться с девой на носилках, прикрыв её спиной. Прежде чем обуваться, Сетник решил слегка привооружиться – его пояс, ладунка, пневмопих, и обрез оказались в той же грузовой сетке, что и сапоги. – Поули, уеуо, – сказал Скута с перевязанным лицом, поднимаясь. Сетник обул второй сапог, взял незрячего воина за руку в нарушение правила из третьей дюжины, и полез наружу. В корчму вели распашные двери на пружинах, открывавшиеся в обе стороны. Наружная потрёпанность здания оказалась обманчивой, а возможно, и намеренной. Внутри с потолочных балок висели окорока, копчёные рыбины, колбасы, связки чеснока и сушёных перцев, а под стеклом прилавка-холодильника красовались пироги, как гласили рукописные карточки, с яблоками, сливами, миндалём с малиной, и земляникой с ревенём. Пряников в виду не имелось, зато на верхней полочке над пирогами на стеклянных блюдцах лежали пирожные. На почётном месте красовалась парочка любимых Вигдис ореховых. – Где?.. – спросил Сетник. – За шкурой, – ответил старец за прилавком. Из его взглядов и движений следовало, что справа от подсвеченного холодильника было спрятано оружие, скорее всего, длинноствол, а за пивными бочонками вдоль северной стены таилось что-то ценное. Сетник отвёл Скуту «за шкуру». Никаких деревянных досок с дырками, водяной смыв, и наверняка септический бак – иначе из-за близости к реке корчмарю не избежать бы вздрючки от местного хранителя вод, зовись тот шаманом, кудесником, или тулом. Воин, направленный в сторону керамической воронки, сделал своё дело, вполне успешно целясь по слуху, так что подстаршине осталось только подвести его к раковине, открыть кран, и положить в руку мыло. Всё это совершенно не подобало делать тому, кто блюдёт обеты теневого братства, но жизнерадостный, даром что зверски покалеченный (как он сам объяснил, «Ее уауминууся с уолдонским уечом») Скута безусловно и заслуживал помощи, и располагал к себе. Ведя его обратно, Сетник заметил Самбора у прилавка. Схоласт не глядя запустил руку в кошель и высыпал перед старцем пригоршню кун[267], фоллисов, и ногат (или четвертачков), куда затесались и золотые чешуйки нескольких тремисов. – Давай этот пирог с ревенём и земляникой, все пирожные… так, а мороженого у тебя нету? На сдачу купи внукам что-нибудь. Ергач заварен недавно? – Самбор принюхался. – И ергача. – Это ты сироткам? – спросила Вигдис, видимо впечатлённая, с Геалой на руках. Самбор кивнул: – Кроме ергача. – На это могу только пирог и два пирожных, – ответил корчмарь, распределив серебро и золото в один слой. Сетнику стоило бы смолчать, но… – Это грабёж, – опередила его Вигдис. – Время неспокойное, покупателей мало, потому и цены такие, – попробовал объяснить старец. – Да ты сиротам, ууо от уолдонцев бегут, уообууе ууё уолжен бесплатно! – заявил Скута. – Сиротам дам ещё пол-пирога из ягод с миндалём бесплатно, – предложил корчмарь. – Ещё мне торговаться, – Самбор пожал плечами, отчего по перекрывавшимся пластинкам его доспеха пробежала волна, и снова полез в кошель.
И Вигдис, и Геала посмотрели на него с немного чересчур очевидным для Сетника одобрением. Рука подстаршины словно сама расстегнула отделение пояса, где лежали номисмы, и выкатила на прилавок увесистый золотой кругляш:
– Этого хватит, я чаю? Лада, вон то ореховое тебе, а остальное подели, да Кромварда с Агенором не забудь. Ответный взгляд Вигдис стоил не только что номисмы, а всех драгоценных металлов Аскольдова Недомысла. – Здесь вам и на тректскую колбасу достанет – старец указал на звенья под потолком. – Из кролика пополам с гремучкой! Разогреть? Я её быстро… Корчмарь открыл дверь микроволновой печи. Самбор отрицательно покачал головой, снимая колбасу с крюка: – Оставь крысоварку, старче, не ко времени. Бегите отсюда. А то и золото, и вся прочая колбаса пойдёт чолдонцам. На то, чтобы наполнить водяной бак, в итоге всё равно ушло не пять диалептов, а добрых (могло стаься, и недобрых) семь, что дало время Самбору и Кромварду замотать одно из колен возвратной водяной трубы тканевой лентой, а Вигдис и Сетнику – прогуляться по берегу и съесть разделённое пополам (по настоянию Вигдис) ореховое пирожное. Потом грузовик перебрался через брод, дорога пошла петлять вверх, каменные стены долины сошлись ближе, расступились, и впереди показалось лесистое плоскогорье перед Щегловым Острогом – сосны, скалы, озёра… и дымные хвосты там, где им быть не полагалось. Источник ближайшего дыма открылся за очередной петлёй дороги – пара машин. К смраду горения топлива, пластика, и резины примешивался и мясной запашок – скверный знак, учитывая обстоятельства. – Кромвард, тормози, может, живой кто! – приказала Акерата. – Я проверю, – Самбор решительно толкнул правую бронедверь, не дожидаясь полной остановки. – Сетник, на пулемёт, да следи за дорогой! Агенор, прикрой меня! Ни в каких правилах, для света ли, для тени ли, не было прописано, что схоласты с повитухами могут так вот помыкать бунгурборгским теневым подстаршиной, но сильно смахивало на то, что все на свету, кто даже знал о том, кто этот подстаршина, или уже сгинули, как Муховор, или вот-вот должны были сгинуть. А за дорогой и вправду стоило следить. Сетник вскарабкался за правый пулемёт, откинул люк, и высунул голову из отверстия в крыше над обвесом. Схоласт вернулся довольно скоро, руки в саже, лицо бледно-зелёное, с поломанной корзиной в руках: – Поехали. Агенор, Сетник, оставайтесь на пулемётах. – Никого? – Акерата в большей степени подтверждала, нежели спрашивала. Покачав головой, схоласт просунулся между пулемётами и поставил корзину у ног Линбьорг и Антилепто. – Вырастишь его, – Самбор обратился к мальчику. – Ему тоже есть за кого отомстить. Из глубины корзины донёсся слабый писк. Агенор наклонил голову, прислушиваясь. – Если тебя выбросили на обочину, как надоевшую игрушку, просто выжить и не сломаться – уже начало, – сказал рапсод. Сетник снова высунулся из люка и обернулся к горящим машинам. С дороги виднелись четыре частично расчленённых трупа, уже собиравшие птиц. На женском, одежда отсутствовала. Ещё примерно через две трети часа, начался спуск к Щеглову Острогу. Лес вокруг города был вырублен на расстояние в пол-поприща, справа от дороги, между свежих пней валялось с десяток мёртвых яков.
– Откуда у них столько бронеходов? – подивился Кромвард. Одна из высоких многоколёсных машин, загораживавших въезд в город, направила на грузовик сопло огнемёта. – Самбор, держи! – Акерата через Агенора передала схоласту что-то продолговатое. Самбор расчехлил и развернул белое полотнище с Яросветовым знаком на телескопическом древке, приоткрыл дверь, и высунул знамя наружу. Это не произвело никакого впечатления на водителей бронеходов впереди – они продолжали перекрывать путь, на одном угрожающе повернулась башня с механической рукой, державшей в трёхпалой клешне аршинную металлическую сферу, опутанную проводами. – Ближе гросса не подъезжайте! – предупредил кто-то в мегафон. – Останови, – Акерата полезла вперёд. – Самбор, пойдёшь со мной. Снова фыркнула пневматика, грузовик встал, повитуха и схоласт вылезли наружу. – Знак не узнаёте? – крикнула жрица. – Раненых везём! – Стойте, где стоите! Сейчас Одди с Сигурбирной пошлю, посмотреть, что у вас за раненые! И без глупостей мне, этот бугор у нас пристрелян! Острожцы подъехали на приземистом бицикле с громким и вонючим двигателем внутреннего сгорания. Женщина осталась снаружи, не опуская забрала шлема, но и не выпуская из рук пищали, воин поклонился Акерате и полез в грузовик, жрица – за ним по пятам. – С каких это пор Щеглов Острог Яросветовой клятвы не признаёт? – гневно допыталсь до острожца повитуха.
– Не в обиду, матушка! – Вестница, – строго поправил Агенор. – Тем паче не в обиду, вестница! – Одди острожец попытался поклониться, уже согнувшись, чтоб не удариться головой о висевшую в одной из грузовых сетей теорбу. – Щеглов-то Острог богов чтит, наш цех в первый черёд! – Тогда за чем дело стало? – спросил Самбор. – И что за цех? – Мусорщиков! – Так бронеходы… – К мусоровозам броню приварили, а из подъёмников бомбомёты сделали! – Дело! Что ж не пропускаете? – Мы-то по завету живём, а вот чолдонцы – нет! Уже под Яросветовым знаменем грузовик со взрывчаткой к воротам пытались подогнать! Проезжайте, Нотт, Астеродота, и все боги вас оберегай! Пятясь, Одди вылез из машины, отвесил поясной поклон, залез на водительское место бицикла, дал бронеходам сложную отмашку, и с перестуком топливных взрывов в цилиндрах поехал обратно. Сигурбирна с перекинутой через плечо пищалью возвышалась над мусорщиком на втором сиденье. – Самбор, куда? – Кромвард направил машину к воротам, где пара бронеходов-мусоровозов раздвинулась в стороны ровно настолько, чтоб дать грузовику возможность протиснуться между грубыми сварными боками. Захваты, изначально предназначенные для мусорных баков, держали бомбы, тоже явно сработанные наспех, но оттого не менее, а более устрашающие. – Сперва гони к Свентанину чертогу, с нашим грузом после разберёмся, – бросил схоласт, устраиваясь на сиденье впереди. Акерата уже успела вернуться к изголовью Ормхейд, потом проверила перевязки на первом раненом, с чьими носилками ещё у Бунгурборга помог Сетник, как ему теперь подумалось, давным-давно. Самбору легче было сказать «Гони», чем Кромварду так сделать – стража на каждых внутренних воротах пропускала броневоз с висевшим из правого окна Яросветовым стягом вперёд, не досматривая, но все другие проверки замедлили движение по улицам до черепашьей скорости. Когда грузовик добрался до чертога и въехал во двор, уже начало темнеть. Кромвард и Самбор помогли с разгрузкой и, коротко простившись, спешно отправились в неизвестном направлении «разбираться» с таинственными цилиндрами. Вместе с двумя подоспевшими жрицами, Акерата, Агенор, Сетник и Вигдис стали обустраивать раненых. – Дети мои, не остаться ли вам при чертоге на несколько дней? – спросила жрица, передавая подстаршине пластиковый пузырь капельницы. – Вон, на крюк над ложем повесь. Тебе всё равно надо за ногой следить, а через неделю швы снимать, а нам помощь была бы очень к спеху. – Дело у меня, – сказал подстаршина, с неожиданным для самого себя отсутствием уверенности. – Да рассказала нам лада твоя всё про твоё дело, пока ты лежал, от вида собственной крови сомлевши, – весело сказала вестница, распечатывая бинт и подавая его другой жрице. Сетнику показалось, что его сердце поменялось местами с поджелудочной железой. – Вряд ли ты много в Щегловом Остроге сейчас наторгуешь динландскими и серкландскими редкостями, – сказала Вигдис, принимая у вестницы веленевую обёртку. – Вигдис, ножницы! А то вообще идите в Яросветово служение, – вдруг предложила Акерата. – У вас у обоих дар есть! Не успел Сетник облегчённо перевести дух, как в глубине освещённого неровно мерцавшими лампами накаливания приёмного покоя раздался и долго не смолкал крик. Так могла бы кричать свинья на бойне, если мясник плохо знал своё ремесло. – Вестница! – взмолился кто-то. – Болеутоляющие ещё утром кончились, – объяснила незнакомая жрица, осторожно надрезая ножницами перевязку с коркой запёкшейся крови. Выражение лица Вигдис изменилось, как будто больно было ей. Сетнику почему-то вспомнились сперва трупы у горевших машин, потом слова схоласта: «Всё, что может произойти, может произойти и с тобой». Если не остановить тьму, она равно поглотит и свет, и тени. Бывший подстаршина сумеречного братства расстегнул застёжки, полез за пазуху, вытащил из потайного отделения суму с гидроморфоном, и протянул Акерате.
